Элегия

               
                Ж.Ш. Ягодиной


На старт натравленные псы.
На ужин хрен в деликатесе.
Простыл в условиях геодезии
след провороненной лисы,
и сыр не бор в любимой пьесе.
По стенам странствуют иксы,
необходимые в прогрессе.
Иная мысль в онтогенезе –
полёт осознанной осы.
И мы так весело босы,
насколько пороху в обрезе,
растём и прибавляем в весе,
потом ломаются весы.
Есть что-то хрупкое в железе,
в быту, в загадочности, в прессе,
в минуты утренней росы,
и девы дивныя красы
в доистерическом разрезе
не портят зренье в интересе,
но камень пробует косы;
глядишь, срываются с лесы
консервно-суповые смеси.
Матросы требуют тросы.
Матрасы заняты в процессе…
Нельзя отказывать в экспрессии
и плитам взлётной полосы.
Нельзя показывать трусы.
Туман нуждается в завесе,
как заблужденья в редколесье.
Непреднамеренность агрессии
повзводно водит за носы.
В желудке приступ колбасы.
Студенты валятся на сессии
в геометрической прогрессии.
Туман спускается в трусы.
В ходу обычные часы
и похоронные процессии.
Мужчинам нравятся профессии.
Не дуй, красавица, в усы,
не говори о майонезе.
Есть привкус запаха хамсы.
Нужна горошина принцессе.
И при солидном равновесии
в футболе ценятся пасы:
все одинаково косы
и различаются по спеси.
О чём-то плачут в полонезе
ни в чём невинные басы.
Индюк раздумал в Индонезии.
Сгорели звёзды и бусы.
Пропали рифмы и плюсы.
Проспали шведы, грады, веси,
проехал медленно в экспрессе,
умру ли где-нибудь в Одессе,
и над могилою поэзии
не декламируйте слезы,
финита ля комедьясы.
Нет страха смерти и грозы.
Есть только небо в поднебесье.