История одного человечества.
Марк Орлис.
ЗАЧЁРКНУТЫЕ СТИХИ.
ТОМ ЧЕТВЁРТЫЙ
2016 г.
Собрание сочинений
в 99 томах. Том 5-ый.
В МИРЕ ФЕЙ.
Мир когда-то заселён был феями,
Мифами, русалками и гномами.
А теперь в нём роботы, галактики,
Позитроны и мезоны всякие.
В мире фей жилось нам упоительно.
В мире гномов было чем потешиться.
Но душа моя, душа моя строителя,
До сих пор во мне открытиями чешется.
Сочиню-ка я машину нежно-лунную,
Назову-ка я её Алёнкой-роботом,
И в какую-нибудь даль-страну туманную
Полечу-ка я да по добру по здорову.
Опущусь я там к жукам вольфрамовым
На сердцах игольчато-рубиновых,
На программах заданных им заново
Их творцом Казюкою резиновым.
Прикажу-ка я моей Алёнке-роботу,
Прикажу я ей да по добру, по здорову,
Подключить меня, тварь допотопную,
К совершенному их Галактиту-говору.
И ответит мне моя Алёнка строгая:
«Поворачивай-ка ты, сам друг, Иванушка,
И иди-ка ты своим путём-дорогою,
И падёт к тебе с небес на Землю маннушка!»
Поверну-ка я свою Алёнку быструю,
Раскручу-ка я её орбиту сложную,
И себя на ту орбиту громко выстрелю,
Занеся сей миг в тетрадь свою дорожную.
В мире фей жилось мне упоительно.
В мире гномов было чем потешиться.
Но душа моя, душа моя строителя,
До сих пор во мне открытиями чешется.
КРАСОТКА.
Плечом изнеженным скрывая
Свой юный лик под воротник,
Меня духами обдувая,
Она смеётся. Я поник.
Да, я ещё невинный мальчик,
Но с государственной звездой.
И ей целую каждый пальчик
С необходимою нуждой.
Ну, а она гримасой нежной
Свой прячет юный лик в манто.
А я влюблённый безнадежно
Уж не надеюсь ни на что.
И тут её мизинный пальчик
Я с робостью вонзил в кольцо.
Ну, а она мне: «Милый мальчик!
Какое юное лицо!»
И в лёгком трепете тумана
Последний я теряю шанс.
Она ж с улыбкой филигранной,
Смеясь, садится в дилижанс.
Под тонкой тканью крепдешина
Она для неги создана.
А я, увы, не тот мужчина,
Кому б была б она верна.
*
Ночи тихое рыданье.
Непроглядность звёздной мглы.
Сердце мрёт от ожиданья.
Думы тайные светлы.
А за дальнею дорогой,
За невидимой чертой,
Месяц ходит светлорогий
В дымке ночи золотой.
Месяц ходит и мечтает,
Разметая ночи тьму.
И лишь озеро вздыхает
В перламутровом дыму.
Месяц ходит, месяц бродит,
Заблудившись у реки.
Дымкой ночи верховодят
Над водою ветерки.
Ночи тихое рыданье.
Непроглядность звёздной мглы.
Сердце мрёт от ожиданья.
Думы тайные светлы.
*
Исчезают ночные виденья.
Надомной пробуждается день.
И лишь лёгкий туман сновиденья.
И идущего дня дребедень.
Остаётся надежда на Бога,
Что не даст нам без цели прожить.
И рисует мне радость тревога.
Ах, как хочется верить и жить!
И лишь лёгкий туман сновиденья.
И идущего дня дребедень.
Исчезают ночные виденья.
И вдали пробуждается день.
*
Думой трепетной влекомый,
Луч шагает предо мной.
В чёрном облаке знакомый
Пробегает мрак ночной.
И туманом засветился,
И свалился у дорог,
Наклонился, покатился
В звёздном небе лунный рог.
*
Над вечерней тихой гладью
Проносился юный луч.
За весёлой рощи прядью
Расплескалась стайка туч.
Взором огненным цыганки,
Заплясавшей у огня,
Лёгким трепетом испанки
Взволновала ты меня.
*
Когда я завяжу петлю,
Чтоб умереть прилюдно,
Я вам скажу: «Я вас люблю!
И всё меж нами чудно».
И тут, закончив жизни путь
И попрощавшись с миром,
Навеки я смогу уснуть.
Но не прощусь с кумиром.
Вот так бы я и поступил,
И умер бы прилюдно.
Да и сказал бы: «Я любил.
И всё, что было, чудно».
КОМЕТА.
Всем обещали хвост кометы.
О том писали все газеты.
Но был лишь лёгкий звездопад.
И так четыре дня подряд.
И дев, в тоске метавших взгляды,
И дам, пришедших в торжество
(А их тут было большинство)
Пленяли эти звездопады.
А генералы с умным видом
Ходили, будто бы они
В сии отмеченные дни
В обход интригам и обидам
Готовы грудью всех полков,
Всей мощью пушек и штыков,
И сталью кованых мортир
Спасти спокойствие и мир,
Спасти Отечество родное,
Взорвав скопленье неземное.
И дамы дружно в них влюблялись.
И лишь цивильные одни
В сии отмеченные дни
Во стыд погружены слонялись.
Они, не знавшие устава,
Твердили бедные про то,
Что нет в ней твёрдого сустава.
Что будто бы она - ничто…
Но им не верил уж никто.
РЕВНИВЕЦ.
Грудь полна. И взор твой тайну
Возвращает. Ты приди.
Будь моей. И дай мне, дай мне
На твоей уснуть груди.
Уж и грех то невеликий,
Мне припасть к твоей груди.
Не сумел бы и Двуликий
Не сказать тебе: «Приди!»
Не придёшь, уйду с другою.
Ты останешься с другим.
И ценою дорогою,
Сердцем друга дорогим,
Ты играешь…
Жив я страстью.
Но ревнив. И ты забудь
Без меня мечтать о счастье.
Общий наш с тобою путь!
Грудь болит. И взгляд твой тайну
Возвращает. Ты приди!..
Будь моею. Дай мне, дай мне
На твоей уснуть груди.
МОРЕ.
Море яркое! Море тёмное!
Бесконечное и огромное!
И волнуется, и качается,
И уходит, и возвращается.
Море дерзкое, своенравное,
Несравненное, море славное,
Беспредельное и безумное,
Море тихое, море шумное.
То подвижное, то недвижное,
Настоящее, или книжное.
Берега вокруг. Даль безбрежная.
Ты мой лучший друг. Море нежное.
Грусть-печаль моя неотступная.
Море славное, недоступное.
Море яркое! Море тёмное!
Бесконечное!.. И огромное.
ПАМЯТЬ.
Уж сколько лет я полон грёз.
Ищу ответ на тот вопрос:
«Огонь в крови сильней свинца?»
Душа в любви. И нет конца
Любви моей. И память с ней.
И торжество счастливых дней.
Да и огонь горит в крови.
И просит он: «Любви, любви!..»
Уж сколько лет я полон грёз.
Ищу ответ на тот вопрос:
«А жар любви, уж был ли в ней?
Горел ли он средь прежних дней?»
Горел. И что? Сгорел дотла.
Любовь была. Она прошла.
ДЕПУТАТЫ.
Люблю я их, ребят горячих,
Способных мысли возбудить.
И всю Россию, эту клячу,
На две недели пробудить.
Люблю я этот смелый говор
В большом Отечестве моём:
Поговорить с душой и вдоволь
О том, о сём, и ни о чём.
Люблю я их призыв сердечный
Открыть желаний тайный кран
И известить весь мир беспечный
О том, что хлынет океан
Любви, лишь укажи дорогу
Тому, кто выйдет в светлый путь,
Тому, кто сможет, слава Богу,
Всю нашу лень перевернуть.
МОЕЙ УЧИТЕЛЬНИЦЕ.
Снова запахло весною!
Лесу, лугам оживать.
За коммунальной стеною
В никельном блеске кровать.
Там на старинном комоде
Слоники высятся в ряд.
Туфли её не по моде,
Не современный наряд.
Волосы пепельно-русы,
В них гребешок костяной.
Бусы на шее со вкусом
За коммунальной стеной.
Смех её искренний, звонкий.
Стопка тетрадок лежит
Там, на зелёной клеёнке.
Боже, как время бежит!
