Я похоже тебя понимаю,
Твою долю узнав сполна.
Я теперь как и ты засыпаю,
Взяв за горло бутылку вина.
Мне и правда одно осталось:
Только песни и свист пускать.
Эта давящая усталость
Заставляет меня понять,
Что быть сильным не так уж просто,
Ну, а плакать совсем не грех,
Что порою мы очень остро
Принимаем чужой успех.
И ты, знаешь, прав оказался.
Мне пора бы уже признать:
Как бы громко ты не смеялся,
Трижды громче будешь рыдать.
На прямой дороге споткнешься
И сдерешь себе ноги в кровь.
Миллиарды раз ошибешься,
Пока пробуешь вновь и вновь,
Будешь также встречать рассветы
С виноградной лозой в руках,
Будешь снова искать ответы
В чьем-то сердце, глазах, словах…
И, читая стихи хулигана,
Обратишь глаза на портрет,
Тихо скажешь: «Такая же рана
У меня есть теперь, поэт.
Я такой же как ты – пропащий,
Всех кабацких углов певец,
И я тоже потерян в чаще
Среди тысяч и тысяч сердец.
Где моё только, я не знаю.
Да и вряд ли смогу узнать.
И, мне кажется, я сгораю,
Как и ты начинал сгорать.
Мой поэт, так ответь мне честно,
Что же делать и как мне жить?
Есть ли мне в этом мире место
Или нужно его заслужить?
Эх, пропойца, поэт, гуляка,
Ты ответов и сам не знал.
Так и жил – озорной забияка,
О покое в душе мечтал.
И встречая сейчас рассветы
Да на строки разлив вино,
Я пою маргиналам сонеты
И немое кручу кино.
Бесконечно брожу по миру
И живу, мой поэт, как ты:
Почитая златую лиру,
Я сжигаю вконец мосты.
И теперь тебя понимая,
Словно виделись мы вчера,
Я бутылку вина разбиваю
И берусь за кусочек пера...»