История одного человечества.
Марк Орлис.
ЗАЧЁРКНУТЫЕ СТИХИ.
том третий
2016 г.
Собрание сочинений
в 99 томах. Том 4-ый.
М А Р Т О В С К И Е А Р А Б Е С К И.
ЖЕНЩИНЫ РИМА.
Разговор был между баб,
Чей целует крепче раб.
«Мой целует крепче раб, -
Говорит одна из баб. -
От такого поцелуя
Очень близко и до… рая».
А другая говорит,
Что её дружок творит.
Говорит: «Целует мой,
Будто жар печной зимой».
«Нет, такого не бывает», -
Отвечает третья им.
Раб над ними овивает
Благовоний терпкий дым.
Видно, он в ретивом чувстве
С госпожой не преуспел.
И в лирическом искусстве
Главной песни не пропел.
НА ОХОТЕ.
Зверя встретила девица
Оттого, что в лес пошла.
И теперь уж ей не спится
От животного тепла.
СЕМЕЙНЫЕ РАДОСТИ.
Сын привёл в семью подругу.
Молода, стройна, мила.
И пошла любовь по кругу.
Вот такие, брат, дела.
ОБ ИСКУССТВЕ.
В победе разума над чувством
Они, гордясь огнём ума,
Практически живут искусством
Уменья не сойти с ума.
О ВЕЧНОМ.
Среди людей ищу забвенье.
Но люди часто так грешны,
Что им любовь и вдохновенье
Нужны как глобусу штаны.
Штаны нужны не для подтяжек.
И у Земли нет толстых ляжет.
И шар земной как голова!..
Хоть не расти на нём трава.
НА ТРОИХ.
Мы пошли за водкой трое.
Март был. Кажется второе.
А вернулись в дом вдвоём.
Сели, съели и поём.
*
Кружит голову удаль,
Ветерок со двора.
Состояние чуда,
Ожиданье добра.
А в просторах безбрежных
И в ожившей заре
И мечты, и надежды.
И весна на дворе.
СРЕДИ ПОЛЕЙ.
Ответь мне добротой на доброту,
И увези меня на остров дальний.
И попадём с тобою мы в мечту,
И снова мир нам будет не реальным.
Мы будем жить среди полей, лугов.
И тёплый луч, что согревает души,
Вдали от наших милых берегов
Подарит нам кусочек райской суши.
*
«Вот цветы…» - сказал несмело
Робкий богатырь.
А вдали гроза гремела
И темнела ширь.
Гром гремел. Дышали горы
В сизых облаках.
И нужны ли разговоры
С розами в руках!
ЗАВЕТ.
Буду там тебя я славить
Средь божественных долин.
И тебе хочу оставить
Я завет любви один.
То, что тут мне плохо спится
Без твоей, мой друг, любви,
Пропоёт пусть в небе птица.
Ты лишь имя назови.
Я тебе хочу оставить
О любви моей завет.
И тебя я буду славить
До скончанья долгих лет.
ТРЕВОГА.
Родилась в душе тревога.
Мне послышались шаги.
Вспоминали злобно Бога.
Я сказал тебе: «Беги!»
Ты укрылась в тихой роще.
Я остался под горой.
Двое их: высокий тощий
И покладистый второй.
Мы бежали. И тревога
Застучала мне в виски.
Двое шли, ругая Бога,
До излучины реки.
МУЗЫКА.
Послушай, друг, как музыка играет.
Как велика её над нами власть.
Как плавно, как спокойно замирает
Мелодия, и утихает страсть.
И гром литавр, и грохот барабанов,
И скрипок плач, и флейта, и гобой,
Фортиссимо, аллегро, темпо, пьяно,
Соединяясь, продолжают бой.
И вот уж снова музыка играет.
Её душа сливается с моей.
И, пламенея, сердце замирает,
Мне возвращая память прежних дней.
И будто в смертный голод подаянье.
Так велико на нас её влиянье.
НА ТУРНИРЕ.
Стволов зелёные литавры
Поют печально и светло.
И смуглы облака, и мавры.
И девы светлое чело.
Небесных молний блещут шпаги.
Скрестились - миг - и грянул бой.
И каждый не лишён отваги
И горд, и в сговоре с судьбой.
И всё вокруг насторожилось.
Кипенье чувств, томленье глаз.
Судьба кому-то в масть вложилась,
Кому-то смерти грянул час.
О, ты, безмерное желанье!
Слиянье тысячи страстей.
Любви и неги ожиданье.
И ликование гостей.
Стволов зелёные литавры
Поют печально и светло.
И смуглы облака, и мавры.
И девы светлое чело.
САМОМУ БОЛЬШОМУ
НЕБОСКРЁБУ НЬЮ-ЙОРКА.
Скребок голодной цапли неба
В бездонной вышине.
И вопль: «О, дайте, дайте хлеба
Голодному и мне!»
Непостижимая громада,
Глядящая сквозь мрак.
Ни райских кущ тебе, ни сада.
И в воду лезет рак.
Любви божественного света
Не помнит уж никто.
И робот в должности поэта
В компьютерном пальто.
И всё доверено машинам.
Живого ни-гу-гу.
Всё устремляется к вершинам
Хладеющим в мозгу.
В одном букете блеск и серость,
И вдохновенья шок.
Богатство человека-зверя
Зашитое в мешок.
Скребок голодной цапли неба
В бездонной вышине.
О, дайте, дайте, дайте хлеба
Голодному и мне.
*
Ослабевают чувства. Гаснет век.
Едва теплится жар былой сердечный.
Не замедляя бесконечный бег,
Уходит жизнь. И в путь далёкий, вечный
Уносит всё в просторы и века.
И дремлет отпылавшее желанье.
Да будет бурной времени река!
Река любви, надежды и страданья.
Весёлый луч счастливых жизни лет!
Да сохрани меня от искушенья.
О, жар мечты! О, блеск твоих примет!
Не устрашись минуты утешенья.
*
Печали полно ожиданье.
Ни радость, ни горе, ни грусть.
Какое-то полу страданье.
И полу желанье… И пусть!
Отдайся томлению милому!
Прекрасному, лучшему верь!
Не злись на минуту унылую,
И счастье попросится в дверь.
*
И потому я, может, и грущу,
Что жизнь у нас с тобою безмятежна.
А я в тебе ушедшее ищу.
И на меня ты смотришь нежно.
И вижу я, что ты довольна мной,
И каждым часом прожитым со мною.
И оттого мне этою весной
Так радостно идти тропой лесною.
И думать, что о прошлом я грущу.
И всё мечтаю о счастливой доле!
Чего же я в самом себе ищу?
Волнений прежних? Прежней боли?
Смущенья ли? Отчаянья? Тоски?
Пожатия взволнованной руки?
Чего хочу? О чём ещё мечтаю?
О том, быть может, я грущу,
Что я в твоих глазах читаю...
И я себя за всё, за всё прощу.
*
Мы были вместе. Помню я
Дыханье уходящей ночи.
Текла прохладная струя.
Твои меня ласкали очи.
Был первым нежный поцелуй
И детский, и уже недетский.
Река журчала. Шелест струй.
И в небе месяц молодецкий.
С тобой расстались мы тогда.
И я подумал в бездне ночи,
Что не забуду никогда
Я эти ласковые очи.
Мы были вместе. Помню я
Звучание весёлой трели.
Текла прохладная струя.
А мы с тобой в неё смотрели.
*
Шёпот ночи, пенье мглы.
У звезды лучи светлы.
И вечерняя роса.
И дорога. И леса.
В зеленеющей траве
Звёзды блещут в синеве.
Не осталось в небе звёзд.
Не осталось в мире слёз.
