А ведь Сьюзан Пэвенси в чём-то была права.
Однажды тебе смертельно надоедают сказки про бога в обличье льва,
Ты всё чаще подводишь губы, глаза, семью,
Безумно злишься, что они не осознают,
Насколько глупо тратить на всё это кислород.
Он ведь тебя никогда уже обратно не позовёт.
Так что скули не скули, приходится как-то жить,
Всем наплевать, что шрамы ещё свежи, поэтому
Ты поступаешь в колледж, бросаешь дом,
Снимаешь однушку у каких-то гоблинов под мостом,
Находишь работу в прокуренном пабе и вроде бы
Пристроена на отлично. Краше кладут в гробы.
Но ты к тому же финансово независима, академически подкована, хороша,
Только и ждёшь, что выпуска, чтобы начать "свершать".
Семейная гордость только протухла лет так с пяток назад,
И тебе, кровинке, в родном доме внезапно никто не рад,
так что ты сидишь в дымной келье, слушаешь брань и вой.
Временами немилосердно потешаешься над собой:
над нейлоновыми чулками, яркой помадой, цветной копной,
Букетом аллергий, депрессий и параной,
В двадцать лет бесконтрольно лезущей сединой
Вопросами гендера, идентичности (би/не би?),
наивным предчувствием грустной большой любви,
Над ментоловым куревом, воскресными барами и тоской...
Ты засыпаешь в три, прижавшись к окну щекой.
И вроде всё так, всё грустно, и вроде бы - вот мораль:
Поколение потерянных vs благочестивая пастораль.
Только Сьюзан Пэвенси была, чёрт возьми, права.
Получив коленом под зад из рая учишься выживать.