СТРУННЫЙ КВАРТЕТ
Пьеса-репетиция в одном действии
Автор выражает искреннюю благодарность
Народному артисту России
Валерию Юрьевичу Карчагину
за участие в обсуждении и помощь при написании пьесы.
__________________________________________________
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ПЕРВАЯ СКРИПКА — 39 лет, холерик /первый во всем/
ВТОРАЯ СКРИПКА — 25 лет, тоже холерик /второй после первого во всем/
АЛЬТ — 27 лет, сангвиник /радующийся жизни/
ВИОЛОНЧЕЛЬ — 35 лет, флегматик /вдохновленный жизнью/
Квартет — это беседа четырех неглупых людей.
Йозеф Гайдн
Сентябрьский день в разгаре нового филармонического сезона, время около полудня.
Репетиционный класс.
Четыре пустых пюпитра, четыре черных хаотично расставленных стула, в углу – кабинетный рояль. Повсюду разбросаны ноты, стопки партитур. Издалека доносится звук настраиваемого инструмента. И это скрипка. На сцену выходит высокий, немного сутулый молодой человек со скрипкой в руках. Не обращая внимания на хаос в репетиционном классе, он продолжает настраиваться, подходит к роялю, берет аккорд и, удерживая его на педали, продолжает настраивать инструмент, подкручивая колки. Обращенный лицом к роялю, начинает играть ми-мажорную сонату Изаи. Но, дойдя до ритенуто у третьей ферматы, – останавливается. Берет стул, садится и медленно, акцентируя каждое сфорцандо, проигрывает арпеджио.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Нужно заниматься больше. В два раза больше! Изаи, Крейслер – вот это были виртуозы! Не то что сейчас. Нет, я, конечно, не спорю – всякие там конкурсы международные, премии, гастрольные туры... Но сама мысль, интерпретация этой мысли! Э-хе-хе. Без Франка, Шоссона и Сен-Санса – куда бы им? Никуда. А взять того же Венявского или Вьетана? Первый – исключительный виртуоз: первоклассная техника, мягкость ведения и певучесть смычка; второй...
(наигрывает романс Алябьева «Соловей»)
Не-не, не подумайте, это Алябьев, но, если бы не Вьетан, вы бы никогда и ни за что не услышали бы этот романс в скрипичном исполнении. Хотите, в моем? Не хотите?.. Ну ладно.
(кладет скрипку)
Вообще, скрипачи – самые бесстрашные люди. Вот тот же Вьетан, например. После инсульта его разбил паралич всей левой половины тела. Мысленно себе нарисуйте – левой! Всей! А представляете, что это значит для скрипача? Всё! Вон, у пианистов тех же – две руки равноправные, играй какой хочешь и когда хочешь. Хотя да, вроде бы Скрябин писал для одной левой руки. И Равель тоже писал, есть у него такой концерт для фортепиано с оркестром, так и называется «концерт для фортепиано с оркестром для левой руки». Парадокс. Так вот, Вьетан хоть и отказывается от карьеры концертирующего скрипача, но продолжает заниматься композицией и преподаванием. Какая сила духа, а?! Правда, он все равно умер меньше чем через десять лет после очередного инсульта. А Изаи, к слову, обучался и у Венявского, и у Вьетана, гулял из оркестра в оркестр. Сорок лет на сцене, вы только вообразите себе! Господи, мне бы так. Но опять же – болезни рук. Мне двадцать пять и у меня профессиональный, заметьте, невроз, спазм такой, что ли... вспомнил, во – «профессиональная дискинезия». Но звучит страшно. У нас тут не лучше, чем в балете – основная часть всех болячек выпадает именно нам – лицам моложе двадцати пяти лет, а чаще восемнадцати – двадцати. Как сейчас помню. То же самое и у барабанщиков, дирижеров... дирижаблей, ха! Трубачей, пианистов... Никак не могу найти себе порядочного концертмейстера. Концертмейстершу! Такое чувство, что на всю консерваторию она у нас одна. Хорошая девушка. Симпатичная, вроде свободная. Хотя о чем это я, мы тут все «вроде свободные». Недавно только магистратуру закончила, в аспирантуру подалась, во все тяжкие, ага. Вчера, этажом ниже, слушал ее Рахманинова – у него много романсов, свою партию разучивала, скоро концерт студентов вокального отделения, вот и она... Но я не буду играть с ней. Это же надо, наш первый скрипач на днях программу с ней выбирал, я даже был свидетелем этого явления! А первый потому, что я второй. Черт, нет не так! Я второй потому, что он – первый... А-а-а, впрочем, не так уж и важно. Мне кажется, они встречаются.
(из глубины сцены доносятся звуки еще одной скрипки)
Во-во! Явился не запылился. Слышите? Я его стаккатные нотки и в аду ни с чем не спутаю. Да, да, ре-минорная партита Баха, вы конечно же узнали его. Не то что моего несравненного Изаи! Сейчас начнется... «А чего ты тут стулья просиживаешь, не занимаешься? Может ты возьмешь другой кабинет, все равно ничего не делаешь. Кстати, ты обещал к мастеру съездить, канифоль взять, мне тоже заодно прихвати. А может прямо сейчас съездишь?»
(замолкает, слушая Чакону Баха, внимательно вслушивается)
Первая скрипка, играя, выходит на авансцену; вторая скрипка остается позади, в тени. Через некоторое время, не выдерживая, вторая скрипка начинает вторить первой, запаздывая примерно на четверть. В диссонансе первый скрипач останавливается и ждет, пока второй закончит фразу, берет стул и ставит его рядом с сидящим скрипачом.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Извини, мне кажется или ты вроде здесь обычно сидишь? (указывая смычком на подставленным им стул) Или я что-то путаю?
ВТОРАЯ СКРИПКА. Ну вот, я же говорил... (к залу) Это мой старший брат, если вы еще не уловили нашего внешнего сходства.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Знал же, надо было тебя на альт отдать. А лучше б, конечно, на виолончель.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Ага, на контрабас...
