Черные клубятся горы дыма —
будто отпереживал, но все еще сгусток
чего-то сладкого и горького под ребрами
щекочет диафрагму.
Как будто ты вместо меня, и я вместо тебя,
одновременно все делаем. Садимся в самолет,
хотим одно и тоже и не хотим что-то другое.
То есть, плоть так исказилась, что частицы
тебя перенесись в меня,
но это нахуй не мужской биологический субстрат
всей сущности, по времени проществии который
щекочет диафрагму слабоощутимыми толчками,
а такая нахуй свежесть и приятность,
которая от черности клубов и дыма гор
не оставляет и следа микрочастиц
как ****ый нахуй Доместос.