Море под звездами черною лужей,
Грозной, таинственной, в искорках света.
Шепотом волн, сменой призрачных кружев
Пишет пейзажи, сонаты, сонеты.
Легкая дрожь исполинского тела
В ступор вгоняет живущих по краю.
Стать столь соленым оно не хотело,
Горечь и слезы в себя принимая.
Черная чаша, глядящая в небо,
Сушей плененная, словно в насмешку,
Помнит свободы сладчайшую небыль
Нежных ладоней Создателя между.