Мимо рекламы халвы, колбасы,
словно какой-нибудь клад,
бабка несет в мастерскую часы,
в трещинах весь циферблат.
В полночь на Троицу встал механизм,
что-то сломалось внутри…
Бабка на том циферблате всю жизнь
метила сроки и дни.
— Выкинь! — намедни ей внук приказал, —
Ходики, ба, прошлый век…
Бабка платком промокнула глаза
и промолчала в ответ.
Вспомнилось детство: отец на войне,
в доме — шаром покати…
Словно икона на белой стене —
ходики. Стрелки — в пути!
Мать разливала прозрачные щи,
после работы устав…
— Доченька, все на базар утащи,
ходики только оставь.
Слышишь, как с нами они говорят,
может быть, просят чего…
Гирька тяжелая, будто снаряд —
тот, что отца твоего…
Все утекло. Не во сне — наяву,
в хлопотах и маете.
Думает бабка: «Зачем я живу?
Ходики, эвон, и те…
Вдруг не возьмутся чинить в мастерской?
Снилось не зря воронье!...»
Тащит с трудом в суматохе людской
прошлое бабка свое.