Неоднозначный был художник,
Он многих просто раздражал,
Он был вульгарности заложник
И с этим встретил свой финал.
Вульгарен стиль его слащавый,
Вульгарны метод и сюжет,
А взгляд с карти всегда лукавый,
И в этом весь его секрет?!
Явленье кича сплошь и рядом:
В огромных, но пустых глазах,
Зато готова грудь к наградам
При тех и нынешних властях.
Почётный член трёх академий,
Профессор, знатный кавалер,
Лауреат всех видов премий,
Для всех художников пример.
Хотя в начале дел, фрондёрством,
Великий мастер фехтовал
И этим самым недовольством
Партийных боссов огорчал.
В семье великих Михалковых
Он находил себе приют,
Скрываясь в рифмах кумачовых,
Писал под Репина этюд.
Он шлифовал свою доктрину,
Круша нерусский авангард,
Готовя к выставке картины,
Войдя в неистовый азарт.
С инакомыслием отменным,
От норм дозвольных отойдя,
Предстал народу современным,
Себя в Манеже возведя.
Его полотна так красивы,
Зовут плакатами к борьбе,
В них лица, словно директивы,
Слетают молнией к толпе.
Конечно, в девственном сознанье
Нет равных этому творцу,
Кандинский здесь в непониманье,
Его творенья не к лицу.
Но всё ж в эпохе он отмечен
Гигантоманией своей,
Для многих был он безупречен
И, может, даже посвятей.
Пусть память об усопшем будет
В его работах и трудах,
И кто-нибудь потом рассудит,
Кто был неправ в сиих строках.