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Почему бы и нет? Еще не поздно найти свое истинное предназначение. Контрабасисты сейчас востребованы, их не так много, и получают они не меньше скрипачей, а порой и больше. Может меньше фальшивить будешь.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Да я уж как-нибудь на скрипочке...
ПЕРВАЯ СКРИПКА. «Как-нибудь», именно. Здесь либо – все, либо – ничего. А уж по протоптанной дорожке... если бы не я и родители, ты бы здесь не рассиживался.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Вот не надо опять упреков и наставлений! Это было целиком и полностью мое собственное решение и ничье более!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Естественно, не асфальт же идти укладывать, не вагоны разгружать с углем.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Кто бы говорил об этом!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Я по крайней мере добился всего, чего хотел – сам, без чьей-либо помощи. А если ты искренне полагаешь, что вот это...
(деловито фальшиво наигрывает пассаж из Изаи)
твой максимум, то спешу поздравить Вас, о великий скрипач, – мне до Вас далеко, такие высоты не покоряются простым смертным! Молчишь? Правильно. Жизнь так устроена. Сначала ты в идеале должен овладеть всеми возможными навыками, чтобы потом как можно скорее их навсегда забыть, ибо только так можно научиться по-настоящему, достойно отыграть эту жизнь. И многие пассажи уже невозможно будет разбить на позиции. И в этом вся ее философия.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Но твоя философия распространяется только на твою собственную жизнь. К моей она не имеет ни малейшего отношения.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Тем не менее, рядом со мной ты всего лишь второй. А в оркестре как у тебя дела? Напомнить за каким по счету пультом ты сидишь? Нет, два скрипача в одном доме – это невыносимо, с этим надо срочно что-то делать.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Мне еще позволительно там сидеть.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. А я себе никогда такого не позволял, даже в твоем возрасте. Я всегда знал, кем я буду и что из этого получится.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Но сейчас ты даже не знаешь, какая у нее любимая соната. А я знаю. Потому что ты никогда не стоял под окнами ее квартиры в дождь, в снег, в град, промокший до последней нитки, простывший и уставший, да (махнув на все рукой)... и не слушал, как она ее играет. Ты слушаешь только себя. На остальных тебе, откровенно говоря, наплевать.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Двадцать первая соната Бетховена. Она играла ее. Мне. Видимо, как раз в тот момент, когда ты, любезнейший, стоял под окнами и вкушал плоды нашего с ней музицирования. Но это было чуть позже.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Ах вот как... Мило, братец. Очень мило!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Да, тут я с тобой совершенно не спорю. Ее властный жест не теряет нежности и откровения тайны, интимности в россыпи блестящих гамм. Она очень лирична. И это я сейчас не о сонате. Вовсе нет! Она сама похожа на утреннюю зарю. С тех пор я так и называю ее – Аврора... Она – лучи восходящего солнца, начало нового дня, начало новой жизни. Все звезды на небе ночью – от нее, все ласковые, бурные, влажные ветра – тоже от нее. Я даже стал чувствовать какие-то необыкновенные, особенные, невидимые больше никому, кроме меня, белые крылья ее разбитого блютнера, похожего на золотую колесницу еще той далекой, древнеримской Авроры...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Уму непостижимо, сколько удовольствия и наслаждения ты получаешь от издевательств надо мной!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Так может я и свою сольную программу с ней готовлю ради одного только язвительного выпада в твою сторону? Ты себе явно льстишь.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Возможно-возможно, но все лучше,чем тебе. Открой сомкнуты негой взоры навстречу северной Авроры... У-у-у...
ПЕРВАЯ СКРИПКА (переводит тему). Нисходящий басовый голос, Вечное движение в трех циклах через жизнь – от смерти к рождению...
(вновь робко нащупывает Чакону Баха, вслушивается теперь сам)
Триптих Воскресения, музыка обращенная к Богу, музыка не нуждающаяся в Боге, ибо в нем музыка сама – Бог. Ре-минор – меланхоличная женственность и патетическая мужественность. Что чувствовал Иоганн, когда писал ее? Из двадцати детей Баха пережили его только шесть сыновей и четыре дочери. Мог бы он об этом знать, когда впервые сам услышал ее, что судьба его детей сложится столь трагично, как, в итоге, и его самого? Думаю, что он все знал. Это неизгладимая тоска, обреченная боль в каждой ноте и в каждом звуке, в которых слышится многоголосие натравленной на его род смерти, уже тогда забравшей первую жену и двоих детей... его самого, в конце концов. Его тело. Дух выше плоти.
(еще играет)
Стреттный контрапункт – энергия, рождающаяся в полифоническом милосердии. Весь трагизм и глубина – в этом контрасте мажора и минора. Черное и белое, небо и земля, смычок и струны, Бог и Бах – это остинатная тема с вариационными дублями. Никакой напыщенной мнимой виртуозности, вся суть ее на ладони – это любовь к жизни, скованная цепями смерти в клетке бытия. Совершенство, разрывающее душу на части. Я хочу, чтобы она тоже сыграла ее.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Ну прям окрыляющая женщина-муза. Не слишком ли, для простого, смертного концертмейстера?
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Мне не следовало тебе всего этого говорить.
(ставит на пюпитр ноты, возможно, концерта для двух скрипок Баха, все тот же ре-минор, такт дирижирует смычком, пробуют)
Аккуратнее... Это нотное издательство – большая редкость и удача. Помнится, их привезли с очередных гастролей по Европе родители. Лемберг, Лекас и Ко, в прошлом – издательство Циммермана, вошедшего еще до 1915 в собственность торгового дома.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Да... возвращение родителей с гастролей было всегда праздником, словно Новый год или день рождения. Для меня – точно!
ПЕРВАЯ СКРИПКА (отрешенно). Какая ранняя и холодная осень в этом году. Мне уже ничего не напоминает о прошедшем лете. Сегодня были заморозки, кажется, даже не первые. Листьев на деревьях совсем мало осталось, рябина буйствует в неистовстве красок...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Неужели? Неподготовленная тобою до конца программа тоже не напоминает о проведенном на море лете, м-м-м? Ты влюбился, вот и все!
