На горных тропинках пахнет горьким таежным мхом,
Терпкой корицей, пылью и сквашенным молоком.
Веточка ежевики тянется до бедра,
Просит, ломая пальцы: "Стой, впереди беда!
Горный король не знает жалости ни к мольбам,
Ни к богачей попыткам стукнуть с ним по рукам.
Горный король сурово границу свою блюдет,
Будет наказан жестоко тот, кто с пути сойдет."
Путнику ввек не стрАшны предания старины,
Не верит он в шепот гулкий цепкой лесной травы.
Вверх по скалистым склонам держит он храбрый путь,
Гордо расправив плечи и набирая в грудь
Горного воздуха пару-тройку десятков пинт.
Его не страшит нисколько крутой серпантина винт.
Только давно на склонах не слышится песни звук,
Давно ежевики дебри не тянут когтистых рук.
Горы впитали кожей последний протяжный крик,
И строго качнул головою грозный король-старик.
Путника зря в деревне ждет молодая жена,
Не подавать ей больше с порога кувшин вина,
Усталому мужу больше постели ей не постлать.
Где-то в пещерах горных оставленный умирать,
Путник не сможет больше кичиться отвагой своей.
Герой, кто беспечно слова ослушался королей,
В ущелье глубоком горном не обретет покой.
Вьется к вершинам тропка, скалы стоят стеной.