Лопатой, ломом и киркой
Ты нарушал земли покой,
Пилил, рубил, взрывал, где мог,
Преддверье будущих дорог.
Вмешавшись в жизнь великих рек,
Ты прерывал их вольный бег.
В надежде счастье обрести
На трудном жизненном пути,
Деревни, села, города
Ты обустроил навсегда.
Тебе с рождения дано,
Дыханьем оживлять зерно.
И понимать – взамен труда –
Тебе металл отдаст руда.
В заботах, напрягая мысль,
Ты находил в науках смысл,
И мудростью веков напоен,
Твой путь был нравственен, законен.
Все, что ковал, строгал, тачал,
Впустую ты не расточал:
Мечтал оставить все потомкам,
Чтоб по миру не шли с котомкой…
…Но век за веком над тобой
Взнесен был Власти меч стальной.
И голос: днем и в тьме ночи, -
«Ты - раб, ничтожество, молчи!
А ты, упертый менестрель –
Шаг влево, вправо и – расстрел».
Древнее нет, чем песня Власти, -
«Из-за бугра мы ждем напасти,
Вот-вот ворвутся в нашу зону;
По первому готовься зову,
Границу строго на запор,
Точи для битвы свой топор.
Наш договор с икс (игрек, зет)
Был заключен на много лет:
«Икс» - поставщик в страну биде –
Его не бросим мы в беде!»
И тут же следующий куплет, -
«Что б дать врагу крутой ответ,
И что б в ногах его не ползать:
Налог, оброк, ясак и подать,
Дань, пошлина, акцизный сбор,
Дадим противнику отпор!»
И вот над тружеником, каждым,
Стоит чиновник с видом важным:
Он разрешает, управляет,
Он собирает, проверяет,
Он контролирует тебя,
Твои карманы теребя.
Он подсчитает, рассчитает
Тебе остатки отсчитает:
Кому – пятак, кому – в «пятак»,
Кого «в расход» - за просто так!
Похоже, мир сошел с ума.
И как сказал поэт однажды:
«Уж, лучше посох и сума…»
…Но сколько их «с ума сходило»,
Схватив топор, оглоблю, вилы,
Они на площадь выходили
(Земная площадь – Тяньаньмынь:
Безумцам – честь, верней – аминь!)
Не помогли «топор» и «вилы»,
Народы Власть не победили.
Она как прежде вне канонов,
И как всегда поверх законов,
А совесть, нравственный закон,
Ей изначально не знаком…
Пишу и думаю с горечью: нет, не могу достойно зарифмовать историю взаимоотношений Человека и Власти: не хватает у меня поэтических средств, да и эмоции перехлестывают. Попробую продолжить в «презренной» прозе.
Вслед за наукой, исследовавшей мозг властителей в период их деятельности (а таких исследований, вызывающих доверие, множество) можно утверждать – даже наделенный минимальной властью чиновник претерпевает за короткое время определенные физиологические изменения.
Раз за разом, менеджеры, нанятые обществом для осуществления ряда общеизвестных функций (далеко не всегда самых сложных!), меняются удивительным образом: будучи всего лишь наемными работниками, иные властители (подавляющее большинство!) буквально тут же, после избрания или назначения, превращаются в лихих оборотней, извращающих саму сущность власти, превращаясь из слуг во всемогущих хозяев.
Власть, которая должна работать на процветание страны, на благо жителей, вдруг начинает работать на собственное процветание, на собственное благо. Все, к чему она стремится, на что нацелены все ее усилия, это продление (насколько можно) времени своего правления. При этом, перефразировав слова профсоюзного деятеля и публициста ХIХ века Даннинга Т. Д., и повторившего их Карла Маркса, нет такого преступления, на какое не пошла бы власть для достижения этой цели.
Люди, занятые непрерывным трудом: добывающие, строящие, кормящие, одевающие, обувающие, или, как принято говорить сегодня, создающие ВВП, т. е. истинные хозяева страны, чаще всего не успевают отследить момент такого перерождения, чтобы вовремя вмешаться и остановить процесс «долговластия» (долгогниения).
Они спохватываются, но слишком поздно: все рычаги, с помощью которых общество может воздействовать на происходящее, оказываются в руках власти. Вернуть их обратно бывает очень и очень сложно, порой только через кровь. Большую кровь…
Не дай нам Бог!