Всё прошло. А жизни жаль.
И она уходит в даль.
Душу нежно мне щемит
Память. Словно динамит.
Что же дальше? Грусть и страх?..
Всё б развеять в пух и в прах.
У звезды лучи светлы.
Шёпот ночи. Трепет мглы.
*
А там, где озера дыра,
Лежал тяжёлый серый камень.
Туда его ещё вчера
Столкнула гордая гора,
Окутанная облаками.
И Солнце, бросив в воду луч
Пронзительный и молчаливый,
Засеребрило стаю туч
И дол туманный и счастливый.
«Пришла весенняя пора!»
Сказало ночи покрывало.
И горделивая гора
В его прохладе оживала.
В тоске я грежу тишиной.
И с наступлением рассвета,
И поздним летом, и весной
Хочу добра, любви и света.
*
За далью даль мне открывается.
Я вижу сказочную даль.
И голос мой с твоим сливается
В неумолимую печаль.
Мне ничего не жаль ушедшего.
Приму грядущее легко.
А утро излучает вешнее
В туманной дымке молоко.
И пью я радость золотистую
В весенних утренних лучах.
И мысль прочитываю быструю
В твоих взволнованных очах.
О, друг! О, боль утраты вешняя!
Побудь со мной! Не уходи!
Меня зовёт любовь нездешняя!..
А сердце замерло в груди.
*
То тут, то там мелькает свет багровый.
Мы наблюдаем снежные покровы.
Пробился солнца луч сквозь облака.
Заголубела подо льдом река.
А вот и вечер. И в ночи мороз.
Блеск инея раскрасил грусть берёз.
Звезда, мерцая, в воздухе блестит.
И в дымных трубах вьюга шелестит.
Молчит природа. До весенних дней
Всё и степенно, и достойно в ней.
Холодной ночи жгучие крыла
Теплу печному роща предпочла.
ХОРОВОД ЖИЗНИ.
Куда ты гонишь нас, нелёгкая.
Остановись, взгляни вокруг.
Петли шершавою верёвкою
У горла жизни реет круг.
А под ногами табуреткою
Совсем холодная земля.
Концлагерей железной клеткою
Стоят пустынные поля.
И ствол, что наведён на темечко,
В руке убийцы не дрожит.
Ах, жизнь! Таинственное времечко.
Бежит, бежит, бежит, бежит.
А в облаках смеётся весело
Ещё довольно мирный лик.
Наука! Всё ты разнебесила.
И знаешь, как простор велик.
А мир лучами разбегается.
И нам за миром не поспеть.
Так почему же так случается,
Что всё нам реже песни петь.
И хороводы над полянами
Всё реже девушкам водить.
Земля пестреет наркоманами.
И мать не может плод роить.
Петли шершавою верёвкою
У горла жизни реет круг.
Куда ты гонишь нас, нелёгкая!
Остановись, взгляни вокруг.
*
Нас пятеро. И это безвозвратно.
Мы впятером ведём с судьбою спор.
Мы неразлучны. И уж с этих пор
Дорога жизни нам милее многократно.
И устремляемся мы в помыслах вперёд.
И каждый груз по мере сил берёт.
*
Мне лепестков любви не растерять.
Судьба моя твоей судьбой согрета.
Приятно нам друг другу доверять
И знать, что не случайно это.
Но жизнь проходит. Ну так что же? Что ж?..
Её мы ощущаем ежечасно.
Не победили нас ни страх, ни ложь.
И было в жизни нашей всё прекрасно.
И мне теперь приятно сознавать,
Что от разлуки нас судьба хранила.
И лепестков мечты не уронила.
И не о чём уж тут переживать!
*
Всё было в предрассветном ожидании.
И звёзды были сказочно ярки.
Потом ты мне сказала: «До свидания!»
И мне остались звёзды и сверчки.
*
Гениальность свою не растрачивай
В горьком привкусе винных паров.
И себя ты не переиначивай
В ореоле воздушных миров.
А звезда голубая над радугой
Перламутром блуждает вдали.
И простимся с тобой мы над Ладогой,
Где под звёздами спят корабли.
И себя ты не переиначивай
В ореоле воздушных миров.
Гениальность свою не растрачивай
В горьком привкусе винных паров.
*
Ночь. Тревожный сумрак льётся.
Лунный льётся свет.
Кто-то сдержанно смеётся.
Женский смех в ответ.
Ручка нежная мелькает.
Обнажилась грудь.
Кто-то женщину ласкает.
И не как-нибудь.
«Тише, тише! Шорох слышишь?
Это муж. Идёт он. Тише!
Долго он не спит.
Ходит и сопит.
Спички жжёт. По саду ходит.
Словно леший в поле бродит.
Потушил цигарку. Всунул
В коробок огарок. Плюнул.
Снова закурил. Двери затворил.
И стоит у самой двери».
И жена глазам не верит:
И к супругу подошла
Дочь соседа… Ах, мила!..
Муж её и друга дочь
Будут вместе в эту ночь!..
Грустно стало ей с соседом
Оттого, что муж её
Там уже под тёплым пледом
Погружается в своё…
Тише, тише! Шорох слышишь?!
Это муж. Ах, тише, тише!
Долго он не спит.
Ходит и сопит.
*
В ночи я вспоминаю дом твой мирный.
И яблоневый там я вижу сад.
И тихий свет струящийся, порфирный.
И в небе начинался звездопад.
И мокрая прохладная дорога,
Ведущая нас к тихому пруду…
Ты помнишь, мы с тобой бежали к стогу
У мужиков лукавых на виду.
ТЕБЕ.
Тебе и радость, и разлук печальность,
И грустный взгляд, и светлый идеал.
Тебе одной, разумная случайность,
Я не нашёл достаточных похвал.
*
Мне ничего не жаль ушедшего.
Я жду грядущее легко.
А утро излучает вешнее
В туманной дымке молоко.
И пью я радость золотистую
В весенних утренних лучах.
И мысль прочитываю быструю
В твоих взволнованных очах.
О, друг! О, ожиданье вешнее!
Побудь со мной, не уходи!
Меня зовёт любовь нездешняя.
И сердце замерло в груди.
*
Чем больше я о жизни узнаю,
Тем больше узнаю, как в жизни сложно
Найти дорогу именно свою,
И не пойти дорогой ложной.
И благодарен я за то судьбе,
Что указала мне дорогу.
И вот она меня ведёт к тебе.
И я иду к тебе. И, слава Богу.
И торжество неповторимых лет,
И ликованье голубого мая
Я принимаю с миром, как поэт.
И торжество природы принимаю.
Найти дорогу именно свою,
И не пойти дорогой ложной,
Вот принцип мой. И я его пою.
Хоть в самом деле это невозможно.
*
Под скромностью и красотой лица
Души неоценимое богатство.
А рядом процветают казнокрадство
И лживая улыбка подлеца.
В поступке добром бескорыстья взгляд.
И в вас он пробуждает уваженье.
Но всюду униженья терпкий яд,
И нежность у порока в услуженье.
Насмешкою мечта уязвлена.
А красота потеснена уродством.
Невежество хмелеет от вина.
И грубость нарядилась благородством.
И лишь над миром круглая луна.
Но и она грешит со мною сходством.
*
По-прежнему огонь в моей душе.
Огонь любви, дарованный поэту.
Хоть, сознаюсь я, я старик уже.
Но не могу поверить в данность эту.
А прежде я гордился сединой.
Тогда на тридцать лет я был моложе.
Но вот я сед как лунь... И что же?
Любовь моя как и тогда со мной.
Не знаю я, вернётся ль к нам весна?
Вернётся ли ко мне былая сила?
