Проходи, дорогой мой ангел, да выпей чаю. Правда, помню, ты раньше был больше по части кофе. Ну давай, расскажу тебе, как же я тут скучаю. Ну давай, расскажу, какой я дурак и рохля. Проходи, белокрылый. Вот полка для шляп и нимбов. Положи-ка свой круг, его место со старым кепи. Расскажи мне, ну как там на небе средь серафимов? Это, верно, не то, что земные сухие степи.
Что ж, я знаю, как ты. Ведь тобою все бредит мама. Я могу рассказать лишь о том, как здесь мы страдаем. Ты ушел, за собою оставив не след, но яму. Ты ушел. Ты унесся за чертовым этим раем.
Знаешь, кошка вот тоже едва ли смирится с разлукой. Всё-то плачет, кусается, спит на твоей рубахе. Не дает прикоснуться и почесать за ухом, впрочем, я недалёко ушел для своих размахов.
Проходи, дорогой мой ангел. Хоть я не вижу, где стоишь ты, но все же - я знаю! - читаешь это. Подходи, не стесняйся, читай, наклоняйся ближе. Если сможешь, подкинь мне петлю, раз уж нет пистолета.
Я пишу, но ни к черту слова и ни к черту строки (раньше ты помогал иногда, шлифовал мне ритмы). Я не рвусь ни в святые, ни в, черт побери, пророки. Я хочу, чтобы ты услышал мои молитвы.
Кстати, я был уверен, что ангелы ходят в робах. Впрочем, белый халат, и правда, тебе подходит. Ты расскажешь о нас, ты расскажешь о нас, ангел, богу? Или вы говорите о спорте и о погоде?
Я всегда людям хвастал тобой. Ты святой. Сам знаешь. Я всегда восхищался. Гордился. Любил, конечно. Ты был добр и был весел. Поддерживающ, всезнающ. И я вечности ждал, все надежды открыв поспешно.
Тебя помнят врачи. Тебя помнят твои пациенты. Тебя помнят немало, скорбят. Не как я, но все же. Тебе дарят цветы, дарят черного цвета ленты. Я, наверное, что-то вложу, как посылку, тоже.
Кстати, запись нашел. Ту, с концерта, ты выступаешь. Боб Кеннеди там пляшет, плюет на всех: "мне нет дела". Только запись - лишь эхо, болезненное, ты знаешь. Только эхо едва ли когда-то мне душу грело.
Говорю с тобой, плача, хотя не прошло недели. Я хотел бы увидеть тебя. Не во сне, а рядом. Я как будто играю с религией в "верю-не верю". Для чего, вот скажи, богу делать для нас жизнь всю адом?
Ты уходишь, ведь сон мой не длится, конечно, долго. Ты уходишь, хотя (мне б запомнить!) ушел в субботу. Ты уходишь спасать на том свете. Мол, это долг твой. Остаюсь я на палубе видеть людскую рвоту.
Правда, ныть, как всегда, есть, конечно же, вовсе не дело. Для меня обернулась жизнь болью. Твоя-то хоть раем?
Погребение скоро. Твое я увижу тело.
Я скучаю, отец. Я безумно, безумно скучаю.