Как зальется огнем и солнцем до головы, прорастает чужое во глубине норы, расползается и толкается в вышину, оголтелое и подохнущее к утру, оголтелое и затолканное в себя -
это я.
Как раскинется белый ветер да по листве, распрямятся полынь и вереск на полотне, позолотится рожь, уложенная за прядь. Под руками разводит волны речная гладь, под руками скрипят раскрошенные мосты -
это ты.
Вот бы встретиться, поглядела бы на тебя, переличенная заплатка для бытия, переполненная свободой и красотой - только выйдешь-то перемолотою золой, только выйдешь-то переплавленная в дожди.
Обожди.
Я не выгляжу как угроза, огонь и смерть, только ластится к пальцам черная круговерть и по взмаху руки разверзаются небеса. Вырисовываю на гуще твои глаза, вырисовываю тропу, чтобы не свернуть -
вот он, путь.
Тебе должно ужаться в страхе и побелеть, запереть бы тебя да в вызлоченную клеть, чтоб не вырваться и не видеть живучий свет - я скручу тебе, дуре, разум в горячий бред, я скручу воедино правило и абсурд -
я твой суд.
Вот бы вытащить из-под солнечных-то лучей, исколоть бы запястья белые о репей, выжимая по капле свет из тебя и сок: буду кровью твоею руны писать в песок, буду кровью гадать, останусь ли на миру.
Я
умру?