И позовёт ли нас туда она,
Где наша прыть уздечку закусила?
А сердце всё же просится в полёт.
И весть благую нам оно несёт.
*
Не совершенен мир. И мы с тобой
Не совершенны. А душа тоскует.
Она безумно занята собой.
Но миг, и уж она ликует.
И не понять ей истину одну:
Что для тоски и радость тоже повод.
Душа смеяться и любить готова,
Встречая осень, зиму и весну.
Объединившись чувствами подряд,
Надеждой, верой, радостью, стремленьем,
Сердца влюблённых как костры горят
С восторгом, а порой и с сожаленьем.
И не уснуть нам под желанья властью.
И не убить души мечтой и страстью.
*
Нет ничего тебя дороже,
Ушедший день, минувший год.
Земля становится моложе.
Природа заново цветёт.
Природа дарит молодёжи
Улыбку юности. И вот
Ты постарел. И всё же, всё же
В тебе ещё душа живёт.
И грудь твоя ещё вздыхает,
И кровь твоя ещё кипит,
И гул мечты не утихаетхает,
И сердце бьётся и скрипит.
Так жизнь нектар любви вдыхает,
Пока мечта её кропит.
*
Вечерний час. Природы мирный час.
Заря над озером торжественно пылает.
И кто, скажите, в этот час из нас
Поэтом стать не пожелает?
О, звёзд рассыпчатый хрусталь!
Метеоритов фейерверки!
Вот где души ты испытаешь сталь.
Вот где всему несбыточному мерки.
О чём, скажите, плачет ветерок?
И для кого разговорились ели?
Кому снегов ноздрящийся творог?
И чьи мы слушаем свирели?
От тайной неги и до явной лени
Чья радость пред тобой клонит колени?
*
Нектар души невидимый для глаз,
Таинственный, живительный и вечный -
Любовь - художник, созданный для нас,
Великий, бескорыстный и сердечный.
Всё тленно. И остынет в жилах кровь.
И всё пройдёт. И измельчают реки.
И как же не ценить тебя, любовь!
Ты и вольна, и властна в человеке.
Как не ценить нам этот светлый миг,
Неизъяснимое души горенье!
Любовь - неистребимое паренье
Среди бессмертных строк волшебных книг.
Пройдут века. Исчезнет старый свет.
Но у любви начал и сроков нет.
*
Таинственное свойство красоты
Заключено в моей любимой. В двадцать
Её неповторимые черты
Мне позволяли ею любоваться.
Её душою в тридцать я сражён.
Убит достоинствами в ней и красотою.
И, как и прежде, сердцем обнажён
И опьянён желаньем и мечтою.
Одной причиной в душах рождены
Заботы осени и радости весны.
*
О, как любить я прежде не умел!
И всё же был я лучше. Был моложе.
Был робок я, стеснителен, несмел,
Смущался до сердечной дрожи.
Как пьяница, что пригубил глоток,
Всю ночь заснуть не может с недопою,
Так не умел и я сорвать цветок
Любви, убитый робостью тупою.
Как пьющего сперва слегка мутит,
Потом, войдя во вкус и аппетит,
Он пьёт и пьёт, так я строкою мерю
Всё то, во что уже, увы, не верю.
В мечтах нужны не рифмы и размеры.
В мечтах нужна любовь и чувство меры.
*
Понаблюдайте милую. Она
И в тридцать лет особенно прекрасна.
Её улыбка вам обнажена.
Она нежна, мила и сладострастна.
Понаблюдайте милую, она
И в сорок лет собою не довольна.
В себя она порою влюблена.
А иногда строга и своевольна.
Понаблюдайте милую, она
И в пятьдесят прекраснее, чем в тридцать.
И хоть её оставила весна,
Но через миг она должна раскрыться.
Понаблюдайте милую, она
По сути для того и создана.
*
На бренном теле я ношу порок
Несовершенства, как и все на свете.
И лишь среди неведомых дорог
Поэзии мой взор правдив и светел.
Нелёгок первый шаг в большом пути,
Но без него не одолеть дороги.
И сделав этот шаг, уж нам идти
Туда, куда ведут нас ноги.
Среди ещё неведомых дорог
Поэзии душа стремится к свету.
Освобождаясь от мирских тревог,
Она лишь покоряется поэту.
«Ну, с Богом!» - говорим мы,
выйдя в путь.
И «Слава Богу!» - говорим,
вникая в суть.
СУДЬБА.
Быть я хотел вас достойным мужчиной.
Было семнадцать мне лет.
«Чувство отнюдь для любви не причина».
Так вы сказали в ответ.
Годы прошли. Вас судьба наградила
Мужем, семьёй и тремя дочерьми.
Время вас в ваши пути проводило.
Вы поселились в Перми.
Дочери - вот вашей жизни забота.
Брошена где-то вуаль.
Мужа волнуют друзья и работа.
Мне вас, любимая, жаль.
Есть ли на этой планете мужчина,
Чтобы ему вы раскрылись вполне.
Чувство отнюдь для любви не причина.
Страсть не сгорает в огне.
Годы прошли. Нас судьба разлучила.
Время нас быть терпеливей учило.
Наши пути нам оно указало.
Встретились мы на перроне вокзала.
Вы уезжали. За синею далью
Встреча привиделась нам.
Ваше лицо под холодной вуалью
Дрогнуло в свете реклам.
ПАРОХОД.
В тёплом море, в июле, в Италии,
С вами нас породнил пароход.
Вашей тонкой чарующей талией
Любовался весь здешний народ.
В небе солнце сияло таинственно.
Таял берег в туманной волне.
Были вы пассажиркой единственной
Подошедшей так дерзко ко мне.
Вы сказали: «Живу я красотами
Этих мест. И любуюсь на синь».
И ответил я: «Там, за широтами,
Я встречал белокрылых богинь.
Там богини нежней и телеснее
На просторах далёких широт.
И тела их намного прелестнее.
Из-за них там воюет народ».
Этой речью совсем откровенною
Я встревожил в вас светскую блажь.
И, почувствовав нежность мгновенную,
Вы позвали меня на этаж.
И когда мы, в каюте поужинав,
Наблюдали в окно за луной,
Называл я вас милою, суженой.
Да и вы соглашались со мной.
Я пленил вас сердечными ласками.
И над нами молчала луна.
Ни с какими волшебными сказками
Не сравнима была тишина.
В тёплом море, в июле, в Италии,
С вами нас породнил пароход.
Вашей тонкой чарующей талией
Любовался весь здешний народ.
РОМАНС.
За рекой заря горит тревожно.
Над волною ветер свеж и тих.
День угас. И встреча невозможна.
Но со мною ты в мечтах моих.
Твой мне взгляд как прежде греет душу.
Ты ушёл. Твои шаги легки.
Поцелуй твой нежен и воздушен.
Трепет дорог мне твоей живой руки.
Снова грудь исполнена страданья.
Снова ночь черна и холодна.
Ночь полна тоски и ожиданья.
А вдали - печальная луна.
За рекой заря горит тревожно.
Над волною ветер свеж и тих.
День угас. И встреча невозможна.
Но со мною ты, мой друг, в мечтах моих.
РОМАНС.
Он ушёл, и ночь его укрыла,
Занеся метелью мирный след.
И душа моя тогда заныла.
И болит она мне вот уж много лет.
У подруг уже большие дети.
За окном кружится лёгкий снег.
Где же ты, мой ласковый, на свете,
Милый мой, мой нежный человек.
Мы простились. Провожая друга,
Опустила я печальный взор.
Был январь. В тоске завыла вьюга.
А в окне мороз зажёг узор.
И душа моя в тот час заныла.