Помню я строгую парту.
Слышу, как муха жужжит.
«Здравствуйте, милая! С Мартом!»
Боже, как время бежит!
Вы до сих пор на работе.
Первый ваш азбучный класс.
Самая лучшая тётя
С искрами искренних глаз!
«Может, нужда вам какая?..
Вы намекните, я вмиг!..»
Вы же при встрече, лукавя:
«Много читаете книг?»
Надо вам сделать подарок.
Что же мне вам подарить?
Юность моя вы и старость!
Как же без вас мне прожить!..
Вам тяжело на работе.
Вы ведь опасно больны.
Самая лучшая тётя
Самой хорошей страны!
*
Тебе я предан. Но не жду возврата,
В уединенье радость находя,
С восходом солнца и в лучах заката,
И в час наивного июльского дождя.
В годину стужи, в миг сердечной вьюги
Мучительных раздумий о судьбе
Я думаю о милом сердцу друге.
И всё ли я хочу вернуть себе?
Пора любви желаньем опалима.
Обагрена живым теплом ланит.
Стремление в душе неистребимо.
И лишь оно святую боль хранит.
КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН
И БУБЕН.
Ударяй, родная, в бубен,
Весели меня пока
Звук его мы оба любим,
И пока сильна рука.
Всё проходит. В жизни этой
Всё исчезнет, словно сон.
И когда-нибудь с рассветом
Под церковный чудный звон
Мы уйдём. И наши души,
Нас покинув, отлетят.
И не будут слышать уши
Как просторы шелестят.
Бей, родная! Не обидит
Звон задорный тишины.
Глаз ещё мой зорко видит.
Сердце просит глубины.
Мы умрём. А он весёлый,
Пролетая через сёла,
Будет радовать сердца.
Гоп ца дрица гоп ца ца.
РУСАЛКА.
Всё в прошлом. И сердце утратило пыл.
А он был со мною. Меня он любил.
Но минули годы. И милого нет.
Навеки угас ослепительный свет.
И не было мне уж спасенья нигде.
И вот подошла я к студёной воде.
И села я в чёлн, и упорно гребла.
А позже я камнем под воду ушла.
В ночи выхожу я на берег. И вот
Смотрю я печально в ночной небосвод.
Вернётся ли милый, желанный ко мне?
И будто я свадьбу там вижу в окне.
Когда же родной мой к окну подойдёт?..
А ветер всё стонет, шумит и гудёт.
Теперь я мертва. Ну, а там, у ворот,
Всё пляшет и пляшет на свадьбе народ.
Жила я когда-то у берега вод.
Теперь я русалка. И нет мне забот.
А ветер всё стонет, шумит и гудёт.
И милый мой к берегу всё не идёт.
*
Под журчание ночное
Черноокой тишины
Снова образы со мною
Мной утраченной весны.
И один из них нужнее
Всех ушедших с той поры,
Где однажды только с нею
Я делил любви дары.
И душа моя, как прежде,
Просыпается средь дня,
И в тревоге, и в надежде
Манит, требует меня.
Снова образы со мною
Той утраченной весны
Под журчание ночное
Черноокой тишины.
*
И нежность юную, и силу духа,
И светлое величье красоты,
Всё унесёт с собою Смерть-старуха,
Что с неких пор со мной на «ты».
А как хотелось и любви, и счастья!..
Но жизнь прошла в томительном ключе.
И я уж остро чувствую запястье
Холодной Смерти на плече.
И нежность юную, и силу духа,
И светлое величье красоты,
Всё унесёт с собою Смерть-старуха.
Со мной она уж с неких пор на «ты».
РОЗА.
«Я и небесная, я и земная,
Я величавый образ красоты.
Признайся, ведь тебе напоминаю
Собою я её черты».
Так лепестки благоуханной розы,
Что заплелись в гармонии узор,
Шептали и роняли молча слёзы,
Переживая радость и позор.
ЗИМНИЕ РЕКИ.
Глубиной и гладью рек
В январе ещё не вьюжном,
Подо льдом ускорив бег,
Уходя на север дружно,
В прошлом бурные порой,
Уцепившись за пороги,
Задремали под горой
Ледяные недотроги.
ЛОВЛЮ СЕБЯ НА СЛОВЕ.
Так зачем нам эти пулемёты,
Карабины, пушки и штыки?
Неужели нет другой заботы?
Посидеть хотя бы у реки.
Помечтать о предстоящем клёве.
Полететь к Венере и Луне.
Вот и я ловлю себя на слове,
Что пишу не только о весне.
РОССИЯ.
Вновь Россия умирает,
Гибнет бедный мой народ.
Круг природа повторяет
И сполна своё берёт.
Боль одних рождает радость
Тех, кто раньше прочих встал.
Ах, борьба! Уж ты ли сладость?
Злато, кровь, булат, металл.
Круг природа повторяет
И сполна своё берёт.
Вновь Россия умирает.
Гибнет бедный мой народ.
Боль одних рождает радость
Тех, кто прежде прочих встал.
Ах, борьба! Уж ты ли сладость?
Злато, кровь, булат, металл.
ВЕЧНОСТЬ.
В ночи, где шелест тихих вод,
Где вдалеке угрюмо дремлют горы,
Где звёзд исполнен небосвод,
Брожу я часто, уходя в просторы.
И грудь моя тревогой стеснена.
И устремляюсь я сквозь бездну ночи.
И вижу тучу под луной. Она
Прилечь на край залива хочет.
Я вижу мир. И думаю о том,
Как гармоничен он! Как он прекрасен!
И как бессилен я, притом,
Понять сей мир, что так мне ясен!
Там звёзды рассыпает небосвод.
А я брожу. Я ухожу в просторы.
Недвижны и разливы вод.
И дремлют молчаливо горы.
ЗАВЕТ.
Буду там тебя я славить
Средь божественных долин.
И тебе хочу оставить
Я любви завет один.
Если ты услышишь в роще,
Как зальётся соловей,
Рассказать мне будет проще
О любви к тебе моей.
И скажу я: «Божья птица!
Донеси ты до неё
То, что мне порою снится
В тайной думе про своё».
Не суди меня за речи,
Что я всуе произнёс.
И поставь ты в храме свечи,
И пролей ты море слёз.
То, что тут мне плохо спится
Без естественной любви,
Пусть тебе расскажет птица.
Ты лишь имя назови.
ЛЮБОВЬ И ПОЭЗИЯ.
Любовь - кусочек рая.
Поэзия - Пегас.
А я, и умирая,
Всё ж буду верить в вас.
Любовь, она как сойка,
Присядет и в полёт.
Поэзия так стойка,
Что и в гробу поёт.
ПОЦЕЛУЙ.
Мир неделим. Как ты не плюй
В ладонь. Его на половины
Не разорвёшь. Он поцелуй.
И он всегда во всём единый.
У поцелуя нет - «моё».
У поцелуя только: «наше».
Его ты чувствуешь вдвоём,
Себя в любимого втемяша.
В нём нет невидимой черты,
Что делит страны, океаны.
Мир - это светлые мечты
Тех, кто живёт и строит планы.
Всевышний создал поцелуй.
И поселил его на Землю.
А человек сказал: «Ликуй,
Создатель! Я весь мир объемлю».
«Ну что ж, - сказал Создатель, - твой
Настал черёд. Ликуй, объемли.
Но только думай головой.
И сердцу трепетному внемли».
А человек был глуховат
От поцелуев ли чрезмерных.
А может, был он глуповат?
И создал верных и неверных.
«Убью его, и буду жить
Легко, безоблачно и праздно.
А поцелуй? Его душить
Я буду в выраженье разном».
Ну что ж. Души в себе себя,
О человек, творенье рока!
Ты, всё взаимное губя,
Уже зашёл куда далёко.
Прямоугольник влажных губ,
Четыре неразрывных грани.
О, поцелуй! Ты сотни Куб.
И миллионы Тегераней.
Вселенная! Ты - поцелуй.
А Млечный Путь твоё томленье.
Так не ленись же! И ликуй!..
Спасай от тленья поколенья.
*
Хочешь ли, не хочешь ли,
Только ты отец
Сыновьям и дочери…
Тут всему конец.
Суть твоя - старение.
Мудрости кристалл.
Суть твоя - смирение
С тем, что ты устал.
