Есть такой замечательный фильм режиссёра Павла Лунгина "Остров". В нём повествуется о жизни уже старого монаха. О том, как он в годы войны по трусости выстрелил в капитана баржи и все годы думал, что он застрелил человека. Поступок превратился в душевную боль, которая точила и съедала изнутри. Он стал монахом и остался в монастыре на Северном море. Недалеко был остров, на который монах приплывал в лодке и, упав на землю, просил Бога о прощении.
Люди считали его святым, пророком. Издалека приезжали к отцу Анатолию(так его называли) за исцелением и правдой. И он действительно исцелял и пророчествовал, но с болью рассуждал, что недостоин этого дара и ждал душевного исцеления через постоянное покаяние, чтение псалмов, молитв.
Можно подумать, что это очередная режиссёрская выдумка и такого быть не может. Но я хочу поведать подобную историю, которая случилась в военные годы с дядей Мишей Ивановым, который жил в совхозе "Илийский". Работал дядя Миша всю жизнь ассенизатором. Все знали его задрыпанную машину, которая скребла бочкой по улицам совхоза со скоростью "семь километров в неделю". Жил дядя Миша неприметно.
Однажды в праздник дня Победы ко мне зашёл мой друг и предложил познакомить с особенным человеком. Мы дошли до дома дяди Миши. Он уже ждал нас. Видимо, друг предупредил. В руках была сеточка. Мы втроём дошли до конца посёлка и дальше - к ручью и барханам. Уселись у ручья.
Дядя Миша достал бутылку с самогоном, луковицы и хлеб. Молча разлил. Всё аккуратненько порезал и предложил выпить за Победу. Я удивилась: наших ветеранов чествовали в сельском клубе подарками, цветами под звуки оркестра. Выпив, дядя Миша плакал и рассказывал, как всю войну прошёл в штрафном батальоне, до самого Берлина, не имея ранений. В штрафном потому, что застрелил на войне медсестру. Он не рассказал, как это произошло. Да и мы не спрашивали.
На следующий год я сама с удовольствием пошла с другом к дяде Мише, и история повторилась с горючими слезами под самогон, луковицу и хлеб. Не ходил дядя Миша в клуб, хотя все знали, что он фронтовик. Может, считал себя недостойным или боялся людского суда. В советские годы отношение к штрафникам было как к врагам народа, хотя в совхозе я этого не наблюдала.
Он сам так решил. Сам себя так наказал и страшно мучился. Не было тогда церквей, не было покаяния и исповеди. Хотя штрафник постоянно плакал и не видел выхода из тяжёлой ситуации. Как ему помочь мы тоже не знали. Но хотя честно и сочувственно выслушивали его рассказ. За что он нам был благодарен.
Сейчас бы я знала, чем помочь и какую молитву покаянную читать. Всё не так удрученно, когда живёшь по вере. Тому пример отца Анатолия из фильма "Остров". У дяди Миши был свой островок у ручья в барханах. Островок боли и печали. Но уже давно нет дяди Миши. Думаю, покаянными слезами и откровениями, подобно исповеди, он вымолил себе прощение и очистил душу.
А мы его просто любили, уважали и не распространялись о горькой судьбе настоящего ветерана.