Кто сочинял шедевр на колене,
кто ноты вальса поверял листве?
Настолько кто по духу откровенен,
чтоб небу признаваться в мастерстве?
Не я. Не я, своим путём идущий.
Моя стезя куда как нелегка́.
О том и ведает, пожалуй, Вездесущий;
в Святой деснице, да, – моя рука.
Господь сжимает крепко мне запястье.
Я счастлив, что попал в Его тиски.
Но думаю: всегда ли в Божьей власти
мне попадать в зыбучие пески?
Судьба ли натянула так поводья,
что впору мне слюнявить удила́,
чтоб вдруг – как говорят в простонародье –
прыть жеребца в бурьян не завлекла?
На все вопросы не найти ответов.
Судьбу свою всегда благодарю.
И в чётках из окатанных нефритов –
да, в этих самых зёрнах из нефрита –
руки́ судьбы фаланги узнаю́.
Господь, судьба... Сжимает мне запястье
браслет часов швейцарских на руке.
По воле чьей – на го́ре ли, на счастье –
с разбега в стену я влетал в прыжке?
Едино всё. Под бег секундной стрелки
пройдёт вся жизнь моя, – под дрожь ресниц.
Как до меня – так после будут ветки
(сосновых крон игольчатые ветки)
сгорать в огне рассветных колесниц.