Хочешь ли, не хочешь ли,
Только принимай
Эти чудо-точечки,
Глаз ребячьих май.
Им ли не помочь тебе
В жизни, с подлостью в борьбе,
В радости, в страдании,
В вечном ожидании
Что исчезнут, наконец,
И хапуга, и подлец.
И его приятели,
Просто обыватели.
Так тебе и надо.
Вот тебе награда -
Дочь твоя и сыновья.
В них твоя отрада.
Хочешь ли, не хочешь ли,
Только ты отец
Сыновьям и дочери.
Тут всему конец.
СУББОТНИК.
Пневмомолот барабанит,
Разгрызая твердь дорог.
С кучей мусора у бани
Заигрался ветерок.
Жаркий полдень у апреля.
На субботник выходи.
Соловья послушай трели
И на небо погляди.
Паровоз пыхтит как чайник.
Слышен рокот тракторов.
Ты забудь, что ты начальник.
Ты трудись. И будь здоров.
Размахнись, чтоб стало жарко
От лопаты, от граблей.
Помни, мать твоя доярка,
Да и ты не дуралей.
Нас работой не обидишь.
И когда вернёшься в дом,
Вот, скажи, супруга, видишь!
Под ногтями чернозём.
*
На диване у меня
Две лежат подушки.
На столе стоят два дня
Две пивные кружки.
Я два дня лежу в бреду.
Я теряю разум.
Если я к тебе приду,
Прогони не сразу.
СМЕРТЬ ОРЛА.
Всё сыро вокруг. Всюду холод и мрак.
И тут он подумал: «Уж дело табак».
И тихо свершая над скалами круг,
Он, крылья сложив, вниз бросается вдруг.
«Ну что же, разбиться о скалы резон», -
Так думал, летя над вершинами, он.
И мысль прекратилась, и кровь потекла.
И грезилась бедному в небе скала.
И он над скалою. И жизнь впереди.
И жажда сраженья в горячей груди.
*
Всё в мире правда. Паперть и сенат.
И мы к деяньям разума причастны.
Но, как и десять тысяч лет тому назад,
Мы не верны, коварны и пристрастны.
Всё в мире ложь. И право, и закон.
И вряд ли люди в этом виноваты.
Всему виной и оправданьем Он.
И все Его деянья святы.
В непостижимом мире мы живём.
Гордясь собою, тешимся надеждой.
И в облаках фантазии плывём.
И опускаемся до кумовства с невеждой.
Всё в мире правда и святая ложь.
И солнце встанет, и падёт туман.
А это, значит, ты ещё живёшь.
И поддаёшься на любой обман.
*
Через долы, через горы,
Сквозь глубины вод
И людские разговоры
Соберись в поход.
Знай - и я иду навстречу
Ветру и судьбе.
И тебя я где-то встречу.
И скажу тебе:
«Будет радость наша яркой.
Будет мысль живой.
Целовать тебя я жарко
Буду. Буду твой.
И когда по бездорожью,
Разумея суть,
Мы не связанные ложью
Выйдем в новый путь,
То опять я буду верить
В этот мирный час.
И мечту мгновеньем мерить,
Что не меркнет в нас».
УЗНИК.
Был узник закован цепями навечно.
А время над ним пробегало беспечно.
И скорбную пищу свою он вкушал.
И смрадом застенка он, бедный, дышал.
«Две плошки воды, ломоть хлеба и риса
Полмиски - вот всё, что моё».
Так думал он в скорби. Но серая крыса
Его посетила жильё.
Она на него с удивленьем смотрела.
И дал он ей хлеба. И дал он ей тела.
И нежно он гладил её,
Тепло отдавая своё.
Была одинокою серая крыса.
И капля воды, и два зёрнышка риса,
И тела живого тепло
На пользу несчастной пошло.
Однажды, влезая в одежды страдальца,
Она откусила ему четверть пальца.
И молча в дремоте легла
В сыром затемненье угла.
И тут у неё и возникла надежда.
«Уж скоро страдалец умрёт».
И крыса смотрела сквозь дырку в одеждах.
Смотрела с надеждой, вперёд.
Но всё оставалось по-прежнему мрачно.
И узник шутил перед смертью удачно.
«Ведь скоро я буду в раю».
И каждый с тревогой
В той келье убогой
Лелеял надежду свою.
Когда он скончался, заплакала крыса.
Пред смертью он дал ей полпорции риса.
Но риса она не хотела.
Ей нравилось узника тело.
*
Будь терпелив. Будь сдержан с ней сперва.
И пробуди в девичьем сердце жар.
И ты поймёшь: любовь всегда жива.
И негасим в душе её пожар.
Ты опались красавицы огнём.
А кто без сердца, ты того не тронь.
И ночью лунною, и жарким днём
Ты посели в неё любви огонь.
Нет ничего таинственней земной
Безумной страсти, и её потерь.
И ты люби и летом, и весной.
И в бесконечность этой тайны верь.
Будь терпелив, будь холоден сперва.
И пробуди в девичьем сердце жар.
И ты поймёшь: любовь всегда права.
И негасим её в твоей душе пожар.
*
Морозное утро, чудесный рассвет!
Как будто на свете преступников нет,
Как будто не ходят везде палачи,
И будто о плаху топор не стучит.
И вот уж последний убийца убит,
И мать о погибших уже не скорбит.
И вдов, и сирот обездоленных нет…
И вот, как в награду, мороз и рассвет!
БЕСЕДА.
С кораблём в Каспийском море
Разговаривал челнок.
«У меня большое горе.
Я безумно одинок.
Мой хозяин там, в таверне,
Загулялся и уснул.
А потом его, наверно,
Кто-то в волны кувыркнул.
Предварительно ограбив.
Унеся его мошну.
И теперь он где-то гравий
Чешет, ползая по дну.
Воду мёртвый он глотает.
Опускается на дно.
И, конечно, не мечтает
Пить не воду, а вино».
И сказал корабль в печали:
«Видел я его на дне.
Тихий стон его вначале
Слышен был сквозь дрёму мне.
Он лежит там, на глубинах.
Стонет он от тяжких ран.
И ещё большая мина
Там. И сдвинут в ней экран.
Но не страшно мне, линкору.
Отсырел её заряд.
Много тайн скрывает море.
Так в народе говорят».
«Да!..» - сказал челнок, подумав,
И помчался по волнам.
В это время ветер дунул,
О себе напомнив нам.
С кораблём в Каспийском море
Разговаривал челнок.
«У меня большое горе.
Я безумно одинок».
С О Н Е Т Ы.
Т. Д.
*
Всех звёзд Вселенной не хватило б мне,
Чтобы сплести венок моей любимой.
Алмазов всех, испытанных в огне,
Мне взгляд её милей неповторимый.
Всем розам, что земля рождает в год,
С её улыбкой светлой не сравниться.
Всех птиц небесных стройный перелёт
Мне лишь напомнит две её ресницы.
Всех облаков, всех песен соловья,
Всех радуг мира, всех весенних ливней,
Всех светлых дней лишь ты, любовь моя,
Мне и милей, и радостней, и дивней.
А этих строк достаточно вполне,
Чтоб знали все, кто в мире дорог мне.
*
Когда рассвет ещё не озарил
Поля, и солнца луч не разукрасил горы,
Когда ещё не льются птичьи хоры,
И месяц в облаках лица не скрыл;
Когда река, задумавшись, молчит,
Теснясь волной у берегов высоких;
И озарением миров далёких
Небесный свод желания лучит;
Тогда в природе назревает перелом.
И вот уж молнии у горизонта блещут.
А за горой ударил первый гром.
И небеса и рвутся, и трепещут.
И хлынул дождь. И потемнел простор.
И солнца луч исчез за шапкой гор.
*
Как неожиданно ты нежно расцвела!
К тебе пришла поры прекрасной зрелость.
Как проявилась женственность, как смелость
Свои права у времени взяла.
Ещё недавно равной средь подруг
Ты детские иллюзии питала.
Но слышать голос твой, твоих коснуться рук
Сегодня ожидать душа устала.
И вот уже рассудку вопреки
Под тенью пелены волшебной ночи
Твоей касаюсь я взволнованной руки,
В твои смотрю я ласковые очи.
Как неожиданно ты нежно расцвела
И сон мой, и покой мой отняла.
*
Ты, как цветок, нежна и хороша.