(сам хлипко аплодирует)
Не завидую твоему положению, братец, в кои-то веки справедливость восторжествовала.
(откуда-то из глубины вновь доносятся звуки)
Слышишь?
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Да.
ВТОРАЯ СКРИПКА (к залу). Вы слышите? Вот что вы слышите?! Вы думаете, это – скрипка? Ха, не тут-то было! «Скрипка неудачника» – как мы любим его называть!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Скрипка скрипкой, а талантливых альтистов, собирающих полные залы восторженной публики в последнее время становится все больше и больше. Дамы и господа, это альт. Не знаю, заметили ли вы, но мы-то уж точно: еще моду такую взяли стритовать время от времени в переходах метро, преимущественно летом, зимой у нас особо не разгуляешься, в отличие от теплых стран. Раньше редкость, когда скрипку услышишь, а теперь – то там альтист, то здесь альтист.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Да это все колледж музыкальный. Только и делают, что воспитывают уличных музыкантов и попрошаек. Сам закончил – терпеть не могу.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Разумеется! Чтобы наши, консерваторские, на такое пошли, не-е-е... Вам, наверное, кажется, что альт и скрипка – это практически одно и то же. Те же деки, тот же гриф, те же четыре струны. С сантиметром или полутораметровой линейкой вы вряд ли будете обегать альтиста в переходе метро, но, тем не менее, если вы не ходите на филармонические концерты или концерты струнного отделения консерватории – все могу понять: время, деньги, страх потратить и то и другое попросту, когда точно не знаешь – а понравится ли тебе или нет; но, словом, альт значительно больше скрипки, его корпус в размере достигает от 385 мм до 445, гриф также длиннее. Вы только представьте себе! Очень специфический инструмент!
ВТОРАЯ СКРИПКА. Если мы берем к примеру скрипку, то у нас размеры варьируются от 1/32, совсем малышки, до 4/4, то есть взрослой скрипки, это где-то 35, 5 см на 60.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. И, прошу заметить, что размер 7/8 не только ученический, он соответствует и взрослым музыкантам, чей рост и данные для удобства исполнения требует несколько меньшего размера скрипки, нежели наши 4/4.
ВТОРАЯ СКРИПКА. То же самое и со смычком.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Совершенно верно. Но говоря об альте, стоит отметить: потому как сам инструмент выглядит массивнее скрипки, то и музыкант играющий на альте должен обладать достаточно крепкими руками и, в особенности, пальцами. Всегда восхищался и восхищаюсь женщинами, играющими на альте, это что-то невероятное! Как в театре принято говорить, мужчина-актер – меньше, чем мужчина, а женщина-актриса – больше, чем женщина, то же самое и здесь: женщина альтистка – больше, чем просто женщина!
ВТОРАЯ СКРИПКА. О, да, крепкие руки (разглядывая свои бледные и тонкие руки) – это то единственное, что спасло меня от участи альтиста.
АЛЬТ (берет стул и присаживается рядом со второй скрипкой третьим). Альт, в свою очередь, звучит на квинту ниже скрипки. Диапазон от ДО малой октавы до МИ третьей октавы.
(перебирает звуки на инструменте)
ПЕРВАЯ СКРИПКА. В нашем случае это – СОЛЬ малой октавы и ЛЯ четвертой.
ВТОРАЯ СКРИПКА. И это значительное отличие ощутимо слышно. Особенно в дуэтах, трио или же струнных квартетах.
АЛЬТ. На альте, в отличие от скрипки, вас никогда не будут учить играть с детства. Ну не может такого быть, поверьте мне, и даже не пытайтесь заставить своего ребенка играть на альте! Вы можете закончить музыкальную школу по классу скрипки, а в училище, если вы настроены как камикадзе или самурай перед добровольным харакири, уже можете поступать на альт. Хотя и вряд ли по собственной инициативе, часто, к сожалению, случается так, что перед скрипачом не оставляют выбора. Но может я и ошибаюсь... Не спрашивайте даже, почему я играю на альте, а не на скрипке или виолончели – чем больше в вас сомнений, тем больше инструмент, на котором вы играете – возьмите это за правило. Но по виолончелистам так и не скажешь... хм... безобразие какое. Они, по-моему, вообще никогда не волнуются, даже на сцене. А я вот... бывает, да. Кажется, я начинаю волноваться, извините. Не верьте мне, я и сам во всем не уверен. В общем, именно поэтому альт – инструмент для взрослых. Люди в принципе склонны называть его «скрипкой, только побольше»... Но так вот, чтобы вы знали и не повторяли чужих ошибок, скажу: мы, альтисты, очень сильно на это обижаемся. И волнуемся больше всех... Сам тембр альта нельзя сравнить со звучанием какого-либо другого инструмента. Послушайте...
(выходит вперед и исполняет фрагмент из, например, Хроматической фантазии Баха обработки Кодай для альта-соло)
Вы никогда не задумывались – как же тогда женщины играют на виолончелях? Да бог с ними, с женщинами, как мужчины, в конце концов, играют на виолончели или хуже того – контрабасе? Уж как вообще на нем играть, если тот же альт, а для вас все по-прежнему «скрипка побольше», требует стольких жертв – немалой мышечной мускулатуры, длинных и сильных пальцев... Пускай так, но и в этом тоже можно усомниться... Глядя на меня. А я ведь еще ни словом не обмолвился о виртуозности альтистов!Чем больше волнуешься, тем быстрее пальцы бегают, наверное... что это я? Все ведь достаточно просто. Контрабас и виолончель имеют свою собственную опорную точку... кажется...
ПЕРВАЯ СКРИПКА. А вот скрипачи и альтисты все время вынуждены левой рукой не только прижимать струны к грифу, но и постоянно поддерживать сам инструмент.
АЛЬТ. На альтовом грифе это совсем непросто и значительно усложняет нам жизнь (загадочно улыбается). Зато, что касаемо появления скрипки на музыкальном Олимпе, то здесь история гораздо туманнее, чем с альтами.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Ничего туманного! Были виолы, которые впоследствии умные люди разделили на скрипку и альт. Разве не так?
