Сам не знает, "Москвич" или "Опель",
Под брезентом с намокшей листвой.
Или мозг он заржавленный пропил?
Или – полдень в стекле голубой?
Так бредёт он по стуже осенней,
Лёд хрустит, наполняясь водой...
Мягкость шин и нетвёрдость коленей,
И оплаканность давней вдовой...
Голосила она, голосила,
На густой нажимала сигнал...
Добрести не хватило бензина,
И он на руки небу упал.
Безымянный, ни немец, ни русский,
Покрывается корочкой льда.
Осень смотрит в зрачок его тусклый –
Где блестит и не тает слюда.