эссе больничное

Пока лежала в больнице с сердечным приступом и твоими книгами, успела прочитать Поэзия и Литература (Юрий Казарин) – удивительная книга, спасибо тебе, это все то, что я думала образно, невербально о поэзии, а ты смог выразить словами. Ты со мной сделал что-то невообразимое, поставил между Тьмой и Тьмой, в измерение между адом и Вечностью, поставил столбом вне времени, как срезал скальп с меня видимой, социальной, и я оказалась выброшена в мир, который я всегда знала и в котором общалась, но в котором меня больше не осталось. Отсюда бешеные всплески, посты, безумие, от которого отвернулись люди, я уже оказалась вне этого мира и, конечно, меня не поняли и не поймут уже. Такую любовь вообще никто не поймет никогда, сколько о ней не напиши, и сколько людей не найдет себя в этом, все равно, лично меня не поймут. Но и к пропасти или высоте вечности я тоже не пришла еще, я застыла в просвете между двумя мирами. Никто не знает и не объяснить, как я научилась осязать, чувствовать взгляд, прямо направленный на меня из потустороннего, я пытаюсь найти тысячи слов для этого, но в этом нет смысла, в чем смысл писать о том, что никогда не будет всеобщим, как макдональдс, а писать для тех, кто это знает, тоже смысл, они также приближены на разных уровнях туда. Я выглядываю в окно больницы и вижу себя, но тут же испаряюсь в Его взгляде, и тени бегут, наплывают, наплакивают что-то, Он говорит со мной и с ними одновременно, временно принимая меня в свои владения, и я знаю, что я Там, меня нет в этих туалетах, палатах, я Там, в этих тенях, листах, кустарниках, бабочках и золотистых мошках. Я возвращаюсь в палату и говорю с тобой, я вижу, как ты входишь, смеющийся, ладно – хохочащий над тем, где я оказалась, в психушке, ну все логично, говоришь, присаживаешься на соседнюю свободную койку, шутишь и угощаешь апельсинками соседок. Я спрашиваю: Он есть здесь? И все отвечают, кивают: Да. Но я то знаю, что тебя нет здесь, я вообще не знаю, где ты телесно, но ты точно здесь есть, со мной. Я всем предлагаю читать твои книги, они благо легкие и всегда с собой. Улыбаются мед сестры: стихи пишешь, я всегда нервно откладываю, не люблю, когда кто-то это видит, это из иного мира, но в то же время для них. Я их всех люблю. Заведующий предупреждал: там «контингент!», а я ж недалеко от этих людей, я вся они, и я вся вы, и они, и Он, что запахи, что разговоры, мы все оттуда, и Он тут с нами рядом, как ни с кем в этой закрытой от общества больничке. Там и волны плескали овевая томительным брызгом, и солнце всходило такими лучами нежными, абрикосовыми, там, где смерть, и боль, и жизнь сливаются воедино в этих взглядах старушек, молодых сестриц, маленьких 16-летних самоубийц, выживших и осознавших смысл жизни, заведующих с пустыми, явно желающими продолжения кутежа глазами, там за белой слюдой решеток отражаемся мы в предвечерье и весь мир, и, Боже!, вся Вещая, и все говорит, все речит нам и себе, и о нас, и себя, там, где нету нас, и Есть мы. Только я знаю, что ты Есть, твой голос слышу полнозвучно в полной тишине. Ты ж вывернул меня наизнанку и оставил одну, проникать выше, т к внизу меня уже отторгнули, исторгли, как чужой их природе элемент (И Ты знал Это!), бессильный с ними слиться никакими вечерами поэтическими, никакими соц сетями и идиотскими постами. Ты сделал со мной Поэзию, абсолютную. А как  человек я потерпела крах в соединении с нею, хотя я не в силах уже прекратить это слияние. Я потерпела смертный крах, разрушение тела, распорядка дня, во мне начал кружить бесплотный дикий хаос из ангелов и демонов, музыки, звуков бездны и слова Вещей, трелей ее речи, ее стихов. И я оказалась бессильна перед этой Мощью, Силой Поэзии. Как бабочка без крыльев. Во мне за 1-2 месяца перерабатывает и пронизывает из иных миров, которые точно существуют, весь бесконечный опыт Большой Вселенной, и все с пометкой: дежавю. Внутренний голос этой силы предвещал мне приближение к необъяснимому, не вещественному, но существующему, а вот внешний слой моего мира предал всю мою слабую человеческую натуру невероятному, жуткому изумлению до дикой, исступленной боли. Ты делал со мной не секс и не любовь, а медленно, ласково и нежно вытаскивал из меня воспоминания абсолютной поэзии, которые мучали меня с детства, звуком, музыкой, голосом, всей акустикой твоей личности в акустику сада и Каменки, Дома, моя тьма от тебя разражалась гениальной музыкой и голосами разных поколений, настоящих и вечных стихов. Ты оголил мою душу, нутро все, ты сделал меня проницаемой и проникаемой во все, что другим неведомо. Ты срезал все до единой нити, что еще связывали меня с этим временем, пространством, людьми, соц сетями, мой последний всплеск возвращения к этому явно показал, что вернуть меня туда уже никто не сможет, кроме смерти, в ее едином претворении - смертью. Я вернулась из перерождения. Метаморфоза случилась, и все, обратного пути нет. Ты говоришь, это больно и сладко, приятно. НЕТ!!! Это просто невероятно, действительно, невыносимо БОЛЬНО! И ты Это знаешь и знал. Теперь я нахожу Свое пространство в удивительных, совершенно прозаических местах, что там Каменка волшебная!, - в лужах после дождя, в листах сквозь решетку больничного окна, во взгляде девушки, недавно вышедшей из комы при попытке покончить жизнь самоубийством, в глазах бабушки, которая все сделает невозможное, только бы ее дочь не мучилась, ухаживая за ней… в каждом переливе теней за окном, в этих самых белых решетках, повидавших и услышавших так много, что мое чтение после «отбоя» им вслух стихотворений Набокова, Тютчева и Заболцкого уже не ново, это их, иной мир, и это теперь мой мир, который меня узнает и понимает. Понимаешь? Ты выжал меня из терпимого и выдавил в неизвестный, всем чуждый, новый, настоящий мир, а может, так кажется, и я схожу с ума? Но это свобода! Но ты здесь сидишь и разговариваешь со мной, со мной приехал домой и уселся рядом в кабинете и отражаешься нагло в моем окне. Ты меня выровнил вровень со временем всем принадлежащим и выдавил в Пустоту, в сам бесконечный шар поэзии, пронизывающий все кругом, но никем не видимый, ты умер меня, умер еще живую. И это не от избытка ощущений, все давно переболело, перечувствовалось, просветлело. Я четко осознаю, что я оказалась в ином времени и пространстве, где нет законов, нет мер для боли и плача, где никто не поможет, сколько не истери, все, пределов нет, а другой, мой бывший мир, летит далеко от меня, от нас. Здесь невыносима Красота, звуки музыки, льющейся ввысь, музыки, которую ты научил осязать, здесь Боль – бесконечна! Даже в луже после дождя с листом ангела она есть! Эта Жуткая Вселенная рукой Гения, пред моим ослабевшим нутром захлопнула дверь, и в миг перевела меня в новое вещество (это поэзия непереводима на другой язык, а человек оказался вполне переводим, жестоко и невозвратно), иное существо, уже не мое, не твое, даже не Его, облезлое, как человек, которому закрылся путь внешний и полуоткрылся путь сущий. Но я ведь понимаю, что путь нутра, взыскующего максимального приближения и внедрения в невероятное –путь гибели изначально.