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Насколько я помню из советского еще курса музыкальной литературы, скрипки и виолы были всегда, независимо друг от друга.
АЛЬТ. Спорить с двумя скрипачами – дело неблагодарное, да и я – не спорщик-бретер, ввожу тут всех в заблуждение... но скажу, что в семействе, всем нам известном теперь – «скрипок» – были вовсе не скрипки, а альты. Скрипки появились гора-а-аздо позже. И именно альт был первым введен в оркестр и стал постепенно вытеснять тихо звучащие шести-семиструнные угловато-плосковатые виолы.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Только вот отчего-то репутация альта к восемнадцатому веку заметно ухудшилась и стала уступать всем другим струнным...
ВТОРАЯ СКРИПКА. И композиторы предпочитали избегать сочинения серьезных партий для этого инструмента в оркестровых произведениях!
АЛЬТ. О-о-о, во всем виновата специфика альта! Из-за большого размера – кремонские мастера делали акустически изумительные инструменты, но просто немыслимо крупные – музыканты того времени не изъявляли желания мучиться и поэтому искали инструменты поменьше, заказывали их мастерам, которые в свою очередь изготавливали альты-недомерки со звуком в сотни раз уступающими Кремонским. Что тут и говорить, если даже сам Антонио Страдивари перешел на изготовление малых альтов. Отсюда и все последующие беды. Мы вынуждены идти на компромисс ради собственной, с виду правильной, репутации. И ежели скрипач сам искал свою скрипку и находил ее, то с альтистами все как раз ровно наоборот – инструмент должен был найти своего владельца.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Виола да гамба, виола да браччо... Еще вдруг подумают, что все, без исключения, скрипачи могут играть на альте, а альтисты, соответственно, на скрипке!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Если так – то это самое жуткое из всех заблуждений о нас с вами. Могу назвать только двух сверхисключений, игравших на скрипке и на альте – Никколо Паганини и Давид Ойстрах.
ВТОРАЯ СКРИПКА. А как же Хиндемит?!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Хм, Хиндемит... Я склонен относить его, в первую очередь, к композиторам, а не к исполнителям высшего пилотажа.
АЛЬТ. Хиндемит в этом смысле не особо заморачивался и лет только в двадцать пять, по собственному решению, перешел со скрипки на альт...
ПЕРВАЯ СКРИПКА (перебивая речь альта, в шутку второй скрипке). Вот-вот! Именно! Видишь, самое время!
АЛЬТ (продолжая). ...играя в квартете своего наставника.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Были ли смертники, перешедшие с альта на скрипку? А вот то-то же!
АЛЬТ. Смертники... наверное, нет. Кстати, а вы помните, года два назад, почти перед самым закрытием сезона на предпоследнем концерте абонемента, оркестром играли с дирижером, м-м-м... точно не вспомню фамилию, на языке вертится... вот же видел, все не то... ну, такой низенький, плешивенький...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Немец который?
АЛЬТ. Да. Ни бе, ни ме, ни кукареку по-нашему, но возгласов-то и недовольства было!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Это который тогда в Первой сюите Чайковского напортачил в скерцо?
АЛЬТ. Я уж не помню, честно, может быть.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Зато скрипачи отлично помнят! Ни за что бы его больше к оркестру не подпустил бы. Ладно еще когда свои могут тебе что-то высказать, заставить тебя прислушаться к их мнению, пусть через силу, через себя, но сыграть так, как им вздумается, но это же... Мало того, не единожды. Играли чуть ранее с ним Третий концерт Прокофьева на финальном туре одного из конкурсов пианистов. Так загнали солиста бедного, мне казалось, у него если не пальцы вот-вот задымятся, то от нагретых струн рояля можно будет легко прикурить или пожарить яичницу, заглушили напрочь во всех форте, а против дирижера – что? Не пойдешь. А если и пойдешь – то один – толку с тебя против медных духовых и сворой виолончелей. Тем более, утром на репетиции – одно, вечером на концерте – совсем другое. Но пианист – герой, держался до конца, до последнего. Был уверен на его счет, уж если не первая премия, то вторая – однозначно в его руках. Но казалось, до последнего тура...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Пока он не вышел с нами играть.
АЛЬТ. А в итоге диплом и пятое место из шести. Но речь завел об этом дирижере немного не к тому. Он, конечно, за свою жизнь дел наделал, только вот... Утром сегодня кофе заваривал, как всегда по привычке листал газету, так это и бывает – еще толком не проснулся, а туда же. Поначалу глазам своим не поверил, листал туда-сюда одну и ту же страницу, мало ли, а вдруг? Глупость естественно говорю, но в тот момент я был не в себе, вертел ее с чего-то кверху ногами, опешил от такого поворота...
ВТОРАЯ СКРИПКА. И? Чего с ним?!
АЛЬТ. Вроде как после концерта в Сан-Карло Неапольском скончался. Какой-то там концерт проходил, типа гала вокального конкурса. Вечером, в гостинице.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Хоть не на сцене и не во время самого концерта.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. А многие, знаешь, об этом только мечтают и говорят. Но никогда бы не подумал. Всегда кажется, что все будет длиться вечно. Жизнь не закончится, музыка тоже. А оно раз – и все...
ВТОРАЯ СКРИПКА (смотря на часы и прерывая общее молчание). Без десяти два.
АЛЬТ. Да придет, куда денется.
ВТОРАЯ СКРИПКА. После твоих новостей, ожидаешь чего угодно!
АЛЬТ. Чепуха! Он всегда чуть задерживается в это время в консерватории. И то потому, что студенты опаздывают каждый раз на десять-двадцать минут.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Тем не менее, совмещать работу исполнителя и преподавателя вполне можно и без опозданий. Я же, почему-то, успеваю, хотя студенты, думаю, у всех одинаковые – вечно опаздывающие, вечно голодные и вечно полусонные.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Между прочим, я сегодня первым сюда пришел.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Это только потому, что ты сам первый год как не студент. Муштра вечно занятых и днем и ночью кабинетов даром не прошла.