Но и тебе нужна живая влага -
Моя не очерствевшая душа,
И ею покроплённая бумага.
Так пусть и дальше верности букет
Не осыпает лепестков надежды.
Цветов любви? Таких в природе нет.
Но есть любовь. И аромат в ней нежный.
Я не дарил тебе цветов давно.
Но все они, как преданные сёстры,
К тебе стремятся. И в твоё окно
Их лиц букет заглядывает пёстрый.
Цветов любви?! Таких в природе нет.
Но есть любовь!.. Вот мой тебе ответ.
*
И разве я твоих не жажду губ?
Мне разве не милы с тобою разговоры?
Или в желании расчётлив я и скуп?
Иль холодны меж нами споры?
Нет, я всё тот же. Только вот беда!
Порою я, раскрыв источник старый,
Живу в былом. У сердца же нужда
С годами увеличивать удары.
Оно не может бедное молчать.
Не может сердце жить без боли.
Ты наложи хоть на него печать,
Ещё сильней оно стучит в неволе.
Так стоит ли его учить уму!..
И безрассудное оно закон всему.
*
Когда любовь опережает чувства,
Соперничая с нежностью и пылом,
Когда желание отыскивает русло,
Когда томление накапливает силы,
Когда стремление ютится возле глаз
И нежность, торжествуя, расцветает,
Тогда ко мне вот в этот мирный час
Живая радость прилетает.
У верности не больше сил и прав,
Чем у любви и ветреного пыла.
И молодость, стеснение поправ,
Свою тебе показывает силу.
А, подчиняясь ей, вскипает страсть.
И ты спешишь к моим губам припасть.
*
Поверишь ли, но каждый мой сонет,
Хоть он и не во всём рассудку верен,
Лишь оттого является на свет,
Что я в одном доподлинно уверен.
В том, что душой принадлежу тебе.
Тебе одной. А если в чём и грешен,
Так только в том, что думал о себе,
Когда писал что счастлив и утешен.
И если я обожествлял тебя,
Небесной наделяя красотою,
Я этим успокаивал себя.
Тебя, я знал, ничем не беспокою.
Я лгал себе. И буду дальше лгать
Как лжёт ребёнку любящая мать.
*
Звезда стремится повторить корабль.
Качается она, когда его качает.
А ветер стих, порыв его ослаб,
Звезда молчит, пути она не знает.
Её судьба с судьбою корабля
Едины. Их стремленья неразрывны.
А ветры, улетев через поля,
Уносят за собой дожди и ливни.
Над нами бури времени кружат.
Я как корабль. И ты со мною рядом.
И нет уже для нас пути назад.
И тороплюсь я под лучистым взглядом.
И если вдруг порыв во мне ослаб,
Ты жди меня. Я настроенья раб.
*
Недолго жить моей душе в твоей,
Не будь твоя душа душой моею.
Не назови она мою своей,
Я бы давно уж тяготился ею.
В огонь любви свои бросая души,
Ведём неторопливый мы рассказ
Сердец влюблённых, не тревожа уши,
Не выставляя чувства напоказ.
Прошло уже немало долгих лет
С тех пор, когда твоей руки касаясь,
Впервые я сложил тебе сонет,
От муки вдохновения спасаясь.
Мой милый друг! Послушай мой совет:
Храни в душе тот первый наш сонет.
*
Мороз. Опять к утру застыли лужи.
Разбитые ершатся колеи.
Но нет уже вчерашней стужи.
Зима теряет таинства свои.
Коснувшись края уходящей ночи,
И распластав к рассвету плавники,
Лежит река. И лёд её непрочен.
И вот уже ослабла стужа ночи
И потекли ручьи и ручейки.
И зазвенели звонкие капели
Под шумом ветра. И вдали сосна
Гудит: «Весна! Идёт весна! И в теле
Рождает лёгкость светлую она».
И впрямь весна. Уж птицы прилетели.
*
Твоё выздоровленье, как цветок
Взошедший на ладони у мороза.
Взрастил его моей любви поток.
И миновала страшная угроза.
Печаль ушла. Ты, как и прежде, тут.
Как прежде, ты со мною неразлучна.
Так пусть тюльпаны нежности цветут
В садах любви и высоко, и тучно.
Весенний цвет! Мы любим твой расцвет.
Ты жизнь зовёшь к осенним результатам.
Земля в десятом месяце ответ
Даёт на то, что мы ей дали в пятом.
А годы нам несут желаний плод.
И лишь любовь без времени цветёт.
*
Озимые морозов ожидают.
Поблекли травы. В цвете янтаря
В лучах осенних рощи увядают.
Прозрачен воздух! Середина октября.
А солнце светит ярко. Голубеют
Два мирных полноводных озерка.
Пустеет берег речки. Лес темнеет.
Там тишина. Там нет и ветерка.
А над волною чайка кружит.
Добычу ждёт, кричит и тужит.
Ныряет. Пищу неразумную берёт.
Её глотает. И опять добычу ждёт.
И ищет взглядом зазевавшуюся плотку.
И волны торопливо бьют о лодку.
*
Не всё вокруг меня цветущий сад.
Не всё умно, правдиво, гармонично.
И невозможно возвратить назад
Всё, что ушло уже. Всё, что практично.
Вздыхать в печали об ушедших днях,
Где даже звёзды в небе по-иному
Сияли? Где и гномы на камнях
При лунном свете улыбались грому?
Всегда высокой мерою добра
Была фантазии спасительная лира.
И то, что волновало нас вчера,
Не исчезало из анналов мира.
Всё остаётся в нас. Всё служит нам.
А нам достаточно лишь предаваться снам.
*
Шинель отца примерь, ровесник мой.
Ты старше стал. Ты стал куда серьёзней.
А помнишь, как отец пришёл домой
Израненный, весенней ночью поздней?
Он защитил планету и страну.
И прошагал Европу и обратно.
Он человечеству вернул весну.
И это хрестоматия, понятно.
Но, знаешь, сколько было лет ему,
Когда он принял первый бой?.. Семнадцать…
И я, отец, твою шинель возьму.
Мне до могилы ею любоваться.
Ты мир и жизнь для нас сумел сберечь.
И мне твоя шинель не горбит плеч.
*
Пусть гром гремит, пусть молнии блестят,
Пусть ливни хлещут, рощи шелестят.
Но я мечтаю, я всегда мечтаю!..
Ах, я, сосулькой леденея, таю!
Судьбы ль ушедшей жажду повторенья?
А, может, жду, средь лиц не находя,
То, что я видел в глубине горенья,
Когда один, вдоль берега идя,
Мечты далёкой пожелав возврата,
За поворотом голубой реки,
Весёлых глаз в весенний час заката
Отметил голубые огоньки.
Ах, я мечтаю, я всегда мечтаю!
То леденею я, то тихо-тихо таю.
*
Где ясность прежняя души моей!
Мечусь я от стремления к покою
И грежу повтореньем прежних дней,
Не соглашаясь, не мирясь с тоскою.
Надежда - вот мой верный идеал.
И хоть уж все мои сбылись надежды,
И в жизни я немало повидал,
В любви я неизменчивый. Я прежний.
И счастлив я. А если и ропщу
На жизнь, то оттого лишь, что сначала
Её прожить хочу. И всё прощу
Судьбе за неизменность идеала.
Любовь моя! К тебе стремлюсь назад,
Чтоб снова встретить тысячу преград.
*
Я слышу детский смех на мостовой.
И чувствую волненье женской груди.
И думаю: «Уж я ещё живой,
Но ничего важней любви не будет».
О, это удивленье детских лиц!
И тайное волнение осанки
Под лесом изумительных ресниц
Непостижимо гордой северянки!
Исчезнет всё. Всё годы унесут.
Но память, седины не потревожив,
Желание отдаст тебе на суд.
И сердце ничего забыть не сможет.
Ни этот час, ни этих мирных глаз,
Ни лет любви, что не покинут нас.
*
Чирикали призывно воробьи.
А ночь, бледнея, быстро угасала.
И утро раскрывало покрывало,
Достоинства являя нам свои.
И вот угасли щебет воробьёв
И карканье испуганной вороны.
И солнце преподобие своё
Выкатывало. И в колье короны,
И в блеске первозданной чистоты,
Румяную вытягивая шею,
Свои неповторимые черты
Дарило мне... И, нежно пламенея,
Уже стремилось к середине дня.