И болит она мне вот уж много лет.
Он ушёл, и ночь его укрыла,
Занеся метелью милый след.
РОМАНС.
Ах, как сердцу было сладко!
Как кружилась голова!
Жизнь сгорела без остатка.
Смерть-разлука трын-трава.
Изменила я супругу.
Я нарушила завет.
Что ж. Зато милому другу
Не забудусь много лет.
Жизнь сгорела без остатка.
Смерть-разлука трын-трава.
Ах, как сердцу было сладко!
Как кружилась голова!
РОМАНС.
Ты прости меня и пойми меня,
Лишь тебя я хотела любить.
Но земля побледнела от инея,
И зари утончается нить.
И не нам с тобой в степь широкую
Убежать от участливых глаз.
И весну не встречать синеокую,
И заре не приветствовать нас.
Вот и грудь моя под волной крутой,
Вот и глаз моих меркнет свет.
Ты прости меня, милый мой, родной.
Только, видно, уж выхода нет.
Извини меня, и пойми меня,
Лишь тебя я хотела любить.
А земля побелела от инея,
И зари утончается нить.
РОМАНС.
Тогда костры горели в поле,
И был обильным звездопад,
О лучшей мы мечтали доле.
И был ты нашей встрече рад.
Уж много лет как мы супруги.
Уж много лет как мы вдвоём.
И мы храним любовь друг в друге.
Давай же песню запоём!
Тогда костры горели в поле,
И был обильным звездопад.
А ты мечтал о лучшей доле.
И был ты нашей встрече рад.
РОМАНС.
Ночь сгустилася, ветры буйныя
Зашумели в дремучем лесу.
Уронила я на плеча твоя
Расставанья скупую слезу.
Напиши ты мне, милый, весточку,
Как вернёшься в свой отчий дом.
Поцелуй ты свою там невестушку,
И женись, и утешься на том.
А когда родит жена-ладушка
Дочь красавицу, мне напиши.
А коль мальчика, грусть-лампадушку
Ты зажги во спасенье души.
А коль двойню родит жена милая,
Два утиных пришли мне яйца.
Положу я их под хохлаточку
В честь любимого мной лица.
Ночь сгустилася, ветры буйныя
Зашумели в дремучем лесу.
Уронила я на плеча твоя
Расставанья скупую слезу.
СОВЕТ.
И пусть живут они, как могут.
Как положил им в этом Бог.
А я б не стал молиться Богу,
Когда бы я такое мог.
Друзья мои! Живите дружно.
Не нужен вам ничей совет.
Как нужно жить, а как не нужно,
Кто знает правильный ответ!
Умея жить и веселиться,
И знать, что грустно, что смешно,
Передо мной мелькают лица.
А я ищу средь них одно.
Найду ли, нет ли средь прохожих,
Не знаю я. Но жду я взгляд,
Что подарить улыбку сможет,
Когда ещё везде грустят.
Друзья мои! Живите дружно.
Не нужен вам ничей совет.
Как нужно жить, а как не нужно,
Кто знает правильный ответ!
*
Быть равным равному, не знать соблазна,
Не пожелать того, что не твоё,
И не прожить свой век бездумно, праздно,
Опустошая душу и жильё.
И посмотреть открытыми глазами
На мир, минуя взгляд мертвящих глаз,
И окропить невольными слезами
Всю нежность, что пребудет в нас.
Да, мы свершения мечты хотели,
И возгорались трепетом в крови,
Стремясь достичь недостижимой цели,
Зажечь огонь желанья и любви.
Быть равным равному, не знать соблазна,
Не пожелать того, что не твоё,
Не проживать свой век бездумно, праздно,
Опустошая душу и жильё.
*
Будь верен памяти своей, певец!
Не забывай того, что пел когда-то.
Что пел твой брат и сын, и твой отец,
Когда земля была ещё богата
Обильем песен на различный вкус.
Когда певец был верен чувству.
И речь из неподкупных уст
Служила не вельможе, но искусству.
Будь верен памяти. Служи добру.
И пусть мечта твоя в тебе живёт.
Будь искренним в душе и на миру.
И пусть любовь тревожит и зовёт.
ОЧАГИ.
Есть памятники древности. Они
С годами превращаются в руины.
Стремленьям сердца и душе сродни
Стоят они, как в дрёме бедуины.
Сменяются эпохи, короли,
Формации. И исчезают касты.
Лишь очаги, вселенной корабли,
Ни времени, ни тленью не подвластны.
Не признавай, потупив взор очей,
Ни памятью, ни чувством, ни желаньем
Во всех веках жестоких палачей,
Каким бы их не наделяли званьем.
Есть памятники древности. Они
С годами превращаются в руины.
Стремленьям сердца и душе сродни
Стоят они, как в дрёме бедуины.
ПОД ДУШЕМ.
Струи душа по клеёнке
Истекают, шелестят.
Голос нежный, голос звонкий.
Знатоки меня простят.
Стройный стан её высокий
Сквозь клеёнку вижу я.
Взгляд задумчивый, глубокий.
И воды шумит струя.
В лёгкой сизой дымке пара
Груди девичьей овал.
Ей я, видимо, не пара.
Губ я ей не целовал.
Не касался этой груди
От желанья замерев.
Кто в ней женщину разбудит?
Кто на радость сменит гнев?
Сквозь приятное журчанье,
Сквозь струи прозрачный свет
Вижу лёгкое качанье.
Юный вижу силуэт.
Голос нежный, голос звонкий.
Знатоки меня простят.
Струи душа по клеёнке
Истекают, шелестят.
ВЕТЕР.
Под луною в блеске окна.
Дали тёмные пусты.
Вот стучит он дерзко в стёкла,
Прилетев из пустоты.
Слышен скрип его и скрежет,
И протяжный вой в ушах.
Ветер дует. Ветер свежий.
Ветер замер в камышах.
Гость незваный в дверь стучится.
Не принёс бы нам беду.
Ах, не спится, ах не спится!
И не можется в бреду.
РУСАЛКА.
Русалка была ни мертва, ни жива.
И кровь в ней была леденящей.
А он говорил ей такие слова
Со взглядом от страсти горящим:
«Я долго искал тебя, милая, там!..
Я был даже счастлив порою.
И я придавался безумным мечтам,
Подобно в былине герою.
Но я отыскать не сумел средь людей
Любовь, состраданье, участье.
Во власти я был безутешных идей.
И я не нашёл своё счастье».
Русалка была ни мертва, ни жива.
Но взглядом была сладострастна.
И, слушая эти поэта слова,
Она позвала его страстно.
О солнце и дружбе во мгле неземной,
О вечной любви хороводе
Они говорили, играя с волной
На мудрой бессмертной природе.
ВРЕМЯ.
Я помню чудесное время.
И жизнь в нас была молода.
Мы были горячее племя.
Любви нам сияла звезда.
Мы верили в друга и в брата.
Мы знали и горе, и смех.
И если случалась утрата,
Утрата ложилась на всех.
Но время стремглав убежало
В беспечную звёздную даль.
И клятвы душа не сдержала.
И сердце остыло. А жаль.
Мы были душой не калеки.
Искали мы солнце во мгле.
И там мы остались навеки.
В несчастной и милой земле.
*
Когда сомненья одолеют,
И я покину этот свет,
То я о том не пожалею,
Что я лирический поэт.
В победе разума над чувством
Грядёт ли день, придёт ли тьма,
Спешим мы овладеть искусством
Уменья не сойти с ума.
*
По этим улицам я много лет назад
Бродил несчастный и униженный врагами.
И благодарен я тебе, булыжный камень,
За то, что я вернулся в этот сад.
