Продолжалось: ожидание из рая.
В тумане очертания вставали
полувидимого крыла.
Мы спешили к самим себе.
Горящий жираф - как аляповатая и
толстая еврейка - смеялась.
А это был смех Бога,
смеющегося постоянно.
Только незримая вертикаль
выжгла круг в поле,
зажимая коленом грехи.
Рыбы как ком в горле
посреди пустыни.
И теперь раскаяние за то,
что не пора вернуться.
Изгнание страшнее жестокосердия.
Перо водило по бумаге,
зачёркивая последнюю букву.