И грусть былая вдруг покинула меня.
*
Не спи, любовь!.. Вокруг тебя движенье.
Так пусть живут взволнованность и грусть.
Ликуют пусть и пыл, и вдохновенье.
И доброта не исчезает пусть.
И пусть порвутся путы отчужденья.
И вновь сойдутся верности пути.
И, погружаясь в трепет вдохновенья,
Я говорю фантазии: «Лети!..
Лети и пой, не приглушая красок».
Так на лугу подвыпивший пастух
Запел. А незадачливый подпасок
Танцует и тревожит сонных мух.
Подпаском юным у прохладной речки
Вершись, любовь, под блеянье овечки.
*
Как облако в воздушном небосводе
С подругами в весёлом хороводе
Несётся из неведомой глуши,
Так радость, исторгаясь из души,
Сестёр себе среди подобных ищет.
А ветер возмущений вечных свищет.
И льётся нежность нежности навстречу,
Тем приближая радостную встречу.
И грянул гром. И молнии блестят.
Простор темнеет. Рощи шелестят.
И небеса несутся и трепещут.
И волны, торопясь, о берег плещут.
Ах, как упрямо вечности биение!
Не жду и я души успокоения.
*
Я море полюбил. И не могу
Забыть его просторы голубые.
Мне вечности превратности любые
Понятны. И весёлый на бегу,
Искрящийся под солнцем бурный вал,
Дробящийся о скалы, и кораллы,
Что я в пучине пенной добывал,
Когда заря вечерняя играла;
И закружившую морскую пыль,
И волн бегущих лёгкую находку
Я полюбил. И корабельный киль.
Да и волною опрокинутую лодку.
А в небесах резвился яркий луч,
Что и прорвался сквозь пучину серых туч.
*
Что мне судьбы лукавые ужимки!
Что в том беды, что молодость прошла.
Я слышу жизни шум. Я вижу в дымке
Сады. Небес гудят колокола.
Нет, не затянет скука чёрным пледом
Живую радость. И тупым мечом
Не уничтожит всё, что я изведал,
О чём мечтал, переживал о чём.
Душа полна живых воспоминаний.
И есть ещё во мне любовь и злость.
И сердце не угасло от желаний.
Не всё ещё желанное сбылось.
Повсюду слышу я любви свирели.
И нежной дружбы раздаются всюду трели.
*
На переплёте небольшой тетради,
Которую я скоро допишу,
Ты видишь мальчика. Чего же ради
Я завершить тетрадь свою спешу?
То сын мой. И в его пытливом взгляде
Читаю я единственный вопрос:
«Ты прожил жизнь, отец. Чего же ради
Ты жил, страдал, любил, мечтал и рос?»
Ну что скажу я милому дитяти,
Что так легко поставил свой вопрос?
«Я жил затем, сынок, чтобы тебя создать. И
Чтобы и ты любил, мечтал и рос.
Вот так я прожил. И в моём ответе
Пусть высший смысл твои увидят дети».
*
Есть у любви волшебные поля.
Там мчатся уходящей жизни тучи.
Там солнца луч, просторы веселя,
Ласкает берега и кручи.
Там необычный времени отсчёт.
Чем больше срок любви, тем всё острее
Её огонь. И там всему почёт.
И жизнь там и надёжней, и добрее.
Там будничность приобретает смысл.
И широки там вечности просторы.
Там лозы дружбы зацветают. Мысль
Там чёлны строит. И повсюду блещут горы.
В полях тех сказочных у берегов судьбы
Растут любви могучие дубы.
*
Какое место ты займёшь в среде,
Кем будешь в ней, что дашь и что отнимешь,
Такое станешь ты носить везде
Самим собой заслуженное имя.
Сама природа помогает нам
Познать кто мы. И что мы в жизни значим.
И человек перед собою сам
Несёт ответственность за срывы и удачи.
Вот он, вопрос, что ставишь ты себе,
Переживая радость и обиды.
Как отразится мир в твоей судьбе?
Какие он тебе рисует виды?
Как ты относишься к земле, к воде, к лесам,
К таким как ты, к друзьям, таков ты сам.
*
Любовь не знает смертного греха.
В любви и царь, и Бог, и грешник равен.
Она к расчёту разума глуха.
Не признаёт она привычных правил.
Ты уж не тот. В тебе твоя любовь.
И хоть она тебя и не спросила,
Принять ли ты её огонь готов,
В тебе её божественная сила.
Когда в любви ослепнув и прозрев,
Ты ощутил её нектар небесный,
Тебя не испугает божий гнев,
И гнев страшнее божиего, местный.
Любовь, как ноша, как тяжёлый груз.
И только сильный с ней войдёт в союз.
*
И ворон, прокричавший за окном,
И облаков разрозненные нити,
И солнце, заискрившее в зените,
Всё мне напоминает об одном.
И на стекле таинственный узор,
И пышным снегом сдобренные ели,
И откровенный мирный разговор,
И луч весёлый у твоей постели,
И запах дыма, бьющий от костра,
И пар, всклубившийся у водоёма,
Всё это светлая любви пора,
Всё это с детства нам с тобой знакомо.
Всё это наше… Вечное… И в нём,
Даст Бог, и мы когда-нибудь уснём.
*
Уж зашептала осень у окна.
И грусть-тоску она взялась навеять.
Но ты берёшь две рюмки для вина,
Чтоб грусть души и боль её развеять.
И я смотрю в окно на тихий дождь.
А он идёт уже вторые сутки.
Ну что ж. Налей и мне!.. Ну что ж!
И улыбнись! И будь достойна шутки.
И пусть твои глаза огнём блестят.
Румянец пусть в твоих щеках пылает.
В дождливый вечер радости хотят
Сердца влюблённых. Ночь их ожидает.
И без печали думая о ней,
Налей и мне покрепче и полней.
*
Из невозвратных безмятежных лет
Ко мне волшебные порой приходят звуки.
И вижу там я нашей встречи свет.
И я тяну к нему нетерпеливо руки.
А мать мне говорит: «Не тронь, сынок!
Оставь его. Поберегись. Укусит!»
«Ну что ты, мама! Это ведь щенок.
И он рычит, и убегают гуси!»
О мир души, исполненный чудес
Немеркнущего сказочного света!
Тут тайна. Тут мечты бескрайний лес.
Тут первое признание поэта.
Щенок судьбы! Ты добр и пучеглаз.
Ну, покажись ещё хотя бы раз.
*
И солнца луч, и капельку дождя,
И землепашца пот в готовом хлебе
Мы узнаём. Корнями вглубь уйдя,
Могучий дуб в высоком блещет небе.
Мы можем зёрна на муку смолоть.
Но снова в испечённом хлебе живы
И землепашца пот, и труд его, и плоть,
И ум его высокий и пытливый.
Вот так и мы. Свершимся и уйдём.
Да будет мирной нам земля постелью!
И окроплённая весны дождём
Природа нам послужит верной целью.
И солнца луч, и тихий шум дождя
Заметь, входя. Запомни, уходя.
*
Нас смерть не пощадит. И всё же знай:
Я не отдамся злобному коварству.
И я не верю в предстоящий рай,
И там предполагаемому царству.
Не верю я и в вечность красоты
Лишённой смертной, но прекрасной плоти.
Любовь земная мне милее. Ты
В трудах, в желаньях и в заботе,
А не в покоящейся пустоте,
Мне можешь дать и радость, и блаженство.
И предпочту я вечной красоте
Твоё невечное природы совершенство.
А жизнь уйдёт?.. Ну что же… И она
Не только нам, но и другим нужна.
*
Нектар любви живой, первоначальной,
Достигнув гармонических пределов,
Не угасает с возрастом дотла.
И старость мудрости полна печальной.
Есть возраст между старостью и детством.
Там нету торопливости былой.
Терпения скопляя первый слой,
Там мудрости и доброты соседство.
Любой поры благословляю взлёт.
И юных лет допытливый полёт,
И зрелых и накал, и устремленье.
Но только старости покой и искупленье
Всем временам я гордо предпочту.
Люблю я грусть её… И доброту.
*
Неповторим и краток жизни срок.
Тут каждый миг заполнен ожиданьем.
Так пусть нам впрок пойдёт урок
Любви и радости, да и страданья.