Мы сами выбираем жизни путь.
Так пусть нас не покинет твёрдость духа.
Мы выстояли. Позади разруха.
Мы строим новый дом не как-нибудь.
И благодарен я тебе, булыжный камень,
За то, что я вернулся в город-сад.
По этим улицам я много лет назад
Бродил несчастный и униженный врагами.
*
Признаться трудно, но придётся
Признать, что нет былого в нас.
И вряд ли кто-нибудь найдётся,
Кто избежит кончины час.
Во лжи и в мерзости, и в страхе
Мы пребываем под луной.
Живём, не думая о прахе,
Что ждёт нас в сырости земной.
И будут в нас ещё потуги
Поверить в торжество добра.
Но лжи и униженья слуги,
Мы деспоту кричим: ура!
Кого мы в кесари готовим?
Кого мы видеть там хотим?
Того, кто выпьет нашей крови,
А мы его за всё простим.
Но не простим мы изначально
Того, кто правду скажет нам,
Чья речь разумна и печальна
И не подвластна временам.
Нам умереть с тобой придётся,
Так как всему назначен час.
И вряд ли человек найдётся,
Что опровергнет это в нас.
Живём, не думая о прахе,
Что ждёт нас в сырости земной.
Во лжи и в мерзости, и в страхе
Мы пребываем под луной.
*
Не злись на минуту унылую.
Прекрасному, лучшему верь.
Отдайся томлению милому.
И счастье попросится в дверь.
*
Королева глубоко вздохнула,
Затаив непомерную боль.
Средь лесного осеннего гула
Умирал сероглазый король.
И сказал он: «Возьми мою дочку.
Там она. За рекою живёт».
И рука опустилась на кочку.
И о чём-то рябина поёт.
*
На Царское Село ложится вечер.
Я снова здесь у тихого пруда.
В воде луны мерцающие свечи.
И листья ниспадают. И звезда
Летит в небесной тёмно-синей выси.
И памятник задумчив. И легки
Предчувствия. И, пробуждаясь, мысли
Полны огня торжественной тоски.
*
Капризна ты порою. Но мила.
И все твои оттенки поведенья,
От нежности сердечного тепла
До злобного самоуничиженья,
Как тёплая гроза в июльский день.
Лишь набегут на жаркий полдень тучи,
И заскользит по шумной роще тень,
И ветер закружит летучий.
И хочется довериться весне.
Мир полон непростительных капризов.
Но если ты опять придёшь ко мне,
Прошу тебя, уж только без сюрпризов.
РОМАНС.
Ветер бьёт со страшной силой.
Залепило окна снегом.
Ты не едешь, друг мой милый.
А на сердце боль и нега.
Что случилось там, на юге?
Почему не шлёшь ты вести?
Ты забыл о милом друге
И сидишь на старом месте.
Может, ветры слишком круты?
И глубоки в поле снеги?..
Помнишь чудные минуты
Бескорыстной чистой неги?
Аль южанка-горожанка
Жарче нашего целует?
И в ночи в горах высоких
Тёплый ветер в окна дует?
Что случилось, мой любимый?
Почему не шлёшь ты вести?
Всё покинь, мечтой гонимый,
И опять мы будем вместе.
РОМАНС.
Был красавец поручик из армии русской
Ранен в грудь и в плечо и контужен в бою.
Умирал он в пыли у дороги французской,
Вспоминая свой дом и невесту свою.
Вспоминал он родные рязанские дали,
Луг раздольный и поле в весеннем цвету.
Вспоминал он девчат, как в сочельник гадали.
Вспоминал он, как верил он в жизнь и в мечту.
Не жалел он ни крови, ни собственной жизни
Для свободы земли от тирана чужой.
Он свободу принёс чужестранной отчизне.
За неё он пошёл на решительный бой.
А над ним небеса простирались широко.
И вдали улетали на юг журавли.
И вздохнул он с печалью прощальной глубоко.
И из сердца последние силы ушли.
ВОЛНА И ВЕТЕР.
Бился, бился в синем море
Ветерок с волной крутой.
Одинок он был в просторе.
Луч над ним лишь золотой.
А волна была густая.
Шла упорно на восток.
Многопенная, крутая.
Гнал её сплошной поток.
Ветерок спросил у моря:
«Почему волна сильна?»
«Потому что на просторе
Силе ветра отдана, -
Отвечало бодро море. -
Потому что сам Тайфун,
Упираясь грудью в горы,
Надрывает жилы струн.
Гонит нас он всех, проклятый,
В запредельные края.
Все мы согнуты, зажаты,
Все мы общая семья.
Ты же можешь над простором
Закружиться, и туда
Улететь легко, за горы,
Без особого труда.
Старец там, уж в кои веки,
Ждёт невесту у костра.
Дума зреет в человеке.
Но прошла его пора».
Бился, бился в синем море
Ветерок с волной крутой.
Одинок он был в просторе.
Луч над ним лишь золотой.
ПОД ГИЛЬОТИНОЙ.
«В смерти нет успокоенья», -
Так сказал ещё живой.
Мёртвый молвил: «А волненья
Исчезают с головой».
«В жизни тоже нет покоя», -
Заявил почти мертвец.
Смерть сказала: «Что такое?!..
Успокойтесь, наконец!»
ГРАБИТЕЛЬ.
И не тому он рад, что сбудется
Его заветная мечта,
И всё сокроют ночь и улица
И мукой сжатые уста.
И, обтерев лицо береткою,
Добычу бережно собрав,
Уйдёт он, торопясь, с соседкою
Туда, где тихий шум дубрав…
…А оттого в нём дух тревожится,
Что если не решится он,
И замысел его не сложится,
То он, по сути, обречён.
Он, как и ты, душа бездомная.
И также хочет пить и есть.
И у него мечта огромная
Не потерять любовь и честь.
И в той же луже той же улицы
От истощенья и тоски
В последнем вздохе он ссутулится,
Разжав ладонь пустой руки.
АНГЕЛ НОЧИ.
Расскажи мне, ангел ночи,
Почему я не герой,
И в её живые очи
Не могу взглянуть порой?
Отчего я рук прелестных
Не могу её ласкать,
И речей ей милых, лестных
Не могу я отыскать?
Почему, когда уходит
Погулять она сквозь сад,
Ум мой мыслей не находит,
А душа стремится в ад?
И как только спать ложусь я,
Только-только задремлю,
Ей признаться не стыжусь я
В том, что я её люблю.
Расскажи мне, ангел ночи,
Почему я не герой,
И в её живые очи
Не могу взглянуть порой?
СОН.
Был воздух светом полон,
БЫЛ солнца диск склонён.
И по дороге шёл он.
И вот у моря он.
Вот под скалой высокой
Он видит блеск волны.
И там, в волне глубокой,
Он видит торс жены.
Тут он проснулся. Полон
Был светом летний день.
К своей любимой шёл он.
Да и присел на пень.
И задремал мгновенно.
И видит прежний сон,
Где под волною пенной
С женою милой он.
И снова он проснулся.
Залит был светом день.
И здесь он улыбнулся,
И посмотрел на пень.
«Вернусь-ка я к любимой.
Она моя жена», -
Так он сказал. И мимо
Вдали плыла Луна.
И вот пришёл он к дому.
Стоит у дома он.
И сердцу молодому
Всё мнится дивный сон,
Где у скалы высокой
Тревожный блеск волны.
И там, в волне глубокой
Прелестный торс жены.
НА ТУРНИРЕ.
От тревоги и от страха
Бьётся сердце как набат.
У того в крови рубаха.
Этот тоже виноват.
Солнце брызжет. Кровь клокочет.
Умирать никто не хочет.
