Иной, как мышь.
И ноет лишь
"спаси да сохрани".
Псалмы его – превознесение одно.
Он робок, слаб и точно лох раним,
но воспевания и плач пора забыть давно.
Начальник хора, убирай орудия свои*.
Да будут пляски, яства и
безумное веселье до утра.
Ведь, что ни говори,
тому, кто пепел ест, как хлеб, слезами растворив
питьё своё* – что гусли, что псалтирь
десятиструнную давай – всё тщетно! И сортир,
обклеенный журналом "Vogue" – увы, не Божий Храм.
А что же я?
Я тоже яд,
не разбавляя пил.
Royal – кто помнит сей напиток злой.
Я – сложен, смят и сам себе не мил,
зачем-то выбирая между пеплом и золой.
Мне часто снится сон, что я, почти седым,
иду за Ангелом седьмым,
выпрашивая книжку у него,
раскрытую в руках.
Он говорит: возьми и съешь её; она горька
пребудет в чреве, но в устах твоих – сладка, как мёд*.
Что это Слово, как пророчество, которое поймёт
любой; и панк, и рэппер, и якут-оленевод...
Проснулся от похмелья в голове – вином догнаться?
Какой там к чёрту мёд? – лишь горечь никуда не делась.
А та, кто без лица, без имени – уже оделась,
сорвав очередную брачную аферу Агнца.
** Использованы Псалмы №4 и №101
Откровение Иоанна Богослова Гл.10