Порой легка земная твердь.
А в ней немало преимуществ мнимых.
Но сколько душ уносит смерть
Отвергнутых, неразделимых!
Стремленьям светлым, исполненью чувств,
И чувству меры доверяя сроки,
Да будет миг любви у нас не пуст.
Пусть нам послужат все её уроки.
Живите весело. Познайте жизнь такой,
Чтоб даже смерть вам не была тоской.
*
Я не пойму, в каком ночном кошмаре
Я прожил жизнь! В каком дыму!..
И вот за то тебе я благодарен,
Что ты пришла и растворила тьму.
Проходит день, и ты со мною рядом.
Я задремлю, и в мимолётном сне
Опять со мною ты. Со светлым взглядом
Ты и во сне являешься ко мне.
За то, что радость тихою рекою
Коснулась и моих печальных глаз,
За годы вдохновенья и покоя
Тебе я благодарен. И сейчас
Я счастлив. И за то, что не бездарен,
Тебе одной, мой друг, я благодарен.
*
Реальностью, реальностью дышу.
Доволен жизнью. Не ищу забвенья.
Но вымысла души не заглушу.
И им живу. Его люблю мгновенья.
Как музыку, как шорох роковой,
Несущийся из тьмы глубокой ночи,
Зову мечту, люблю её прибой,
Смотрю в её ликующие очи.
И вижу там несбывшихся надежд
Мгновения идущие в реальность.
И средь рутины, скуки и невежд
Твою ценю я светлую печальность.
В минуту скорби и в годину зла
Ты мне дыханье радости несла.
*
Как дар бесценный за твою любовь,
Как плод житейской мудрости и неги
Взошли от нас, и плоть твоя, и кровь,
Преемственности юные побеги.
И отзвуком свершившейся мечты,
И жизнью разделённою со мною,
Ты отдала им лучшие черты
Окрашенные нежной новизною.
Так пусть калейдоскопом мирных лет
И лёгким колыханьем светлой розы
Их судеб возгорится свет
На радость встреч, минуя грусти слёзы.
В садах любви бесценный гимн мечтам.
А старость о любви лишь шепчет нам.
*
Как солнца луч, запутавшись в бору,
Угаснет вдруг, вот так и я умру
Среди вещей мне милых и желанных,
Причудливых, смешных и странных.
И нежных грёз, и юности минувшей,
И детских слёз, и радости мелькнувшей,
Где каждый миг милее во сто крат,
Я не возьму с собой… О, не наград
Я жду в поэзии святой и вечной,
Порой сердечной, а порой беспечной.
Храня в душе и передав другим,
Любви ушедшей я слагаю гимн
Морям плывущим, небесам зовущим,
Ветрам певучим и желаньям жгучим.
*
Безжалостная хворь тебя коснулась.
И ты легла в больничную кровать.
Прощаясь, ты мне с грустью улыбнулась,
И попросила не переживать.
А мне достались все твои заботы.
Я их несу. На случай не робщу.
И выхожу не для мирской охоты,
И гончих на медведя не спущу.
Не испугаю зверя я и птицу
В глуши лесной. Я в необычный лес
Иду ловить желания синицу
В раздольной сини радужных небес.
Там я тебя дождусь за краем леса,
Когда беды рассеется завеса.
*
Нет, я не верю в то, что столько лет
Я лью чернила, извожу бумагу,
И не сложил ещё такой сонет,
Чтоб мне принёс и гордость, и отвагу.
То, в чём я слаб, меня не тяготит.
То, чем силён, вот что меня тревожит.
Туда ли сердце гордое летит?
Не зависть ли его безмерно гложет?
О, сохрани грядущее меня
От непомерной безысходной страсти!..
И всё же нет и быть не может счастья
Без вечного желания огня.
Чтоб меч судьбы твой образ сохранил,
Я в чашу жизни сердце уронил.
*
Пусть даже ты не веришь правде строк,
Написанных моей рукой невольно.
Но слышать от тебя немой упрёк
Рассудку не легко и сердцу больно.
А не писать, когда душа кричит
О том, что безвозвратно жизнь проходит,
Я не могу. И сердце не молчит.
И по строке моей рукою водит.
Пройдут года. Останутся слова.
И нас они по совести рассудят.
Пока жива душа, она жива.
Так было раньше. И всегда так будет.
Душа мертва, жива ли, не жива,
О том расскажут мёртвые слова.
ВЕЧЕР.
Волны дремали в задумчивом море.
К водам сползал осторожный туман.
С солнцем прощались высокие горы.
Солнце тонуло в седой океан.
Вспыхнули звёзды. Луна поднималась.
Парус печальный вздохнул вдалеке.
Сердце пронзила глубокая жалость
Змейкою тонкой в прибрежном песке.
Гордое сердце! Тебе ль не досталось
В море любви, в океане-тоске!
15 августа 1967 г.
гор. Минск.
БАХУСУ, ОСЕДЛАВШЕМУ ПЕГАСА.
Приятное на вкус вино щекочет ус
И к животу течёт огнём холодным.
В сонете влаги нет. Но только он, сонет,
Вам кружит голову кружением безводным.
И крепок слог его, и тонок аромат,
И глубока его земная проба.
Но я люблю вино. И я не виноват,
Что от вина моя тепла утроба.
Верша победный пир, ты наполнял бокал.
Узнав что рухнет мир, забвенье в нём искал.
Рожденья и крестин не знал ты без вина.
Ты пей! Но не один. Пусть пьёт с тобой жена.
От лёгкого питья рождаются слова.
А от хороших слов кружится голова.
14 октября 1978 г.
гор. Минск.
БАЛАЛАЙКЕ.
О, балалайки чудной звук приятный!
Непостижимый, трепетный и внятный.
Неповторимых этих три струны.
Но как они печальны и нежны!
Рулады, трели, отщипы, аккорды,
Взмах кисти и решительный, и твёрдый,
Посыл руки, ещё посыл, круженье,
Летящих пальцев нежное скольженье.
И вдруг взорвётся, зазвенит, зальётся,
Потом замрёт. И вот опять взовьётся.
И затоскует. И уже не дышит.
И чутким сердцем ваше сердце слышит.
Ах, как милы, печальны и нежны
Непостижимых этих три струны!
15 октября 1978 г.
гор. Минск.
АННЕ ГЕРМАН.
О, обладающие легковесной славой,
Признанья жаждущие не в своём краю!
Как выразить признательность свою
Не вам, а дочери Варшавы.
Не вам ли, как пример для подражанья,
Её чистосердечные признанья
Без демонстрации ультра новейших мод,
И без призов за уходящий год.
О, вы, кичащиеся техникою жеста,
Своё нашедшие единственное место,
Свои манеры, исполнительские стили!..
Вы всё постигли. Но в пылу забыли,
Что не способно волновать искусство
Там, где нет искренности и поддельно чувство.
16 октября 1978 г.
гор. Минск.
РИХТЕРУ, ИСПОЛНЯЮЩЕМУ БАХА.
Как палачом с тебя снята рубаха,
И ты стоишь и искренен, и прост.
Не Рихтер ли нам открывает Баха?
Не Бах ли Рихтера? Вот в чём вопрос.
Обоим труд тяжёлый вдохновенья
По силам. И бесценный этот груз
С великой глубиною откровенья
Они, объединясь в союз несут.
И в красоте гармонии вселенской
Передают тебе. И в мирный сад
Вбегает поражённый в сердце Ленский
Стрелой Амура... Сладкозвучных стад
Пастух ты, Бах. И скажем без опаски:
Горд Рихтер тем, что вхож в твои подпаски.
7 октября 1978 г.
гор. Минск.
ПАБЛО ПИКАССО.
Как правда прост. Красив и энергичен.
Не знает устали. Не пьёт вина.
Крепыш лобастый. Смел и симпатичен.
Жаклин - счастливая его жена.
Рисунок ценит. Отражает всходы
Добра. Но зла не исключает путь.
Вникает в суть спасительной природы.
Живёт мечтой. Во всём находит суть.
И голубой, и розовый бесспорны
Периоды. И даже спорный куб
При всём противоречии не вздорный,
И отражает неподкупность губ
Создателя кубизма. Вечно молод.
И в жизнь вгрызается
Как в наковальню молот.
9 октября 1987 г.
гор. Минск.
ИТОГ.