АЛЬТ. Вот еще кстати, тоже вечно спросить забываю... что вы думаете о концертмейстере из 317-го?
ПЕРВАЯ СКРИПКА и ВТОРАЯ СКРИПКА (в один голос). Ничего!
АЛЬТ. Мне сегодня нужно будет удалиться минут на пятнадцать пораньше, чтобы домой успеть заскочить. Пригласил ее на чашечку кофе, обещала прийти.
ПЕРВАЯ СКРИПКА (с усмешкой). Обещала-таки? Может пошутила?
АЛЬТ. У нас все серьезно. В смысле без шуток. В смысле я еще как-то отшучиваюсь, а она серьезна – ни сном, ни духом.
ПЕРВАЯ СКРИПКА (сдерживая себя). Та-а-ак...
АЛЬТ. Да, и еще она меня пригласила на выходных попробовать поиграть вместе одну сонатку...
ПЕРВАЯ СКРИПКА (уже немного багровея). Так-так-так...
АЛЬТ. Кажется, она любит... Бетховена!
ПЕРВАЯ СКРИПКА (спокойно констатируя). А мне кажется, нам пора менять альтиста. Не дело это!
ВТОРАЯ СКРИПКА. Но-но-но, вторую скрипку ты уже сменил! Теперь и за альт принялся? Хе-хе! Я, пожалуй, пойду подышу свежим осенним воздухом из окошка, а вам я вижу есть о чем... ой, простите! О ком! Поговорить...
ПЕРВАЯ СКРИПКА. А ну, стоять! Я никого не отпускал с репетиции, время как три минуты. Да вы все сговорились! Нет, вы только посмотрите! Павлиньи хвосты! Я тут о музыке да музыке, а они?!
(с надрывом, срываясь на крик)
Да и пошли вы все! И ты, и ты!.. И этот гребаный реп класс, с полусгнившими досками вместо пола, с этим гребаным зеркалом и разбитым роялем в углу! С вашими вечными разговорчиками ни о чем, издевками и подтруниванием! Черт возьми! С этими нескончаемыми опозданиями... Почему я все это должен терпеть изо дня в день?! Я, в первую очередь, артист, я – солист, мне еще нет и сорока, а я, я... прозябаю в этих серых стенах, дабы поставить вас на ноги! Я вынужден каждый раз мучиться мыслями, не спать ночами, изводить себя до дрожи в коленях, что и в следующий раз, выходя на сцену, мы опять что-то сделаем не так: перетянем эту мерзкую фермату, сорвем кульминацию, разойдемся во вступлении, собьемся на месте смены размера после главной темы! Да гори оно все синим пламенем!..
(выбивается из сил, дыхания у него явно не хватает, отчего на глазах выступают чуть ли не слезы)
Я ведь только хочу как лучше...
(садится на свое прежнее место)
Играют терцет для двух скрипок и альта, возможно, из Дворжака. В это время на сцене появляется человек с виолончельным кейсом за спиной. Он достает инструмент, берет стул и садится возле альта.
ВИОЛОНЧЕЛЬ (с волнением, проводя рукой по смычку). Прошу прощения, виноват как никогда. Я что-то пропустил? (смотрит на каждого поочередно)
АЛЬТ. Нет.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Нет!
ПЕРВАЯ СКРИПКА отрицательно качает головой, устало потупив взор.
ВИОЛОНЧЕЛЬ (со вздохом). Виноват-с. Не очень сегодня день, прямо-таки очень не очень! Додумался сегодня порванную басовую струну с мягкого золотого томастика сменить на американскую. Ужасно грубая. Можно было бы поставить чешскую, не хуже P'Addario, но не нашел их, наверное уже и не производят.
ВТОРАЯ СКРИПКА. А Larsen, это же прорыв, чем не угодили?
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Да нет. Завтра поеду за какими угодно, только не американскими, если томастика не найду. Между прочим, когда в студенчестве играл в камерном на первом нормальном своем инструменте, на нем стояли пирастровские струны, лет десять не трогал и даже не задумывался об этом. А сейчас...
(проводит смычком по меняной струне).
Слышите? Выбивается, и прикосновение совсем иное, три жестких, одна мягкая, нет, теперь две жестких, одна мягкая и одна грубая. Новый строй, как никак. Но, увы, вся палитра только потеряла краски, так и не приобретя новых.
(вспоминая)
У меня тогда был чех. Но как выяснилось со временем , даже мастеровые чехи не очень, не говоря уж о серии. В Карнеги-холле уж точно не отжечь, но для студенческого оркестра хватало, казалось даже – в самый раз.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Немцы будут почище.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Французы глубже!
АЛЬТ. Итальянцы!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Порой советские фабрички лучше попадаются, и похожи внешне на немцев. Отнюдь!
ВИОЛОНЧЕЛЬ. О, вы что! После тяжеленной полуфанеры задней деки на тогдашней половинке... Неубиваемый инструмент, я так его и не разыграл.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Хуже только китайцы...
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Смотрел недавно я немецкую мануфактуру двадцатых годов, вроде внешне – ничего. Но попробовал прикоснуться – не пошло. Виолончель, она же как женщина...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Женщина в теле, не то что миниатюрные скрипочки с модельными данными!
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Ее нужно любить и лелеять по-особенному!
АЛЬТ. Будь она в твоем представлении «мужчиной», ты бы с ней вряд ли ужился.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Подтвердил своим примером мужчина с альтом.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Для меня виолончель – как Венеция. (к залу) Вы были когда-нибудь в Венеции? Именно там впервые и прозвучало это прекрасное, полное восхищенного трепета и волнения слово – «ви-о-лон-чель», так ее назвали при издании одного из сборников сонат, предназначенных для этого инструмента. Венеция – удивительная романтика, ее невозможно описать, ощутить по рассказам, ее нужно увидеть своими собственными глазами и вкусить это ансамблевое совершенство! Особенно, эти изогнутые дугой старые мосты над водным покровом. Они похожи на струны. Да-да, на струны виолончели!
