Сцена меркнет, опустело -
Весь партер ушел в буфет;
Что-то мрачное осело
В те недели на балет.
Пять минут - антракт короткий,
Тонкий, нежный аромат -
Это люди пили кофе
Тут замолкнут, там - трещат.
Он стоит, Один во мраке.
Ему чужден этот сон,
Он как будто бы в атаке,
Злобной мукой окружен.
Ножки свесив он со сцены,
Углубился ввысь, в балкон:
Стерто небо, давят стены,
Жизнь - ружье. Один патрон.
По щеке слеза скользнула
И исчезла в белизне,
Сердце бродит вдоль аула,
Он сидит. Наедине.
Но нелепое молчание
Прервалось в один момент,
Он услышал расставание
Взрослых лет и юных лет.
И забылся наш искатель,
Заблудился в пустоте,
Уж вошел в партер читатель,
Как все замерли в стыде.
Они помнят по походке,
Они помнят по рукам,
Но актера из балета
Не узнали по глазам...
И лишь девочка из зала,
Громко кривнув в высоту:
-Я же знала! Мама! Знала!
Он играл свою игру!
Эта девочка смотрела
На актера сквозь людей,
Это девочка хотела
Жить как он и жечь людей.
Он хотел лишь мира в мире,
Он хотел играть для них!
Он хотел, чтоб дети жили
Без преград, замков дверных...
Но собравшись с силой, духом,
И поднявшись в свой предел,
Он лишь молвил: Мир вам пухом!
Свой создать я не посмел.