- Куда идти-то, божий посланец? Я и дороги не знаю, не ведаю. И направление мне не известно.
- Да, тут одна дорога. Другой нет. Куда ни пойдешь, в одно место попадешь.
- Это на суд Божий, значит?
- Ну, мил человек, быстро захотел. Божий суд еще когда будет! Пока на людской суд придешь. Иди, иди.
- Да зачем это-то? Может можно обойтись без досужих разговоров?
- Все равно не избегнешь. Уж лучше самому все услышать, чем потом мучиться, что не слышал о себе слова доброго.
- А ты уверен, что хорошее скажут? Людские языки страшнее пистолета, как известно.
- Поначалу-то все вспоминают только хорошее,это потом, спустя недолгое время, хорошее забывают, начинают припоминать всякие странности да чудачества, а потом и совсем перестают вспоминать. Да, что это я! ты и сам это знаешь, на поминках не раз выпивал - закусывал за помин души. Иди уже. Может что-то хорошее про себя узнаешь!
- Ну, прощай, не поминай лихом!
- Это не ко мне. Я теперь с тобой до самого Божьего суда.
- Это как? Дорогу показывать?
- Говорю же, одна здесь дорога, не заблудишься. Мне записывать надо все, что про тебя говорить станут.
- Куда записывать? Что-то я у тебя не вижу ни ручки, ни блокнота никакого. И карманов нет вроде...
- Слушай! а ты не много вопросов задаешь? О! Господи! ну, клиент мне достался! Иди, куда глаза глядят. У меня уж ноги болят от топтания на месте!
- Туда?
- Туда, туда... Какая разница, куда? Говорю же, всяко-разно в одно место придешь. Давай, двигайся уже! А то народ скоро за столы сядет, а мы тут стоим, лясы точим.
И верно, на кладбище оставались только могильщики. Но и они уже завершили все свои дела и шли к сторожке.
- А мужик-то, наверное, хороший был, эвон сколько народу было!
- Может и хороший. Может и не очень. Может жена у него хорошая.
- Тоже верно.
- А может и жена, так себе.
- Ну, народу-то столько бы не пришло на кладбище!
- А чего не придти? Погода сегодня самая, что ни на есть для моциона, а гулять у нас тут куда? Вот все знакомые и пришли воздухом подышать свежим на солнышке.
- Знакомых больно много набралось.
- Сам посуди, она работает на фабрике, значит все из ейного цеха пришли. Ребятенки в школе учатся, значит все родители из ихних классов тут, покойник тоже в клубе, сказывают, работал - значит и клубные все тут как тут. А еще соседи какие-никакие. Вот и набилось народу.
- А жена у него, все ж, хорошая. Помины, вон, в бывшем клубе делает. Уговорила начальство расколотить двери и окна. В кинозале столы поставили.
- А чего, может и мы туда махнем? Чай от пары рюмок не обедняют.
- А пошли. Никто и не спросит, кто мы, да откуда.
А в клубе тем временем народ уже рассаживался на хлопающих сиденьях бывшего кинозала за импровизированными столами, сделанными из простых досок на козлах. Столы были покрыты газетами и поверх газет застелены одноразовыми скатерками. Зелеными в крупный белый горох. На столах стояли одноразовые тарелки, вилки и стаканы в полиэтиленовых упаковках по десять штук. У каждой такой упаковки стояло по тарелке с колбасной и сырной нарезками, солеными огурцами, хлебом и по три бутылки водки, да по бутылке минералки. В углу кинозала стояли котлы с кутьей и кастрюли с салатами. Всю эту снедь охраняли дородные поварихи из поселкового детского сада, которые все приготовили на кухне садика этой ночью. Они стояли раскрасневшиеся, довольные собой и возбужденные предстоящим застольем. Бессонная ночь не лишила их природной бодрости и смешливости
Продолжение следует