Тополиный пух свободы
помню я все эти годы.
Лёгкость, проблеск бытия
без печали, без нытья.
Ложку чайную настойки,
остальное на потом.
Я плачу все неустойки
и хлебаю суп с котом.
А все проблески и лёгкость
обнаружили упёртость,
подмигнули из могил.
Ничего, я их простил.
Рыцарь говорил с невестой
из могилы одноместной.
Это Лесьмян подглядел,
он ещё собой владел.
Но отвлёкся я от пуха.
Колокол донёс до уха
ноту медную вполне.
Колокол звонит по мне.