Мамины руки… Я помню их, тёплые и ласковые; помню, как они гладили меня по голове, когда я была маленькой девочкой, как расчесывали мои волосы и заплетали их в косу. Как учили меня, обняв мою ладошку, писать буквы. С ними получалось красиво и аккуратно, а когда я пыталась писать самостоятельно, обязательно из чернильницы вытаскивалась небольшая соринка или клякса и тут же усаживалась на листе тетрадки и буквы получались неровные, с наклоном то вправо, то влево.
Мамины руки были волшебные. У них все получалось – еда, приготовленная ими, была вкусной, цветы, посаженные ими, росли и цвели, как ни у кого из соседей, а связанные мамиными руками скатерти и салфетки были самыми красивыми, нежными и ажурными.
Часто, стирая что-нибудь руками, я вспоминаю мамины покрасневшие от ледяной воды руки…
Мы жили в частном доме на небольшой и уютной улице. Недалеко от дома был бревенчатый колодец с высоким деревянным «журавлём», при помощи которого из колодца доставали воду. Вода в колодце была вкусная и прохладная. Зимой колодец изнутри был покрыт инеем, а вокруг него от воды, выплёскивавшейся из вёдер, образовывался толстый слой льда, отчего колодец становился ниже и воду из него приходилось брать с опаской – можно было улететь за «журавлём» в глубину колодца.
В то время стиральная машина у нас была в диковинку и женщины стирали руками. А поскольку воду из колодца зимой было тяжело носить, да и к тому же была она ледяной, то женщины с нашей и соседних улиц, постирав бельё дома, полоскали его в реке, где вода по температуре не отличалась от колодезной. На реке всегда были большие полыньи и даже если они за ночь затягивались тонким слоем льда, днём его всегда кто-нибудь пробивал.
Помню, как мама складывала выстиранное бельё на мои санки и мы с ней тащили их к реке. Мама полоскала бельё в проруби, выбивая его на льду валиком – толстой деревянной дощечкой с ручкой, и руки у неё были красные. Тогда, в детстве, я не очень задумывалась над тем, каково было маминым рукам в этой ледяной полынье – в детстве ощущение холода совсем не такое, как в зрелые годы, да и сознание было ещё детское. Я каталась на санках, съезжая с берега вниз, а мама полоскала бельё. Теперь же, вспоминая эти наши поездки на реку, я вижу покрасневшие от холода мамины руки, и боль сжимает моё сердце.
Потом мы приобрели небольшую стиральную машину, она называлась Riga-61, а мама называла её своей спасительницей. Отец сделал во дворе колонку, пробив землю до грунтовых вод, и наши с мамой походы на речку прекратились, но мамины руки ещё долго помнили полоскания в ледяной проруби. Они болели, покрывались красными волдырями, и маме не раз приходилось ездить на юг к грязевым источникам, чтобы вылечить их.
Шли годы, жить становилось легче – по улице провели водопровод, природный газ и в доме появилась и холодная, и горячая вода. А колодец с «журавлём» и полынья ушли в прошлое, помнятся уже смутно. И только мамины руки не забыть никогда, они всегда со мной.
Когда мамы не стало, её маленькие теплые руки не оставили меня. Не прошло и сорока дней после утраты, когда я стояла у плиты и готовила обед для семьи. В доме было тепло и тихо. Солнце пробивалось сквозь тонкие занавески на окне. Печаль не покидала меня, я думала о маме, вспоминала нашу жизнь, наши разговоры. И вдруг чьи-то теплые руки ласково погладили меня по голове… как в детстве – мама… Я оглянулась даже – никого… Но я знаю – это были мамины руки.