Анне Дмитриевне
Изрядновой,
моей бабушке.
Про сестру мне бабушка
Рассказала это:
"Собиралась Аннушка
Замуж за поэта,
Молодого, нищего,
Земляка с Рязани,
С синими глазищами,
Что навек связали.
Как быть осторожнее,
Если в одночасье
Лишь в своём Серёженьке
Разглядела счастье?
У сестры душа поёт,
Свадьба близко, вроде,
Только, вот, отец её,
А мой дядя — против..."
Дядя моей бабушки,
Сам Роман Изряднов,
Брал слова, что камушки,
И кидал их: "Зря, мол...
Нам поэт разрушит лад,
Он ведь — одиночка..."
Аннушка не слушала -
Родила сыночка.
Записав Георгием,
Дома звали Юрой.
Вместе люди гордые,
С тонкою натурой.
Стал период тот лихой
Им всего дороже —
Лучших семьдесят стихов
Написал Серёжа.
По издательствам везде
Их носил без толка.
Затерялся он в Москве -
Что в стогу иголка.
"Но пишу я хорошо!
Мне б открыться миру..."
Как-то вечером пришёл
Хмурый на квартиру:
"Не печатают стихов
Ни к какому сроку.
Город будто бы глухой...
Я поеду к Блоку!.."
Блок же был, что полубог,
В северной столице,
Так в поэзии высок -
И не подступиться.
Аннушка могла сказать:
"От дитя куда ты?"
Но блестят в его глазах
Роковые даты.
И она, скрывая дрожь,
Из угла — всё лики,
Говорит: "Езжай, Серёж,
Ты поэт великий..."
Он в ответ: "Давай со мной!.."
Взгляд — Ока и Волга.
"...Или — жди меня домой...
Я вернусь, недолго..."
И уехал. Там, где Блок,
Клюев да богема,
Закрутился... И не смог...
То другая тема.