ДО большой октавы
(играет протяжно)
– это мост Свободы, Ponte della Liberta, он соединяет город с сушей, почти четыре километра, наиболее протяженный не только в Венеции, но и во всей Италии. Сочный, певучий звук.
СОЛЬ большой октавы
(звучит)
– мост Вздохов, Ponte della Sospiri, белый мрамор, нависающий над зеленеющими всплесками. Звук бархатный, мягкий, провожающий венецианскую тихую ночь. А если верить легендам – влюбленные, поцеловавшиеся на этом мосту будут вместе целую вечность!
РЕ малой октавы
(извлекает)
– мост Скальци, «мост босоногих», а для меня – венецианских масок в сусальном золоте и птичьих разноцветных перьев, танцующих босиком на площади перед мостом. Звук празднества и вдохновения, величественной радости.
И, наконец, ЛЯ малой октавы
(проводит смычком)
– «Соломенный» мост, в противовес пасхальным празднествам – картина мрачного Дворцового канала, ведущего к тюрьмам заключенных. Звук таинственный, немного сдавленный.
Колки виолончели – словно венецианские гребные лодки, то и дело натягивающие волны до безукоризненной, кристальной чистоты звука и прозрачности вод в русле реки.
Темнота и тень виолончельных эф – словно тьма, кроющаяся за ажурными арками Дворца дожей... Вся Венеция пропитана звуком виолончели, а виолончель – красотой и изяществом Венеции!
(исполняет сольный номер, возможно часть или же всю прелюдию из пятой сюиты Баха до-минор)
ПЕРВАЯ СКРИПКА. И снова Великий Бах.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Бах вполне актуален для нас, так же как и Шекспир, Сервантес и Микеланджело. Мы, музыканты, не должны упускать из виду жизненность Баха и его влияние на современность.*(1) Ни «до», ни «после» Баха не было создано ничего, что можно было бы сравнить с циклом виолончельных сюит, они остаются образцом этого жанра.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Мне кажется, они наиболее близки его скрипичным партитам.
АЛЬТ. А я бы их сравнил, скорее, с его клавирным творчеством, тут ведь немало экспериментов!
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Очевидно! Пятая сюита, например, написана для исполнения со скордатурой (к залу) – не пугайтесь, здесь так называется перестройка струны ЛЯ в СОЛЬ.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Бах шел, опережая свое время, и ушел так далеко, что только сотни лет спустя мы можем по достоинству оценить его композиторскую мощь и вклад в музыкальную копилку шедевров искусства. Конечно, я ошибаюсь, и все только впереди – пройдут тысячи лет, а музыка Баха будет жить, и в ней будут находить все новые и новые открытия, в чем нет ни капли сомнения! Но этого мы уже не застанем, как ни прискорбно.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Только жаль не додумался он написать чего-нибудь эдакого гениального и несравнимого ни с чем по своей божественной философичности для – струнного квартета. Вот это был бы фурор!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Ты сначала попробуй всего Гайдна переиграть...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Ну это даже теоретически невозможно, так как никто не знает, сколько всего их было у него на самом деле. Мало ли, внебрачных квартетов, а? От 68 до 83 только официально, так сказать. А на самом деле их может и под сотню! Никто этого не знает!
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Все же, эволюция квартета – невероятна!
ВТОРАЯ СКРИПКА. Но начнем с того, что сын каретного мастера и по совместительству гений Гайдн – отец струнного квартета – слыл еще и неплохим скрипачом!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Еще бы!
АЛЬТ. Здесь, как и во многом, после него только Моцарт и Бетховен.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Друзья, а как же Шуберт? Его четырнадцатый «Смерть и дева» – подлинная жемчужина!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Но знаете что... дело к тому идет, что нам стоит остановиться на Шостаковиче. Им, как и Шубертом, написано пятнадцать произведений для струнного квартета. Но здесь и нам на руку его русская душа и близость двадцатого века, не говоря уже о внутренних музыкальных конфликтах и мысли, заложенной в его сочинениях...
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Струнный квартет никогда не умрет и не исчезнет в небытие уже хотя бы потому, что в его распоряжении все венские классики!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Бесспорно. (к залу) Разве кто из вас задумывался, сколько написано для струнного квартета более чем за 250 лет? Ни много ни мало, но даже мне (а я-то, уж поверьте, послушал, поиграл, повидал достаточно нот за свою жизнь!) известно без малого около 389 произведений. Ошеломляющая, грандиозная цифра, не так ли? А вам кажется – вы послушали десять-пятнадцать (ну хорошо, пусть двадцать шесть) квартетов и на основании этого спешите сделать вывод, что вы, если не знаток, то по крайней мере уж точно «истинный» фанат этого жанра.
АЛЬТ. Триста восемьдесят девять... почти четыреста. В среднем, по сотню на каждого из нас сидящих в этом кабинете (улыбается).
ВТОРАЯ СКРИПКА. И вот, опять же, вопрос остается открытым – это то, о чем нам доподлинно известно и что сохранилось до наших дней. А сколько не записано по каким-то причинам, сожжено, украдено, утеряно? Сколько квартетов осталось в светлых головах той же, названной нами, великолепной пятерки?
ПЕРВАЯ СКРИПКА. И этого теперь тоже никто и никогда не узнает. Остается надеяться только на будущее. Но мы всегда забываем о непризнанных эпохой композиторах, наших соотечественниках-современниках. Ведь среди них немало достойных людей с весьма приличными творениями! Тут несложно назвать, как минимум, с десяток авторов, чьи произведения для струнного квартета можно прямо сейчас взять и сыграть. Правда, если они еще ноты тебе вышлют.
ВТОРАЯ СКРИПКА. И захотят, чтобы ты их сыграл, а не... не будем указывать пальцем и говорить, какой именно - столичный или же европейский квартет.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Но так иногда жаль, очень жаль, что тот или иной квартет уже никогда не сыграет этих произведений, и ты никогда не услышишь их вживую... Тот же Государственный квартет имени Бетховена или Будапештский квартет...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Будапештский такой Будапештский! Он, насколько мне не изменяет память, был им только формально, по названию, потому что оркестранты были сами из оперы Будапешта. Не прошло и двадцати лет, как все его участники (неожиданно для Будапешта) оказались выходцами из России!
