День пустой и похмельный на диво,
расписался на полночи криво,
на окно озираясь, как вор,
и скользнул от луны в коридор.
Вот она, вся бесцельность момента.
Он один, но растянут как лента,
намотался на шею петлёй,
век сожрал незатейливой тлёй.
Почему всё так смутно, тревожно?
Но живу, умирать невозможно,
лезет жизнь даже в эти слова,
что себя понимают едва.