«О, старость! Как нежданно ты пришла.
В потере памяти ты, в ослабленье слуха.
Где взмах былой могучего крыла?
Где взор орлиный твой, где устремлённость духа?»
Так рассуждал крылатый властелин,
С вершины озирая тусклым взглядом
Сверканье гор, движение долин,
Жильё людей с плющом и виноградом,
Где он, и воин, и атлет
Вершил неправый суд, да и расправу.
Не так ли ты, мыслитель и поэт,
Высот достигнув, осчастливив славу,
Вдруг ослабев, покой в душе искал,
Страшась упасть с признанья шатких скал.
9 октября 1987 г.
гор. Минск.
ДОН КИХОТУ.
«Богиня сердца! Плод желанья милый!
Я из Ламанчи. Дульсинея ты».
Так время дон Кихота искусило
И одарило трепетом мечты.
Ну что ж. Познал он радость полной мерой.
Всё испытал: надежду и печаль.
Его любовь могла бы быть химерой,
Не обрати он мякоть сердца в сталь.
Не поднимись он как укор над веком,
Не вознеси он над тираном меч,
Не будь он настоящим человеком
На тонких ножках с худобою плеч.
И кто из вас, высвобождая ножны,
Вскричит врагу: «Вострепещи, ничтожный!»
8 октября 1987 г.
гор. Минск.
Игорю Северянину.
АПЕЛЬСИНОВЫЙ
САД.
Королева сидела
И смотрела на ноты,
И взволнованно ела
Ароматный гранат.
И не знала она
Ни забот, ни работы.
Только знала ходить
В апельсиновый сад.
Там и встретился с ней,
С девой страстной и чудной,
Молодой Северянин,
Свет очей Лотарёв.
И боролся он долго
С минутою трудной.
Но не выдержал муки
И возникла любовь.
Это было у моря
В придуманном веке.
Знаменитый поэт
Был безумно влюблён.
И душа ожила
В пожилодом человеке.
И стихи о красавице
Выдумал он.
ШУТ.
Сам себе судья и стражник,
И палач, и прокурор.
Деньги взял, закрыл бумажник,
Огляделся будто вор.
Расплатился за поступок,
И отдал назад кашель.
Мир его желаний хрупок.
Но всего желанней цель.
И идёт он к ней путями
Назиданья и любви.
И терзает вашу память
Жарким пламенем в крови.
Побеждай в себе холуйство.
Не служи плебейской лжи.
Плюй на ложь и чистоплюйство.
Свой характер покажи.
День весёлый. В доме шумно.
Балаган и кавардак.
Надо жить легко, бездумно,
Как придворный шут-дурак.
*
В подлунном мире всё подвластно
Текущей времени волне.
Всё неизбежно и напрасно,
И исчезает, как во сне.
Моих несбывшихся желаний
Не может память зачеркнуть.
И не угаснет в сердце пламень,
И не прервётся светлый путь.
Я леность времени исправлю,
И не исчезнешь ты со мной.
И я тебя, мой друг, восславлю
Под равнодушною луной.
Всё неизбежно и напрасно,
И исчезает, как во сне.
В подлунном мире всё подвластно
Текущей времени волне.
ВТОРОЕ МГНОВЕНИЕ.
В мире атома многократного,
Состоящий из тех же частиц,
На Земле незаметно упрятанный
Человеческий разум гостит.
Наступает второе мгновение
И, движение обретя…
«Расселение! Расселение!»
Корабли по орбитам летят.
Каплей в море, в Сахаре песчинкою
Не найти во Вселенной меня.
Быть мне в ней догоревшей лучинкою
Несгораемого огня.
Притяжение вдвое усилится,
Если Землю покинуть на миг.
Ты была нам от века кормилицей.
Но зовёт нас фантастика книг.
Развивая своё ускорение,
Только ты не исчезни сама!
И не будут напрасны борения
За тебя, межпланетная тьма.
РЯБИНУШКА.
«Что, Рябинушка, ты не весела?
Аль кому-то срубить тебя вздумалось?
Не берёзонька ты, не белым бела.
Чей же это, скажи-ка, злой умысел?»
«А срубить меня хочет юноша.
Да не юноша он, а вьюноша.
В доме девушка живёт у рябинушки.
И живёт она там, золота душа.
А тот юноша за ней ухаживал.
И тот юноша всё ей угаживал.
Носил прянички он ей печатные.
Сапожки подарил ей хромовые.
А вот девушка всё смеялася,
Да над юношей потешалася.
А потом вдруг взяла да и вышла
За купца молодца, за проезжего.
А купец-молодец свадьбу справил-то,
Ночку первую переспал он с ней.
Да и, будь здоров, молодой купец.
Улетел с утра, не простившийся.
И теперь совсем мрачен юноша.
Всё глядит-поглядит он в окошечко.
В дом милой своей, вдовы-девушки,
Что замужняя, да не замужем.
Вот и думаю я: не засохнуть ли мне
От кручинушки неизбывной-той,
Что не сладится свадьба новая
С парнем вьюношей неприкаянным».
СТАРОСТЬ.
Жизнью брошенный, смертью брошенный
Шёл по улице человек.
А в руке его сухарь раскрошенный.
И тоска из-под серых век.
А вокруг и веселье, и празднество.
И, счастливою думой созрев,
Произнёс он: «Какая разница:
Умереть или жить, умерев».
*
Два мира предо мной, волшебный и земной.
Один меня пугает и тревожит.
Там всё как у людей, там торжество идей,
Там истина, что вымысла дороже.
А мир волшебных грёз не знает горьких слёз.
В нём расцветают красота и нежность.
Приходит он в ночи, и льёт свои лучи.
Ах, если бы не утра неизбежность!
Дороже во сто крат мне всех земных наград
Не то, что я трудами терпеливо
Достиг, а этот сад, и этот звездопад,
И радость, что светла и не пуглива.
О, если б не рассвет и не теченье лет,
Не знал бы человек ни старости, ни бед.
*
Пора любви желаньем опалима,
Обагрена живым теплом ланит.
Стремление в душе неистребимо.
И лишь оно святую боль хранит.
Но смерть придёт, и станет нам наградой.
Желания останутся в былом.
И сердце в ликованье мудром радо,
Что не исполнено оно тоской и злом.
Стремление в душе неистребимо.
И лишь оно святую боль хранит.
Пора любви желаньем опалима,
Обагрена живым теплом ланит.
СТАНСЫ.
Солнце удлиняет тени,
Солнце тянет душу.
Разве можно в день осенний
В лужу бросить грушу.
Стали лавки закрывать
На глухой засов.
Стали водку продавать
До семи часов.
Свистни, соловей, свистни.
В небе суховей виснет.
Вечер синеву мечет.
Я не проживу вечер.
В минуту шутки полупошлой
Ты жмёшь ко мне тугую грудь.
А я, не думая о прошлом,
Тебя не в силах оттолкнуть.
Разве можно в день осенний
В лужу бросить грушу.
Солнце удлиняет тени,
Солнце тянет душу.
РУСЬ.
Ты и Пермь, и Тверь, и Вятка,
ИРязань, и Клин… Ты Русь.
Ты не робкого десятка.
И тобою я горжусь.
Уходя в века корнями,
Ты меня зовёшь туда,
Где калёными огнями
Нас пытали без суда.
Ты не робкого десятка.
И тобою я горжусь.
Ты и Пермь, и Тверь, и Вятка,
И Рязань, и Клин… Ты Русь.
ЗВОН.
Ах, как люблю я этот чудный звон!
В моей душе не умолкает он.
Он мне сулит в грядущем светлый рай.
И говорит: «Люби свой мирный край».
Ах, как люблю я этот чудный звон.
В моей душе не умолкает он.
НАД МОСКВОЙ-РЕКОЙ.
В дивном граде сём,
В мирном граде сём
Куполов уж нет,
Всякий мрачен дом.
Не звенят с утра
Звоном бархатным
Небеса твои
Изумрудные.
Над Москвой-рекой
Очи выел дым.
Люди движутся
Сухогрудные.
Нету праздника
У Кремлёвских стен.
Место лобное
Обезглавлено.
Не дрожит рука
Палача. Из вен
Не течёт ручьём
Кровь бесславная.
Правда-матушка
Спит калачиком.
Совесть катится
В речку мячиком.