Только в каждом друге есть
Совесть, молодость и честь.
А ещё? Ещё обида.
«Лида! - шепчет мёртвый. - Лида!
Я любил тебя, поверь!..
Клевете людской не верь».
МЕРТВЕЦ.
В гробу лежит мертвец и думает о смерти.
«Всё. Умер, наконец. Но где же, где же черти?
Я прожил много лет! И всё не мог покинуть
Безумный это свет. Едва успев остынуть,
Вновь думаю о нём, о неразумном прошлом.
Убит любви огнём. Ах, даже вспомнить тошно!
Теперь уж отдохну. Но как мне одиноко!
Вернуть бы мне весну… Любовь - она жестока.
Да, вспомнил! Точно. Да. Ведь я уже в могиле.
А попаду туда, то буду ль в прежней силе?»
В гробу лежит мертвец. И думает о смерти.
«Всё. Умер, наконец. Но где же, где же черти?»
О ПОЭЗИИ.
В ночном чаду планеты
Лежу пишу сонеты.
Сонеты сочиняю
И скуку разгоняю.
Но я не забываю,
Что я и убываю
С годами и часами,
С мечтами и усами,
С разлуками и муками,
С искусством и науками.
А между тем планета
Приветствует поэта.
Жизнь мчится по орбите.
Так вы ж её любите!
*
Если парус срывает под шквалами бури,
Если гонит ладью на холодный утёс,
Не сидите в тоскливом раздумье понурый,
А идите на бурю, как гордый колосс.
И боритесь, хоть всё не имеет значенья.
Если руль раскололо волною в щепу,
Не сдавайтесь. Терпите и боль, и мученья.
И не радуйте слабостью вашей толпу.
Не сидите в тоскливом раздумье понурый,
Устремляйтесь на бурю, как гордый колосс,
Если парус срывает под шквалами бури
И ладью разгоняет волной на утёс.
ЛЮБОВЬ.
То было в Персии далёкой.
А может, в Греции?.. Весной
Красавец юноша высокий
Гулял с красавицей женой.
Гулял у берега морского.
Там расползался лёгкий бриз.
И он сказал: «А хочешь, снова
Я тот исполню твой каприз.
Ты помнишь, как я прошлым летом
Заплыл довольно далеко,
Чтоб доказать любовь… И это
Ты мне позволила легко.
И здесь с надменною подругой
Меня беспечная ждала».
«Но я ещё твоей супругой, -
Она сказала, - не была».
«А я песчинкою морскою
В далёких волнах исчезал.
И всё махал тебе рукою».
Тут он подумал и сказал:
«Теперь люблю тебя сильнее.
И, значит, дальше заплыву».
«О, нет! Ты мне уже нужнее.
Я без тебя не проживу!»
Ответив так, она прильнула
К его пылающей груди
И глубоко в сердцах вздохнула.
И тихо молвила: «Иди».
И он ушёл. Был тёплый вечер.
В волне последний луч тонул.
Он постоял. Расправил плечи.
Потом решился и нырнул.
Стемнело. На песке, колени
Зажав в ладонях, ждёт она
Полна тревоги и волненья,
И тайны жизненной полна.
Полна взаимною любовью.
Зачатьем плода. Знал ли он,
Когда склонялся к изголовью,
Что навсегда уже лишён
Свободы. И теперь навеки
В неё его любовь вошла.
И в ней уже, как в человеке,
Его живая кровь текла.
1 сентября 1969 г.
гор. Феодосия.
ДУХ.
Был ли он посланцем ночи?
Или утра духом светлым?
И, себя сосредоточив,
Он спросил у звёзд и ветра:
«Вам ли жаловаться небу
На отсутствие порядка?
Кочевал я. Где б я ни был,
Всюду ложь, порок и взятка.
Вы же - с этим не знакомы.
Вас нельзя купить за злато.
Вечной истиной влекомы,
Вы ни в чём не виноваты».
И в ответ мой дух услышал:
«Если мы не виноваты,
Отчего ты в поле вышел?
Что ж ты требуешь расплаты?
Каждый думает о праве,
О свободе и о мире.
А стремится сам к расправе
Над другими. Глянем шире:
И у нас свои дозволы.
Всё ли можно, что желаешь?
Посмотри, как клонит к долу
Тучу? Хочешь, испытаешь
На себе её кручину -
Умирать дождливо, слёзно.
Ты узнать хотел причину
Всех своих невзгод? Серьёзно?
Так причина в том, несчастный,
Что причины нет в природе.
Сам ты лишь поступок частный,
Элемент природы вроде».
Дух мой думал о желанном
Общем рае без печали.
А в рассвете долгожданном
Птицы зорю прокричали.
ПОД СКРЕЖЕТ ЯКОРЕЙ.
Для юноши,
В тоске глядящего эстампы,
Увидевшего даль,
Скользящую за вал,
Спешу писать стихи,
И вижу в свете рампы
Не тусклую печаль,
А жизненный накал.
В один прекрасный день,
А может быть, под вечер,
На палубу взойдя
Под скрежет якорей,
С восторженной душой
Мы ожидаем встречи
Безмерности мечты
С предельностью морей.
Что нас толкает в путь?..
Любовь к своей Отчизне?
Готовность за неё
Идти на смертный бой?
Уменье умереть
С мечтой о лучшей жизни?
И в самый трудный час
Мечту нести с собой?..
Но есть ещё пловцы.
Те, что плывут без цели.
Плывущие, чтоб плыть,
Глотатели широт,
Что каждую зарю
Справляют новоселье,
В оцепененье чувств
Скользя по лону вод.
На облако взгляни!
Вот облик их желанья.
Вздыхают про любовь,
Глаголют про картечь,
Стремятся в некий край,
Который без названья,
А в сущности хотят
Свалить заботы с плеч.
А мы всю жизнь в трудах,
Дабы не быть скотами.
Мы любим этот мир.
Нам дорог жизни вкус.
И вечен, как любовь,
Рождённый между нами
Испытанный в борьбе
Людей труда союз.
Для юноши,
В тоске глядящего эстампы,
Увидевшего даль,
Скользящую за вал,
Спешу сказать: «О, друг!
Когда идёшь под танки,
Ты знаешь: этот мир
Прекрасен и не мал».
НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ.
Диск луны щитом кровавым
Поднимается из трав.
Мы погибнем в деле правом,
Жизнь отдав и смерть поправ.
Меч царьградской чудной стали,
Шлем надвинут на виски.
Уж полки из трав восстали.
Мы сойдёмся у реки.
Ночи алые потоки
Утру падают в подол.
И лишь месяц светлоокий
Над дружиною взошёл.
Вот и солнце поднялося.
Матерюсь я. Бог простит.
С тьмою тьмы сошлись. Уж осень.
На врага мой конь летит.
«Ты поплачь, поплачь, Маруся.
Я с врагом проклятым бьюся
За святую нашу Русь.
Смерти я не побоюсь».
И заря встаёт с Востока
Ярче смертного потока.
Бог за всех. И всех простит.
Конь без всадника летит.
ДВАДЦАТЫЙ ВЕК.
Двадцатый век. Ты мудр и одинок.
Но много и в тебе противоречий.
И не завял ещё любви венок
В гуденье твоего земного вече.
Ну что ж. Пускай не слышен я тебе.
И всё-таки душа моя живая
Клокочет в вечной времени борьбе,
К судьбе твоей решительно взывая.
Двадцатый век. Ты и титан, и хват.
Неукротим ты и тревожен в гневе.
Но разве век грядущий виноват,
Что он в твоём родиться чреве?
Не тот велик, кто всё вокруг губил.
Но тот, кто сам погиб, спасая прочих.
