В одном провинциальном унылом городке
От бывшего Союза остались: вечный зов*,
Да фабрика изделий за номером 2 Е
Из латекса гевеи, для местных шалунов.
Их погорелый театр достался азиатам,
На рыночных началах в нем торговали всем,
И чартерными рейсами в Таиланд и Эмираты
Летали бизнесмены без денежных проблем.
Но театр театру рознь, прикрыли эту лавку,
Во храме Мельпомены не гоже торговать,
Восстановили сцену и, как бы на затравку,
Позвали лицедеев в том театре выступать.
Пришли и три сестры. Похожие обличьем.
Одна, что помоложе, рожала каждый год,
А старшая, потешница, в монастыре мужичьем
Нашла себе забаву и прибыльный доход.
Почти что ничего про среднюю не знаю,
Уж точно не она солировала в театре,
Я нарочито мягко об этом намекаю,
Чтоб не пришлось и мне нуждаться в психиатре.
Какая в них зараза, чего им не хватало,
Лишь Господу, пожалуй, известно без вранья.
Та, взрослая плутовка, сестричек выдавала,
Нередко, без зазренья, за самою себя.
То выйдет в главной роли на десять лет моложе,
То снова постареет на целых… пятьдесят!!
Отличная работа! Мы восторгались, боже,
Какой талант актерский, прям с родничка до пят!
Все хлопали в ладоши, мозоли от оваций
Натерла половина западших кобелей,
И я, барбос несчастный, при смене декораций,
Два раза падал в ноги и признавался Ей...
Не сомневаюсь в праве кормиться упованьем,
У Чехова Антона нам грез не занимать!
Все ж, если честно, други, под редким дарованьем
Сокрыта не совсем приемлемая стать.
Мы признаем иллюзию за чистую монету.
Хоть режиссер сей басни прожженный стрекулист,
Я не страдаю театром и не люблю вендетту,
Возможно, оттого, что сам играю в вист.
* основной инстинкт