Полюбила Ворона Журавля. Летала на Журавлиное болото каждое утро и любовалась издалека. Какой красавец! И ножки у него, точно веточки, тонкие да длинные! Головка маленькая, аккуратненькая на длинной гибкой шее. Клюв темно-красный длинный острый, и так ловко он им лягушек из воды вылавливает. А уж вышагивает как важно, точно король!
А она, Ворона, глядела на него влюбленными глазами, прячась среди листвы ольховника, с утра и до позднего вечера, забывая порой даже про еду.
- Посмотрите на эту ненормальную! – только завидев ее, весело кричали ее товарки, - Она решила, что годится в пару Журавлю! Вот дура-то! Да ты же просто замухрышка рядом с ним!
Ворона вздыхала и плакала иногда тайком. Однажды вечером ее слезы увидела старая Сова. Она опустилась бесшумно на соседнюю ветку и долго наблюдала за Вороной. Потом перебралась осторожно поближе и деликатно покашляла, потому что это была очень старая и мудрая Сова, и она знала, что нельзя неожиданно заговаривать с плачущими незнакомками.
- Кхе-кхе. Сегодня чудесный вечер, такой тихий и теплый. И кто это так горько плачет вместо того, чтобы наслаждаться первыми теплыми летними вечерами? – ласково спросила она.
Ворона перестала плакать и оглянулась, в темноте светились два желтых круглых глаза. Со страху она не могла вымолвить ни слова.
- Не бойся меня, голубушка, я тебя не трону, - Сова взмахнула крыльями и мягко села рядом с Вороной. – Мне просто интересно, из-за чего ты так плачешь? Как знать, может, я тебе помогу. Может горе твое только тебе одной таким ужасным кажется, а на самом деле и выеденного яйца не стоит.
Сова улыбнулась. Ворона вытерла слезы и тяжело вздохнула:
- Несчастная я птица, и никто мне помочь не может. Была я по весне на болоте и увидела Журавля. Всем он хорош и высокий, и статный, а уж как важно вышагивает… И с тех пор никто мне не мил в лесу, и солнышко не для меня светит, если не увижу его.
- Да ты никак влюбилась в него? – Сова снова улыбнулась, - Какое же это горе? Это прекрасно! Вот только, когда любишь, плакать случается чаще… Это нормально. А то, что он Журавль, так это не имеет значение, и не слушай никого. Любовь, странное чувство, оно не понимает наших условностей. Это, как болезнь. А ведь ты сама знаешь, что болеют все и старые, и молодые, и звери, и птицы. Ты вот что, голубушка, завтра, как взойдет солнышко, утри слезы и лети на болото. Да как увидишь его, не прячься, а подлети поближе, да спроси у него что-нибудь, а там и поймешь, стоит ли он твоих слез. Поняла?
Ворона закивала головой, утирая слезы.
- Вот и ладно, - Сова погладила ее по голове мягким пушистым крылом, взлетела и бесшумно растворилась в темноте.
А Ворона, как только взошло солнце, была на болоте. Среди камышей и рогоза она увидела Журавля и, умирая от страха, все же подлетела к нему, опустилась на болотную кочку, и, дрожа от волнения, спросила:
- Здравствуйте Журавлик. Вы, говорят, прилетели из Индии. Это, должно быть, так далеко? Как там зима?
- Те-те-те-те-те, - защелкал удивленно клювом Журавль, склонив набок голову. Никогда раньше не приходилось ему беседовать с воронами, да и вообще, с любыми другими птицами. Ведь они, журавли, птицы статные, особые, вот и держались от остальных подальше. Но все же, в этот раз Журавль решил ответить. – Индия – это сказочная страна. Зимой там тепло и влажно. Но все же, ничто не может заменить родного болота. Мы все очень скучали по родным местам. А вы, как зимовали?
- О! В этом году было особенно много снега. И метели… - Ворона смущенно замолчала, но все же, собралась с духом и спросила, - Могу я увидеть вас завтра? Вы рассказали бы мне об Индии, мне ведь никогда не побывать там… А я рассказала бы вам о зиме, ведь вам тоже никогда не удастся ее увидеть. Можно я прилечу завтра сюда на болото?
