Вернулись боли и ноют раны,
Скорбеть об этом, наверно, рано:
Ничто не вечно и тщетно все,
Ты спас весь мир от печальных истин,
А кто тебя от себя спасет?
Не смей писать, что опали листья,
Они взрастают во тьме ночной,
Они лишь призваны в руки мной:
Они ложатся бумагой серой,
Они исполнены шаткой верой,
Они мне шепчут во тьме: "веди",
А я стою, позабыв о долге.
Я - тьму пронзающая иголка,
Все так же плачу, когда один.