Пока не въeбaлcя в дуб
вышел из леса голый
Эрлик-халиф монголов
мудрости жизни зуб.
В старой, прожженной шкуре
костром провонявшей с поляны
где ел из огня каштаны
Пока не остался в дубе.
Брыкнул он поле широко
с холма шевелится дорога
бабы кудахчут у стога
про без козла одиноко.
Птицы чирик-пустое
Холмы и холмы пузы,
солнце идет юзом
молодцы к водопою.
Круты желтки ромашек
знойно отварено пойло
марево тусклым стойлом
манную топит кашу.
Копоть на сальной морде,
Слипшись с дурман травою
Высокой, живой, полевою,
внюхивается в воздух.
Пятками чешет за ухом
ухает, мыкает, фырчет
Желчную страсть тычет
из чавкающего брюха.
Зырит тропу в травы
до волуна камня
губище свищет бранью
на камне том свет алый.
Ломая траву осоку
неистовым клич-рёвом
вырванным муть-блёвом
Зыркалом косооким.
Масса зловонной Слизья
шипя, клокоча горлом
визжала, сморкалась, горбясь,
-Ачийо паглядить Нильзия?!
На камне распутном в поле
Сердце на тонких ножках
мурчало ему, можно,
Глупое ты горе.
Смотри тридцатью очами
ноздрями нараспашку
пенистым мозгом-бражкой
пещерными лёд-ночами.
зыркалом щупай сладость
слизывай крем аортой
с сияющего торта
на расстоянии взгляда.
Стой и замри нечисть.
Остановись ветер
Встань между нас пепел
ясно глаголь речи.
С губ да в колтун чушку,
Прямо идти холод
в луг повернуть солод,
лесом зовет кукушка
Вкруг себя пряди поле
шерстяные тропы
в чащу ведут стопы
душное ты горе.
Взорвался в дуб вещий
чует кругом чаща
вонь ее меда слаще
шкуру грызут клещи.
Рыхлая тина пуха
С тресками спорит эхо.
Злобным смеется смехом
желчное брюхо.