Двадцатый век! Да, я тебя любил.
Но вот теперь уже люблю не очень.
СЧАСТЬЕ.
Опускаюсь в прошлое,
Не гляжу на завтра.
Вижу тёплый, крошечный
Трёхгрошовый завтрак.
Булочка не сдобная,
Меньше чем редиска.
Время не удобное,
И затирка в мисках.
На еде помешанный
С воровской замашкой
Хлеб на ёлку вешаю
В золотых бумажках.
Гляну в настоящее:
В небесах ракеты!
Апельсины в ящиках!..
Счастье! Где ты, где ты!..
*
Когда, устав от своевольных нег,
Ты вдруг уснёшь, а я с тобою рядом,
Я вспоминаю первый чистый снег,
И нас, укрытых зимним светлым садом.
Ты помнишь, за окном горел фонарь
Моей к тебе любви пожаром.
И встречи той неугасимый жар
Томит меня всё тем же прежним жаром.
А на лице твоём и на устах
Улыбка тает. Сон тебя объемлет.
И как когда-то снова я в мечтах
Тот вижу сад. И вся природа дремлет.
И дремлем мы, уставшие от нег.
И снится нам тот первый чистый снег.
РУСЬ.
О, Русь! Вольна ты и просторна.
И бесконечна. И теперь
Ты раскрываешь благотворно
Перед любым пришельцем дверь.
Входи! Пойми мои желанья.
Не осуди за хлеб и соль.
Прими мои воспоминанья,
Души таинственную боль.
Истории стезя большая
Проходит нитью через Русь.
Живи, вопрос любви решая,
Переплавляя в радость грусть.
Ты раскрываешь благотворно
Перед любым пришельцем дверь.
О, Русь! Вольна ты и просторна.
И уж не счесть твоих потерь.
В ДОРОГЕ.
Лужи голубые, чёрные поля,
Ели молодые, реже тополя.
Пни. Возле дроги кочки и холмы.
В луже возле леса лёд былой зимы.
Гуси над зеркальной гладью озерка.
А вдали полоской шелестит река.
Ветер притаился, в поле тишина.
Земли выдыхают запахи вина.
Вот амбар. Навоза куча у стены.
Рядом две берёзы снежной белизны.
Кладбище сверкает яркостью оград.
Солнце освещает и кресты блестят.
Жизнь везде!.. И это душу веселит.
Только наш автобус что-то не спешит.
30 апреля 1963 г.
Подмосковье.
В ТРАМВАЕ.
В старой телогрейке,
В сапогах резиновых,
Пальцы намозолены,
Их немного жаль.
На лице веснушки
С запахом бензиновым.
Взгляд предельно искренний.
Устремлённый вдаль.
Солнце в небе яркое.
И улыбка жаркая.
Два живых огня
Смотрят на меня.
Мы в трамвае едем с ней
В мир строительных огней.
В море рек бензиновых
В сапогах резиновых.
*
Мечтала ль ты в свои семнадцать
Когда-то с юностью не знаться?
И что не будешь больше юной,
Такой, как этой ночью лунной?
И думала ль ты, веря в вечность,
Утратить нежность и сердечность?
И что прижмёт разлукой веки?..
Что знала ты о нашем веке?
*
Не всегда меня поймёт прохожий.
Не всегда меня поймёт жена.
«Сочиняешь? - скажет. - Ну и что же?
И кому вся эта блажь нужна?»
Циник скажет: «Грёзы, розы, слёзы.
Чепуха!..»
А если без греха?..
Роботы, бичи, метаморфозы.
И у речки из леща уха?
Человек, он лишь тогда всесилен,
Если в нём поселится поэт.
Список современных слов обилен.
Слов несовременных в списке нет.
Не всегда поймёт меня прохожий.
Не всегда поймёт меня жена.
«Сочиняешь? - скажет. - Ну и что же?
Выпьем лучше мы с тобой вина».
ПЕТРАРКА.
Через века теплом её ланит
Нам веет от твоих сонетов дивных.
Когда же мой сонет взойдёт в зенит?
Омоют ли его забвенья ливни?
Нет, я не верю! Времени коса
Не может превратить в сухое сено
Траву любви. Её кропит роса
Горячей крови, льющейся по венам.
С надеждою я руку подаю
Тебе, о друг далёкий! И без лести
Я, как и ты, о нежности пою,
О красоте, о доброте и чести.
Нас разделяют старина и новь.
Объединяет нас - любовь.
ЗЕМЛЕ.
«А блеск небес хотя бы сохранится,
Когда исчезнет радость на Земле?»
Такое мне в тревоге ночи снится.
И вижу я - весь мир лежит во мгле.
Всё сожжено бездумными руками.
Повсюду мрак. Оплывы чёрных скал.
А в небеса взметнулось знамя.
И черепов бесчисленных оскал.
«А блеск небес хотя бы сохранится,
Когда исчезнет радость на Земле?»
Такое мне в тревоге ночи снится.
И вижу я - весь мир лежит во мгле.
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ
НЕЛЮБИМОЙ ЖЕНЫ.
О, наконец, мечта сбылась!
Она была со мной строга!
Но не бессмертна смертных власть.
И я наставлю ей рога.
*
«Есть ли у тебя духовный мир?» -
Так у творога спросил кефир.
«Есть, конечно, - услыхал кефир. -
Из меня ведь получают сыр».
«Много ль у тебя душевных сил?» -
Так у персика лимон спросил.
«Много, думаю, - ответил тот. -
Из меня ведь делают компот».
«Ну, уж сердце вам не заболит!» -
Так о печени съязвил аппендицит.
«Почему же? У меня ли сердца нет!..
Ну, а кто из вас решится на паштет?»
*
Люди как люди -
Обычные гвоздики.
Этот блестит,
Этот ржавчиной жёлт.
Всё в них нормально,
И шляпки, и хвостики.
Так их задумал
Всевидящий Болт.
ВЕТЕРОК.
Не нужно ненужной мне гордости.
Я буду сегодня хорошим.
Я буду, как прежде, как в молодости.
Я грусть устаревшую брошу.
Я вымоюсь флагами алыми,
Над миром, как чайки, летящими.
Как прежде, немного усталыми.
И всё же всегда настоящими.
*
Я буду знаменитым!
А ты уйдёшь с другим.
Послушай! Да пойми ты!
И больше мне не лги.
Не лги. Его ты любишь?
Какая чепуха!
Во мне вулканят губы.
А он - простой ухаб.
*
Не плачет больше сердце с дрожью,
Но изнывает постоянно.
Я поражён фальшивой ложью,
Твоей любви поступком странным.
Ты искренно меня любила.
Я не достоин ошибиться.
Зачем ты душу мне сгубила?
Зачем в него смогла влюбиться?
Я поражён фальшивой ложью,
Твоей любви поступком странным.
Не плачет больше сердце с дрожью.
Но изнывает постоянно.
*
Есть цветы такие.
Кажется, собачки.
Жёлтые, у речки
У воды растут.
Щёчки чуть бледнее,
Небольшие бачки,
Губы нежно сжаты,
Рот немного вздут.
Щёки нажимаешь,
Открывают ротик.
И язык пушистый
Опускают вниз.
Если вы на щёки
Раза три нажмёте,
Губы молча скажут:
«Добрый вечер, мисс».
*
Другую! Другую!
Подайте мне любовь.
Не то я затоскую
До стиснутых зубов.
Пойду искать по свету
Тебя в другой душе.
Любви на свете нету…
И даже в шалаше.
*
Подурнею, состарюсь, закашляюсь.
И в конце рокового пути
Жизнь свою засыхающей пашнею
Прокляну: «Ах, как мало кутил!»
