Здравствуй, здравствуй. Заветная белая пыль
опустилась на чёрные буквы рассказа
и седые они обернули легендами быль
моей жизни нелепой. Пускай и не сразу
всё приходит не раньше, чем к этому будешь готов
(впрочем, правило это не ладит с законом ухода).
Потому так нелеп, в обрамлении могильных цветов,
лик того, у кого исчерпалась везения квота.
Потому так смешны сочиненья о хладе ворот
отделяющих жизнь от загробного страшного царства,
потому что никто из ушедших не вскрикнул: «Ну вот,
Я нашёл наконец от беды и от боли лекарство!»
Но пока, истончаясь, всё вьётся в руках у слепых
древнегреческих Парк нашей жизни священная нитка,
мы как стадо овец пожираем питательный жмых,
семена откровений считая проклятием избытка.
День за днём, год за годом, за эрою эра во мрак
нисходя по спирали, ложимся в коробку как пешки.
А любой, кто не с нами, тот враг или просто дурак, -
ну сгорит раньше всех. А мы-то до гроба, без спешки.
Ежевечная сделка, где годы разменом за страсть.
Покопчу, мол, подольше, пусть в сердце холодные жабы.
Ведь так страшно с небес лучезарных однажды упасть, -
белых крыл-то не дали далёких эдемов прорабы.
Ночь легка на помин всех былых ответвлений пути,
что дорогами стали, сводя с неторённой тропинки.
Но я помню, я помню (тут как ни крути)
на тропе заповедной в запрете по счастью поминки.
Потому, каждым утром, очнувшись от сна,
Я стираю с доски повседневности скучные планы.
И в чудесный Эдем, где царят лишь Любовь и Весна,
на божественных крыльях уносят меня Капитаны.