В конце 70-х годов директора школы-интерната Михаила Семёновича перевели в Магадан. Кажется, в спортивную школу. Дети очень любили его. Чем-то похож на Макаренко: руки за спиной, долговязый, несоразмерный. Смотрел из-под очков на проказника и тихо с ним говорил так доходчиво,что невозможно было отвести взгляд. Краснел сам ,как ребёнок, за поступки коллег. И вот он уехал.
Нового директора прислали из соседнего посёлка. Уверенный, знающий пед.работу.Но у нас другой контингент, и он тогда не мог этого учесть. Первым делом он задумал отремонтировать наше убогое здание. Деньги РОНО ему отпустило.
Впереди летние каникулы, но в школе оставались дети, примерно 50 ребят, которых никто не мог забрать на лето. Переселить их некуда, так как ремонт капитальный, с первого по третий этаж,выполнялся небольшими силами: техническими рабочими и учителями.
Директор решил развезти детей к родителям, которые были лишены на тот момент родительских прав. Усадили всех в школьный автобус "коробочка".Водитель был из репрессированных,но очень добрый человек. Мы поехали по Колыме развозить детей, они,естественно, очень заволновались, скорее встревожились. Я думала от того, что долго не видели пап и мам. Но потом поняла причину.
Первая семья жила недалеко от Магадана в коммуналке. Мы к ним еле достучались. Было слышно, что в комнате нетрезвые люди. Когда хозяева открыли дверь, то так и не поняли, что к ним привезли сына. А сын, рослый девятиклассник, стоял и переминался с ноги на ногу по эту сторону от порога: ему было стыдно, и он,так и не перешагнув через порог, стал нас умолять скорее уехать. Комната была завалена бутылками, грязной посудой, и не было намёка на место для ребёнка. «Что-то» лежало на кровати и возмущалось тем, что мы приехали,предварительно не сообщив. Сына родители и не признали. Я, расстроенная, вернулась с мальчиком в машину. Водитель сочувственно посмотрел на меня,и мы поехали дальше...
Где-то по колымской трассе заехали в посёлок барачного типа. Зашли по адресу. Открыли дверь незапертой комнаты - хозяев нет. Огляделись: три кровати. На пустых сетках вместо постельного белья лежали мешки. Матрацев здесь и в помине не было. Посреди комнаты стоял таз с помоями и мочой... Жутко стало. Соседка промямлила, что хорошо, что детей забрали, а то они могли бы сутками сидеть закрытыми и питаться помоями. Прямо в бараке на несколько семей был туалет - большая комната с отверстиями в полу, без разделения на «М» и «Ж»,вонь стояла по всёму бараку.
В том же составе мы поехали дальше, но в следующий барак я заходить не стала , сидела и плакала вместе с ребятами в машине. Дети не заслужили возвращения в прошлое: им не только дали право не жить в подобных условиях, но и дали возможность забыть его, а мы решили "проехаться по местам их памяти". Директор думал, что поступал гуманно, но не представлял, чем это обернётся.
Водитель махнул большой ручищей и скомандовал нам сесть в машину и возвращаться в школу. Мне было всё равно как отреагирует директор. Плача, я пересказала ему в "картинках" о нашей поездке. Вдруг принимается мудрое решение: освободить классную комнату при входе, отнести туда матрацы и разместить в ней всех детей, и малых и больших. Так и прожили, радостно и счастливо, до конца каникул.
Старшеклассники с удовольствием приняли участие в ремонте. Им оплатили их труд... Как это сделал директор? Что-то опять нарушил - рисковый был человек. А я потихоньку вечерком водила детей мыться к себе, так как душевые в школе тоже не работали из-за ремонта.
Дети остаются детьми: они быстро забыли этот неудачный вояж. Но я не забыла, остались шрамы на сердце. Думаю, потом они добавлялись за много лет работы с детьми-сиротами. Позже я дала определение этому состоянию : сердце" плачет кровью".
В следующие каникулы директор нас отправлял и в Синегорье, где купались в холодной реке Колыме и жили в местной школе,отправляли и в пионерский лагерь на побережьи Охотского моря в посёлоке Армань, там наелись красной икры во время нереста, и в свой палаточный лагерь в посёлке Сплавная, роскошное место с вкуснейшей жимолостью,толкли её с сахаром и каждый день наедалисьот пуза.
Лето на Колыме разное: теплее к центру, но с москитами, к морю холоднее, с туманами. Красивейшие места. Для этих детей Колыма - родина.