АЛЬТ. Один русский – это анархист, два русских – это партия в шахматы, три русских – это революция, четыре русских – это Будапештский квартет.* (2)
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Квартет – это чисто русское, «русское» в значении «наше все». Но кем я восхищаюсь – так это Амадеус-квартетом! Мне очень нравится. Почти образец исполнительства.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Тот единственный, пожалуй, квартет за всю историю камерного ансамбля, который просуществовал сорок лет в постоянном составе, да! Никто не сменил друг друга, никто не ушел. Целая жизнь!
АЛЬТ. «Они жили долго и счастливо» и разошлись только после смерти альтиста. Тяжелая у нас, у альтистов, жизнь, как ни крути. Втроем существовать после квартета – уже невозможно, а играть новым составом, видимо, оказалось просто немыслимым после стольких лет совместной работы...
ВТОРАЯ СКРИПКА. История же. С такой самоотверженностью и преданностью профессии только и можно играть в квартете.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Иначе и никакого квартета не будет. Квартет – это же самая настоящая музыкальная семья со своими заботами, домом, детьми...
АЛЬТ. Главное, чтобы без истерик и измен! Посматривания налево... на левые квартеты.
ВТОРАЯ СКРИПКА. А-а-а, не дай бог кто-то из здесь присутствующих захочет завести семью настоящую, вот тогда-то нас многоуважаемый Первый всех и разгонит к чертям!
ПЕРВАЯ СКРИПКА (довольно улыбаясь). Преувеличиваешь! Работа в квартете, оркестре и преподавание рано или поздно накладывает отпечаток и на характер. Это издержки! И нечего из меня деспота строить.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. В других коллективах не лучше, только хуже. Нет, я даже не хочу подумать, не то что сказать, что наш коллектив плох или же... нет-нет-нет, прошу прощения... сколько было случаев, когда стоило одному уйти из ансамбля, и ансамбль разваливался, терял свою, что называется, «изюминку», атмосферу, лицо – ансамбль терял все. А тот, кто сам ушел – оставался в итоге ни с чем, переходя из одного коллектива в другой, так нигде и не найдя своего родного дома, защиты и поддержки.
АЛЬТ. Мало того, жизнь – штука коварная, может найти и другой способ, как тебя наказать...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Понял-понял, молчу. Хотелось бы еще пожить.
АЛЬТ. Я про тот случай с украденным инструментом.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. О, их постоянно кто-нибудь желает приватизировать. С денежной выгодой или ради коллекции, но чаще с финансовой наживой, конечно.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Когда цена твоего инструмента достигает нескольких миллионов, это и не удивительно. Хорошую машину (нужно еще ой как постараться) куда сложнее угнать и перепродать, в отличие от той же скрипки или альта. Слава богу, виолончель, хотя бы, не так просто скрыть при краже.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Не разу не слышал о краже контрабаса!
АЛЬТ. Да-да, всегда же в первую очередь инструмент относят к опытному оценщику, к официальному эксперту, несмотря на абсурдность, ведь мастерский экземпляр только дурак понесет к неофициальному оценщику, все же хотят, чтобы «наверняка», узнать наиболее достоверную цену и убедиться в удаче своего улова. В таких-то делах многие и проваливаются.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Ну да, если инструмент знаком мастеру, то он обязательно сообщит об этом его настоящему владельцу.
АЛЬТ (к залу, улыбаясь). Но мы-то знаем, что здесь собрались люди любящие и ценящие высокое искусство, оттого нам опасаться нечего.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Поэтому продать инструмент Страдивари, Амати, Гварнери или же Гваданини невозможно. И вы, дамы и господа, никогда не увидите таких объявлений по бегущей строке или в газете:
''куплю скрипку Амати'', ''продам альт Страдивари, возможен торг''.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Вот-вот появится:
''отдам в добрые руки виолончель Бергонци: здорова, к кейсу приучена, имеет паспорт, кушает все – от Баха до Крама, очень ласковая и игривая''.
АЛЬТ. Что и говорить, а пропажу инструмента можно сравнить если только с потерей близкого тебе человека...
ВТОРАЯ СКРИПКА. Эх, чего мы только не переживаем в этой жизни. Но живем же!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Зато теперь я думаю, что на предстоящем концерте нам следует сыграть вовсе не Шостаковича.
ВТОРАЯ СКРИПКА. О, как!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. И вообще, не думать о двадцатом веке. С профессиональной точки зрения, всегда гораздо сложнее и значимее выходить на сцену с произведением, которое уже является эталоном жанра, произведением на 100% гениальным, то есть с «классикой». Я подразумеваю под этим словом именно Это. Двадцатый век, особенно его вторая половина, крайне интересен при рассмотрении его со стороны некой трансформации, видоизменения квартета, эволюции его формы. Но это ни в коем случае нельзя назвать его «усовершенствованием»; квартет – это не модель какой-либо серии, это всегда что-то новое, уникальное и далеко не всегда предсказуемое. А вот всяческие преобразования вполне возможны. Возьмем, к примеру, штрихи. Не значит вовсе, что их не было до двадцатого века, они естественно были, но у...
АЛЬТ. Стравинского?
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Веберна?
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Да, пусть это будут квартетные пьесы Веберна. Здесь очень много штрихов, чуть ли не в каждом такте, в каждой его фразе, они пронизывают эти пьесы по цепочке, довольно-таки показательной, яркой вереницей. Положим, суль понтичелло
(играет)
– «у подставки», незаменимый прием во всех фантастических пьесах.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Пиццикато
(берет)
– щипком струны, ваша воображаемая гитара или же мандолина.
АЛЬТ. Флажолет
(извлекает)
– звук-обертон, высший пилотаж – двойные флажолеты!
