Темны все окна, тиха столица, и переулок молчит, пустой, а кто-то с ликом антагониста на этот вечер антигерой. И кто-то, спрятав рога под шляпой, а шрамы длинные - под пальто, опять пойдет по московским пабам травить рассказы и пить бордо. Расскажет бармену он за стопкой о братьях, юности и отце, и трезво виски запьет он водкой, опять - с усталостью на лице. Пошутит снова, мол, этот город едва ли лучше земли родной. Вздыхает бармен: "Эх, вроде молод, а снова пьяный, не то больной." И незнакомец опять затянет: отец прогнал, выставлет злом, а время - перекись к рваной ране. Залечит, но еще жжет огнем.
Потом устало пальто накинет и бросит бармену пару штук. А тот не знает бродяги имя, хоть он привычен, как старый друг.
И гость опять налегке уходит, оставив улицу за спиной. Он тоже мученик в своем роде, и хочет он получить покой. Так повторяется каждый месяц - столица, бар, переулок, дом. И этот вечер немного весит, и так же кончится. Все о том.
Придет рогатый опять к престолу и попытается вжиться в роль. Жестоким будет он в приговорах, всем будет сыпать на раны соль. Отпустит мелкому бесу колкость, к утру забудется райским сном. Хотел бы Дьявол получше должность,
но кто-то должен
НЕ быть
добром.