Затоскую, что слишком задумчивым
Был, когда оставался с тобой.
Догадаюсь, что робостью мучимый
Поступал я не так как любой.
Устыжусь своих мыслей рассудочных,
Убивающих радости пыл.
И издохну, как пьяница-будочник,
С нерастраченной пазухой сил.
*
Жил когда-то парень редкий
С редким именем: Петрарка.
Жил не в нашей пятилетке,
Но любил Лауру жарко.
*
Скрипит снежок покрытый коркою.
А я иду по следу лет.
И не убит мечтой я горькою.
Не уничтожен как поэт.
Скрипел снежок, и было весело.
Я вспомнил радость первых слёз.
А надомной луна подвесилась.
И мне казалось, что всерьёз!
НЕЛОВКОСТЬ.
Мы с тобой идём назад.
Старые строенья.
Вот твой дом. А вот и сад.
На душе волненье.
Я в тебя почти влюблён.
Ни тоски, ни грусти.
«Может, мы магнитофон, -
Говорю, - запустим?..»
«Нет, зачем. Так хорошо.
Без магнитофона.
Если ты ко мне пришёл,
То не надо фона, -
Отвечает мне она,
И садится ближе. -
Если я тебе нужна,
Ну, так… обними же!»
*
Когда мечта со мной рассталась,
Усталость на душе осталась.
И мне немного легче стало.
А сердце бедное мечтало.
С тех пор оно добрей и чище.
Вот только, жаль, тревог не ищет.
И тихо, сдержанно поёт.
И не решается в полёт.
СЛУЧАЙ В ТРАМВАЕ.
Три копейки. Сердце скачет.
Я даю пятак.
Дай же две копейки сдачи.
Так или не так?
Боже мой! В подлунном мире,
Снова, в сотый раз,
Как жемчужина в инжире
Изумруды глаз.
*
Жёлтый лист и белый голубь.
Что в них общего, скажи?
Я припомнил остов голый
Бывшей липы в бывшей ржи.
Чёрный остов, чёрный колос,
Чёрный лист и чёрный день.
Лютый холод, вечный голод
И косая смерти тень.
Жёлтый лист и белый голубь.
Что в них общего, скажи?
Я припомнил остов голый
Бывшей липы в бывшей ржи.
23 сентября 1964 г.
гор. Минск.
Я СЧАСТЛИВ.
Я счастлив!
Об этом не скажешь словами.
Но счастьем готов
Поделиться и с вами.
И эти глаза,
Что я вижу напротив,
И эта рука,
Что, увы, не со мной.
Я счастлив!
И вы меня, видно, поймёте,
Когда наблюдаете
Небо весной.
Огромное счастье
Не видеть причины
Для горьких раздумий
И тяжкой кручины.
Безмерное счастье
Вокруг лицезреть
Веселье и радость
И нынче, и впредь.
И главное счастье:
Порой на досуге
Мечтать о любимой
И нежной подруге.
И выше и злата,
И жизненных благ,
Когда ты любим,
Хоть и беден, и наг.
И даже в мученьях
Последнего вздоха
Почувствовать счастье
Совсем и неплохо.
16 января 2007 г.
ФУТБОЛ НА ЛУНЕ.
Мяч футбольный на воротах, как фонарь.
Сверху плавно опускается вратарь.
Ни травинки, ни берёзки, ни куста.
Лишь за шлемами беззвучные уста.
И на звёздном чёрном небе диск Земли.
И комета пролетевшая вдали.
В бледном кратера сиянье тишина.
В первозданном обаянии Луна.
ОБЕЛИСКИ.
Суровые и строгие, и стройные,
Ровесниками внуками построенные,
Стоят они с сердцами звёздно-жгучими
У большаков гигантами могучими.
И я стою их памятью поверженный.
И говорят мне памятники сдержанно:
«Когда сидите в современной комнате,
О нас, ушедших, не доживших, помните.
Мы Эдики, Володи и Виталии.
Мы умирали в Лодзи и в Италии.
Мы Васи, Ибрагимы и Ахмеды мы.
Мы выжили единственно победами».
НЕПОГОЖИЙ ВЕЧЕР.
Спичка погасла в руке у прохожего.
С крыши слетел жести лист.
Перекрестившись, старушка сказала:
«Боже мой!»
Плюнул и выругался атеист.
*
В Риге есть огромный памятник.
Я не знаю, как его назвать.
Только он в моей остался памяти.
Он на бой людей способен звать.
Он внутри железный, сверху каменный.
Я могу часам тут стоять.
Мне помог суровый гордый памятник
Душу латыша понять.
ЗЕМЛЯ.
Раскроет Мирозданье небеса.
И улетят мечтатели-потомки
Планет искать далёких чудеса
И мир иной изысканный и тонкий.
А мы с тобой останемся Земле
Таинственной и летним сенокосом,
И хлебом вкусным, выросшим в селе,
И спелым золотисто жёлтым просом.
Планет искать далёких чудеса
И мир иной изысканный и тонкий
Не улетим с тобой мы в небеса.
Не встретят там нас дальние потомки.
*
Есть девчонки с серьёзными умными лицами
И с коленками, странно торчащими клинцами,
Неприкрытыми узенькими юбчонками.
Я люблю любоваться такими девчонками
С локоточками острыми, нежно торчащими
Под рубашками пёстрыми, но не кричащими,
С непонятно прекрасно простыми причёсками,
И с улыбками ясными, ласково чёрствыми,
С разлетающимися, как орлицы, ресницами,
И с прекрасными, умными, добрыми лицами.
*
Тебе единственной пишу стихи,
Тебе, не устрашившейся стихий,
Тебе, ко мне пришедшей сквозь века,
Тебе той, чья дорога нелегка,
Тебе, которой без конца идти,
Тебе, которой расцветать в пути,
Тебе, которую душили клеветой,
Тебе, которая окрашена мечтой;
Тебе единственной пишу стихи,
Тебе, не устрашившейся стихий,
Тебе, которой бесконечно долго жить,
Тебе, которую назвали скромно: - жизнь.
*
Каких только женщин чарующих нет!
И каждая чем-то тронет.
Но две из них: та, что родит на свет,
И та, что тебя похоронит.
НОЧЬ.
Я пришёл к тебе, ночь, помоги!
Не просил я об этом других,
Не искал я полегче пути,
Но её без тебя не найти.
Ты с рассветом на Запад уйдёшь,
А под вечер вернёшься опять.
Может, ты никого и не ждёшь.
А вот я не умею не ждать.
Я пришёл к тебе, ночь, помоги,
Не искал я полегче пути,
Не просил я об этом других,
Но её без тебя не найти.
ВЕЧЕР.
Головешка солнца
Горизонт лизала,
Землю обжигая,
Облаком дымясь.
ВЕСНА.
Даже холодный
Поток водосточный
Рвётся наружу,
Гремя и звеня.
12 НОЧИ.
Где-то за толщей
Домов и кварталов
Красная площадь
Вздохнула устало.
*
Отгуляло лето.
Вот уж и на сносях.
Видно, близко где-то
Акушерка-осень.
*
Если вы встретили юность
Не изменённую годами,
Не побеждённую жизнью,
Трудной судьбою, невзгодами,
Знайте: пред вами явилась
Ваша любовь неизбежная,
Та, что и вами гордилась,
Сто ль же прекрасная, нежная.
Но не забудьте сдержаться
В первом порыве. И помните!
Помните, не возвратятся
Встречи в той памятной комнате.
Рядом безмолвно пройдите
Возле былого, манящего.
Юность свою не будите
Сладкой тоской настоящего.
16 июня 1973 г.
гор. Минск.