Торжествует ложь,
Процветает грех.
Грусть-молчание
Прикоснулось всех.
Очи выел дым
В древнем граде сём.
Мёртвым, не живым,
Эту песнь поём.
*
Что-то мне скучно. Тоскую по Родине.
Будто покинул я дом свой навек.
Стал бы молиться Святой Богородице,
Был бы я верующий человек.
Был бы вдали от Отчизны я милой мне,
Я бы по ней всей душой тосковал.
Что же так грустно. О, Родина милая!
Где и когда я тебя потерял.
Не понимаю. Люблю твоё прошлое.
Пушкина песни. Победы Петра.
Крики гусей над дремучею рощею.
Всё, что ушло, отшумело вчера.
Завтра не вижу. И нет настоящего.
Так тяжело!.. Вековая тоска…
Что же случилось? Неужто вчерашнее
Это и всё? Навсегда, на века.
Где же ты, где же ты, Родина милая!
Сердцу любимая, взору постылая.
*
Воздух, как вата, но только подсиненный.
Ночь улетела как птица к реке.
Что мне в твоём поцелуе и имени?
Что мне в твоей безучастной руке?
Будет ли встреча ещё нам назначена?
Был ли я близок душою к тебе?
Что ж это всё, что мне грезилось, значило
В нашей с тобою нелёгкой судьбе?
Что мне в твоём поцелуе и имени?
Что мне в твоей безучастной руке?
Воздух, как вата, но только подсиненный.
Волны бегут по недвижной реке.
*
Стекающий на плечи
Ныряющей волны,
Люблю я этот вечер
В томлении луны.
Никто ещё не знает,
Что в будущем нас ждёт.
А вечер умирает,
И ночи мрак идёт.
Но доверять тревожной
За окнами мольбе
Так хочется, так можно,
Как ветреной судьбе.
Люблю я тихий вечер
В томлении луны,
Стекающий на плечи
Ныряющей волны.
*
Мой дом переполняют голоса.
Две женщины там спорят постоянно.
Вот дочь моя, условно донна Анна,
Прелестна, как вечерняя роса.
И мать её, берёзкой у реки
Склонённая у старого корыта.
Стирает в нём она мои носки,
И грусть её в её словах сокрыта.
Я слушаю их несерьёзный спор
О том, что одеваться нужно модно,
И что всё носят, носят что угодно,
И что сам спор об этом сущий вздор.
Я слушаю их пылкие слова
И понимаю: каждая права.
*
Мой друг меня учил понятьям
Стихосложенья и мечте.
И вот от этого занятья
Мы стали ближе к красоте.
Он говорил: «О, это чудо!
Рожденье стихотворных строк».
И я до смерти не забуду
Его нетягостный урок.
И вот от этого занятья
Мы стали ближе к красоте.
Мой друг учил меня понятьям:
Стихосложенья и мечте.
*
Когда в душе тоска и мрак,
И мир вокруг тебя не светел,
А недоумок и дурак
Твои достоинства отметил.
И бросился с тобою в бой,
Чтоб развенчать тебя скорее,
Не тяготись своей судьбой,
Живи душою не старея.
И не борись упрямо с ним
Его нечестными путями.
И верь, и верь мечтам своим.
И милость божья будет с вами.
*
Туда, где юности весна,
Иду я с тихой грустью и печалью.
Там мирный свет льёт мудрая луна,
Вставая за высокой далью.
Заря молчит. И меркнет тихий день,
Густую рощу обхватив в объятья.
Тревожно смотрит на дорогу пень.
И юный клён, разнаряжённый в платья,
Спокойно дремлет под покровом туч.
И птиц летящих серебрится стая.
И солнце, прочертив последний луч,
Страницы крыльев трепетно листая,
Роняет свет, переходящий в тень.
И угасает утомлённый день.
*
По утру по невидимой лестнице
Опустился весенний поток.
И, звеня догорающим месяцем,
Шелестел побледневший восток.
И глаза промывая лазурные
У проснувшейся ночью весны,
Мне мечты мои траурно-бурные
Навевают весёлые сны.
И прибиться мне хочется к пристани
И былого узреть берега.
И тебя с побужденьями чистыми
Унести в голубые стога.
МОШЕННИЦА.
Ах, какая вы, право, мошенница!
Флиртовали вы сразу с тремя.
Вы мечты безнадёжная пленница.
Отвергали вы только меня.
Вы любили банкира известного
И писателя модного там,
И картёжного шулера местного,
Покорившего тысячу дам.
Лишь меня не любили вы, страстная.
Не ценили меня ни во что.
Вы такая живая, глазастая!
В декольте и в тигрином манто.
Чем же я вам тогда не понравился?
Вы ли друга во мне не нашли?..
С чувством я окончательно справился.
А сегодня вы сами пришли.
СЕРДЦЕ.
В далёком океане
Вздымается волна.
Там кто-то сети тянет
С таинственного дна.
А в тех сетях царица
Неведомых морей.
И рядом с ней Жар-птица
И семь богатырей.
А где-то на поляне
Уже растаял снег.
И там цветок не вянет,
Залог любовных нег.
Царица предлагает
Вам жар своей души.
А сердце, содрогаясь,
Вздыхает: «Не спеши!»
Но сердцу не прикажешь
Не биться, не болеть.
Ему ты не укажешь
Биенье одолеть.
Лишь только день проглянет
Сквозь тучу в феврале,
Как сердцу легче станет
На милой мне земле.
МОЦАРТ.
Я в мире образов воспетом
Его перу благодаря,
Себя почувствовал поэтом,
Священным пламенем горя.
И вместе с ним, если хотите,
Я общей радостью дышу.
И по ночам, когда вы спите,
Пером восторженным шуршу.
ЭМАНСИПАЦИЯ.
Вся вы лёгкая, вся вы прелестная.
Неподдельны в вас чувства и грация.
Львица вы. Сердцеедка вы местная.
И коснулась вас эмансипация.
И когда вы, пленённая магией,
Мне гадали на гуще кофейной,
Осмелев, не лишённый отваги я
Попросил вас о встрече келейной.
Вы читали мне Блока и Тютчева,
И ругали безумно политиков.
И не знал я до этого случая
Столь серьёзного мудрого критика.
Та же комнатка, тёмная, тесная.
Те же чувства, улыбка и грация.
И по-прежнему львица вы местная.
И коснулась вас эмансипация.
МАСЛИН.
Дайте, дайте мне чаю с лимонами.
И мадеры налейте во льду.
А в индейке на блюде серебряном
Я маслин горьковатый найду.
Дайте кухню мне нашу пасхальную
И весёлый ваш ласковый взгляд.
И задумчивость вашу печальную.
И любовь, и разлуку, и яд.
А войну заберите проклятую.
И возьмите разруху у нас,
И борьбу эту сто двадцать пятую,
Разбудившую дремлющий класс.
Но налейте мне чаю с лимонами.
И мадеры мне дайте во льду.
А в индейке, зажаренной в яблоках,
Я маслин горьковатый найду.
ПАРОХОД.
Вы меня совсем не слушали,
Взглядом огненным маня.
Вы гранат спокойно кушали,
Этим радуя меня.
«Ах, как много непорочных душ
Погибает в неизбежности! -
Так сказали вы. - И нужно ль уж
Нам грустить об этой нежности».
К берегам пролива Беринга
Плыли мы сквозь дали синие.
Там ждала нас неуверенность
И чужая Абиссиния.
«Ах, как много непорочных душ
Погибает в неизбежности! -
Так сказали вы. - И нужно ль уж
Нам грустить об этой нежности».
ЗВЕЗДА МЕЛАНХОЛИИ.
Ваша слава ни с чем не сравнимая
Вам даётся тяжёлым трудом.
Вы душа бесконечно ранимая.
Н никто не узнает о том,
Как непросто вам быть ослепительной.
И готическим складом лица,
И улыбкою вашей пленительной
Покорять и умы, и сердца.
И минует вас путь неизбежности.
А мечтою вы так хороши!
В вашем взгляде не меряно нежности.
И не менее в теле души.
Вы натура безумно ранимая.
Но никто не узнает о том,
Что и слава ни с чем не сравнимая
Вам даётся тяжёлым трудом.
И минует вас путь неизбежности.
А мечтою вы так хороши!
В вашем взгляде не меряно нежности.
И не менее в теле души.