В старой комнате темный альков,
От дыхания прошлого шлейф,
Высота голубых потолков
И решетчатых ставен рельеф.
Где-то здесь, у резного окна,
В восемнадцатом страшном году,
Мать от сына вестей ждала,
Не желая поверить в беду.
Как сегодня, цвели цветы,
Наполнялся щебетом сад
И виднелся пик Ай Петри,
Лишь покой не вернуть назад.
Сын!
Он сын ее!
Просто сын!^
Тот, которого под рукой,
ощущала в себе толчки
И лелеяла непокой...
И из пота больного, мук,
Услыхала родимый крик...
Боль пропала, лишь только он!
Он один и вечности миг.
И реснички его, кулачки
Берегла сильнее себя,
Он ведь сын ее. Просто сын.
Отпустите...
Молю тебя!
Боже!
Смилуйся!
Сохрани!
Он такой, всё за всех, один,
Государь, человек, отец.
Сбереги его, господин!
Слухи множились-царь погиб
И погибла его семья.
Вроде, видел их всех старик,
Дом Ипатьева, там беда.
Не поверила, не могла,
Не склонила в печали плечи,
Отпевать его не дала,
Оставляя надежду на встречу.
Отплывала от Крыма, крестясь,
Все не верила, что на век,
Да корила себя об одном:
Не замедлить времени бег.
Глядя в волны морей и лет,
Оставалась сама с собой.
Чужестранкой в своей стране,
Обретала последний покой.