I
Когда ты вспомнишь обо мне,
затерянном в ином пространстве,
(там несомненно бьют больней,
чем в нашем) вспомнишь ты, и разве
какой-то грех вспомянуть тех,
кто для тебя готов был в сумме
пасть жертвою твоих утех,
и коль поэт во мне не умер,
то юный мальчик мёртв давно,
предпочитая, будто призрак
пугать всех видом. Нам дано
смотреть сквозь тело, как сквозь призму.
И коль тебе когда-нибудь
понадоблюсь, ты только свистни.
Пока я пробую в бреду
зажать баррэ на своей жизни.
II
Ты скажешь нет здесь связи, но
неужто нам так важен смысл.
В нашем мире на зеро
умножат хоть какую мысль.
Мне не схватится за тебя,
ни за ладонь, ни за одежду.
Проще думать жизнь - игра.
Конец, начало, то что между
не так уж важно, стало быть
не много смысла в наших слезах.
Об стены разбивая лбы
мы мало делаем, и то за
что готовы умереть,
когда-нибудь совсем поблекнет,
и мы поблекнем с тобой ведь
не пересечься
год ли,
век ли.
III
Пускай письмо к тебе дойдет
(коль хватит у меня терпенья),
и пересилив быт, то - гнёт,
мы разойдемся (хоть теперь я,
не так уж вспыльчив). Получи,
чрез двадцать лет или пятнадцать.
где мы слепыми будучи,
умели искренне влюбляться.
И напиши, спустя все дни,
(хотя словам откуда взяться)
ведь хоть не соединимся мы,
так наши речи соединятся.
так мы утешим себя, так
правдивы станут эти строки.
А эпитафией гроба:
"Не так уж были одиноки".
IV
Покуда жизненный наш путь
имеет право продолжаться,
не бойся меня упрекнуть
в моем желании остаться
в сердцах других, все это бред.
Я это знаю, так поверь ты
хваленой жизни сей памфлет
всего лишь искаженье смерти.
Интерпретация того,
что ждет нас всех в одном финале,
но лишь растянутая до
тех лет, когда мы кем-то стали.
Смерть многогранна, смерть везде,
в глазах любимых, или близких.
Так вот, коль вспомнишь обо мне,
то не забудь со мной проститься.