- Те-те-те. Если вы прилетите сюда, я буду очень рад, - защелкал Журавль и захлопал крыльями, - прилетайте вот к той осинке на берегу, я буду вас там ждать.
И он, подпрыгнув, оторвался от земли и, с шумом, махая огромными крыльями, полетел вглубь болота к другим журавлям. А Ворона поднялась высоко в небо, к самым облакам, и, расправив крылья, парила целый день над лесом, над полями и журавлиным болотом. Она была совершенно счастлива.
Любовь забрасывает нас на седьмые небеса и оттуда совсем не видно серо-черного оперения, не слышно хриплого вороньего голоса и совсем не важно, каких размеров у тебя крылья. Потому что там все равны, потому что там просто любят.
На следующий день Ворона, подлетев к дереву, с удивлением заметила, что ее уже ждут. С этого дня они стали почти неразлучны.
Птицы в лесу с удивлением рассказывали друг другу об этой странной парочке – белом Журавле и серой Вороне.
-Посмотрите на них, - трещали Сороки, - где это видано, чтобы журавли водились с воронами! Ну ладно бы с Цаплями. А тут…. Это просто возмутительно! Так скоро Соловьи начнут водить дружбу с Зайцами!
- Кар! Какой кошмар! – Вздыхали вороньи подружки, такие же серые вороны, - А ведь она казалась вполне порядочной птицей из хорошей семьи…. Неужели ей не нашлось бы пары среди своих? Что хорошего она нашла в этом лягушатнике?
А Ворона с Журавлем не замечали ни косых взглядов, ни сердитого перешептывания у них за спиной. Они были счастливы, и какое им было дело до завистливых усмешек тех, кто и сам бы не прочь совершить что-нибудь такое же, но боялся бросить вызов всем: этому лесу, его обитателям, этим теплым цветущим июньским денькам. Целыми днями они кружили высоко в небе над зеленым лесом, то поднимаясь к самым высоким облакам, то опускаясь к самым кронам деревьев. Они говорили-говорили с раннего утра до позднего вечера. Там, где расцветает Любовь, все остальное уже не важно.
Так прошло лето с его дождями и радугами, с его пряными душистыми лугами и ослепительно солнечными днями. Наступала осень. Ночи стали холоднее, и за короткое время лес перекрасился в желтые и багряные цвета. Поспели ягоды, налились соком яблоки, мухи попрятались в щели, птицы стали поговаривать о сборе в дальнюю дорогу. Но Журавль ничего не говорил, и Ворона пыталась отогнать от себя все нарастающую тревогу и беспокойство.
А в один прекрасный день она прилетела на болото и никого там не нашла.
Журавлиной стаи не было. Только ветер шуршал осокой да рвал в пушистые хлопья «свечки» рогоза.
Бедная Ворона в отчаянии летала из конца в конец по болоту, но не нашла даже белых журавлиных перьев. Она никак не могла поверить в то, что Журавль мог вот так улететь и ничего ей не сказать. Даже не попрощаться.
Листья облетели, холодные дожди сменились мокрым снегом, осторожно подкрадывалась Зима.
Ворона перестала каждый день летать на Болото. Теперь она почти все время проводила на верхушке старой сосны в лесу. Ничто ее не радовало. В ее сердце поселилась тоска. Сипло причитала она, нарушая тишину и покой спящего леса, словно жалуясь кому-то на свою несчастную судьбу.
«Когда любишь, плакать случается чаще…» - вспоминала она слова старой Совы, и плакала. Плакала, потому что любила. Потому что нельзя не плакать. И постепенно слезы растворили все – тоску, печаль, обиду, принесли успокоение, оставив глубоко в душе лишь светлые воспоминания о том чувстве, что поднимало к самому солнцу и заставляло сердце петь, да Надежду. Надежду на то, что однажды кто-нибудь позовет ее за собой на Седьмое небо, чтобы остаться там навсегда.
И так будет.
Нифонтова Л.В.
Моя дочь, Нифонтова Лидия пишет сказки. Это одна из них. Надеюсь Вам, дорогие читатели, она понравится. С уважением.