ВТОРАЯ СКРИПКА. Коль леньо, дамы и господа
(звучит)
– древком смычка. Характерный сухой звук. Стук костей в «Пляске смерти» Сен-Санса. Вы вспомнили? Замечательно, я рад. Целый оркестр коль леньо, ух! (звучат вчетвером)
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Но изменения коснулись не только нюансировки, но и формы квартетного сочинения. Самое необычное, о чем я только мог слышать, это «Книги квартетов» – Quartettbuch Бориса Йоффе. Сам их даже не видел и не слышал еще, но по легенде Йоффе каждый день, в течение уже многих лет, пишет один квартет и каждый квартет здесь – это отдельно взятая мысль.
АЛЬТ. Так их должно быть уже больше нескольких тысяч!
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Форма ведь – не только воображаемая оболочка или само основание, фундамент произведения... так, квартет Фелдмана может длиться более пяти-шести часов!
ВТОРАЯ СКРИПКА. Это как восьмиактная опера, представить страшно!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Поэтому мы будем скромнее. Мы сыграем Бетховена.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Можно перекреститься и выдохнуть, слава богу мы не будем играть Ксенакиса и Пендерецкого, да простят они меня. Слава Бетховену!
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Сто тридцать второй опус.
АЛЬТ. Рано выдохнул, вдыхай обратно.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Квартет, встретившийся с Россией, один из «голицынских квартетов».
ВИОЛОНЧЕЛЬ (открывая партитуру, читает). ...Будучи ревностным поклонником Вашего дарования, я решаюсь просить Вас написать один, два или три квартета, с признательностью приняв посвящение. Я же играю на виолончели. Жду с нетерпением ответа...
АЛЬТ (переворачивает страницу, читает). ...Я был очень рад узнать, что Вы питаете симпатию к созданным мною произведениям. Если Вы играете на виолончели, то я позабочусь о том, чтобы угодить Вам в этом отношении...
ВТОРАЯ СКРИПКА (тоже читает). ...Нетерпение поскорее насладиться Вашими шедеврами заставляет меня просить Вас отправить мне квартет, как только он будет закончен, то есть прежде, как он будет отдан в печать...
ПЕРВАЯ СКРИПКА. ...Я постараюсь устроить, чтобы и это прекрасное произведение было исполнено в манере, достойной его и тех слушателей, которые предвкушают радость от знакомства с ним...
ВИОЛОНЧЕЛЬ. ...Получил два ваших письма, из которых заключаю, что квартет почти закончен...
ПЕРВАЯ СКРИПКА. К сожалению, тяжелое заболевание помешало мне быстро завершить работу над квартетом опуса 132. Но он уже почти закончен; я постараюсь передать его Вам как можно скорее.
Поверьте, моя высшая цель состоит в том, чтобы мое искусство находило доступ к благороднейшим и образованнейшим людям. Однако, к несчастью, земные заботы слишком уж грубо совлекают нас с надземных высот искусства.*(3)
Звучит первая часть струнного квартета Бетховена опуса 132.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. Какой другой ансамбль в синтезе звучания, если не голоса четырех инструментов и смычков струнного квартета, мог бы выразить всю боль творческих исканий и совершенное единство мысли и музыки?.. Когда весь мир – это только ты и твоя Музыка.
ВИОЛОНЧЕЛЬ. Когда Музыка – это парящая птица, расправившая крылья над всеми невзгодами и неудачами жизни, – это твоя Свобода.
ВТОРАЯ СКРИПКА. Когда Свобода – это твоя гармония и Муза.
АЛЬТ. Когда твоя Муза – это Любовь.
ПЕРВАЯ СКРИПКА. А любовь – предвосхищение самой Музыки...
(пауза)
Знаете, я долго думал, как вам это сказать. Я до последнего сомневался, правильно ли я поступаю. И когда днем я вошел в этот класс – да, с полусгнившими половицами, расстроенным роялем, треснувшим зеркалом... Когда я шел по пустому коридору и слышал сонату Изаи – я знал, что эту сонату сейчас играет мой младший брат, и он выйдет на сцену, и сыграет ее так, как никто и никогда ее не играл... я долго стоял у приоткрытой двери и слушал его рассуждения о музыке, тогда-то и подумал: «как же быстро летит время, недавно я отводит его в детский садик, а теперь я вижу перед собой настоящего мужчину». Я уверен, он превосходно исполнит эту сонату. И не только эту – у него великое будущее. У всех вас, самых талантливых людей, которых я только знал, прекрасное, светлое будущее. И я горд, что он – мой родной брат, а вы – мои родные коллеги. И когда я сорвался и кричал, что «ненавижу всех и все» – это ведь лишь от собственной безысходности, что я сам не состоянии сделать правильный выбор... Но когда мы начали играть вчетвером, вместе, его – Бетховена, в одном порыве, на одном дыхании, как будто он написал этот опус специально, и знал, что наступит тот день, когда кто-то окажется перед выбором всей своей жизни, что кто-то останется наедине с судьбой, встретившись с ней лицом к лицу – и это мог быть кто угодно из нас... но сегодня оказался я. И я понял, как сильно вас всех люблю, и что выбора-то и нет, решение только одно и оно – единственное, и оно – правильное.
(пауза)
Я шел сюда и уже осознавал, что вижу и слышу все это в последний раз... У меня в футляре – приглашение в Венский филармонический оркестр, быть может, в лучший оркестр мира и билет в одну сторону. Да, все так... но какое может иметь значение – «первая» ты или «вторая» скрипка, в твоих руках творение Страдивари или же простая фабричка, в лучшем оркестре ты играешь или нет... если ты играешь с теми, для кого музыка – это вся жизнь от начала и до ее конца, и это откровение, на которое они пойдут только с тобой и больше ни с кем, когда музыка – это еще и мост через пропасть, который без тебя они не перейдут, а ты не перейдешь его без них...
(пауза)
Я остаюсь. И завтра мы будем играть квартет Бетховена.
(возможно, звучит четвертая и пятая части струнного квартета Бетховена опуса 132)
КОНЕЦ
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Фраза Пабло Казальса
[2] Слова Яши Хейфеца
[3] Из переписки Л. Бетховена и князя Н.Б. Голицына
Некоторые музыкальные фрагменты, т. е. исполняемые на сцене произведения, могут быть заменены (на усмотрение исполнителей).