В 2010 году небольшим тиражом вышла книга писателя, журналиста, участника Великой Отечественной войны, полковника ФСБ в отставке Николая Филипповича Хохлова "Взгляд на вождя". Автор обращается в будущее - с правдой о прошлом!
Мне довелось познакомиться с Николаем Филипповичем в 2009 году. В это время подоспел выход моего сборника "Грядущая эпоха обновления", где он оставил лаконичный отзыв: "Откровения внимательно прочитал. Одобряю."
Учитывая, что тираж книги "Взгляд на вождя" невелик, решил познакомить читателя с некоторыми выдержками из книги, которые, на мой взгляд, должны вызвать интерес у него. Кроме того, это будет, в какой-то мере, дань памяти и Иосифу Виссарионовичу, и Николаю Филипповичу.
"Великого вождя нашего народа И.В.Сталина не стало.
Упразднилась сила великая, общественная сила, в ко-
рой наш народ ощущал собственную силу, которой он
руководил в своих созидательных трудах и предприя-
тиях, которой он утешался в течение многих лет. Нет
области, куда бы не проникал глубокий взор великого
Вождя... Как человек гениальный, он в каждом деле
открывал то, что было невидимо и недоступно для
обыкновенного ума."
Алексий l, Патриарх Московский и Всея Руси,
1953 г.
"Это единственный мировой политик, достойный ува-
жения. Наша задача - раздробить русский народ так,
чтобы люди масштаба Сталина больше не появлялись!"
(Из книги Г.Пикера "Застольные беседы Гитлера")
НЕИЗВЕСТНЫЙ СТАЛИН
Шел он от дома к дому,
В двери чужие стучал,
Под старый дубовый пандури
Нехитрый мотив звучал.
В напеве его и в песне,
Как солнечный луч чиста,
Жила великая правда -
Божественная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Будил одинокий напев.
Дремавший в потемках пламень
Вздымался выше дерев.
Но люди,забывшие Бога,
Хранящие в сердце тьму,
Вместо вина отраву
Налили в чашу ему.
Сказали ему: "Будь проклят!
Чашу испей до дна!...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!"
* * *
Когда крестьянской горькой долей,
Певец, ты тронут был до слез,
С тех пор немало жгучей боли
Тебе увидеть довелось.
Когда ты ликовал, взволнован
Величием своей страны,
Твои звучали песни, словно
Лились с небесной вышины.
Когда, отчизной вдохновленный,
Заветных струн касался ты,
То, словно юноша влюбленный,
Ей посвящал свои мечты.
С тех пор с народом воедино
Ты связан узами любви,
И в сердце каждого грузина
Ты памятник воздвиг себе.
Певца отчизны - труд упорный.
Награда увенчать должна.
Уже пустило семя корни.
Теперь ты жатву пожинай.
Незря народ тебя прославил,
Перешагнешь ты грань веков,
И пусть подобных Эристави
Страна моя растит сынов.
* * *
Луне.
Когда Луна своим сияньем
Вдруг озаряет мир земной
И в свет ее над дальней гранью
Играет бедной синевой,
Когда над рощею в лазури
Рокочут трели соловья
И нежный голос саламури
Звучит свободно, не таясь,
Когда, утихнув на мгновенье,
Вновь зазвенят в горах ключи
И ветра нежным дуновеньем
Разбужен темный лес в ночи,
Когда кромешной тьмой томимый,
Вновь попадет в свой скорбный край, -
Тогда гнетущей душу тучи
Развеют сумрачный покров.
Надежда голосом могучим
Мне сердце пробуждает вновь.
Стремится ввысь душа поэта,
И сердце бьется неспроста:
Я знаю, что надежда эта
Благословенна и чиста!
Плыви в пространстве величаво
Над скрытой бездною земной.
Развей серебряным сияньем
Туман угрюмый, мрак густой.
Склонись к земле, во сне лежащей,
С улыбкой нежною склонись.
Спой колыбельную Казбеку,
Чьи льды, светясь, стремятся ввысь.
Но твердо знай, кто был однажды
Унижен и повернут в прах
Еще с Мтацминдой станет вровень
И веру возрадит в сердцах.
Цари на темном небосводе!
Играй лучами и цари...
И край родимый тихим светом,
Небесным светом озари.
Я душу всю тебе открою,
Я руку протяну тебе!
Сияй, Луна - душа Вселенной!
Сияй, Луна, в моей судьбе!
Эти стихи были написаны 16-летним грузинским семинаристом. Юный автор, публиковавшийся в газетах Ильи Чавчавадзе "Иверия" и "Квали", подписывался псевдонимами - Созели или Сосело, что есть уменьшительный вариант грузинского имени Сосо, а по-русски значит Иосиф. Или еще проще подписывался: И.Дж-швили. Поэт и переводчик Николай Добрюха смог докопаться до них только после нескольких лет напряженных поисков, так как они ни при жизни "великого кормчего," ни после его смерти не тиражировались."
Сам Иосиф Виссарионович говорил, что он не поэт, а писатель-публицист.