Грозная, бетонная, стальная, –
Главная над полем высота, –
Улыбалась точка огневая,
Словно череп, черной щелью рта.
Нет, вставать под пули неохота!
Но не век же здесь валяться так,
Где многострадальная пехота
Захлебнулась множеством атак.
Сколько брата нашего скосило!
Пристрелялся, немец, ясным днем!
Полегла в траву живая сила
За убитых прячась под огнем.
Улыбайся, сволочь, да не очень!
С каждым павшим ближе мы, ползя,
Видим в щель твои пустые очи,
Бледные арийские глаза!
Чуем запах пороха и пота,
Молча лезем, лезем к высоте,
Русская бессмертная пехота,
Те, что чудом выжили, и те,
Что свинцом к земле сырой прибиты,
Как гвоздями, и лежат пластом,
Только что, вот только что убиты,
Но еще не ведают о том.
Ни вперед нельзя нам, ни обратно,
О, как много смерть имеет поз!
Так уж получается, ребята,
Ближе всех я к подвигу подполз.
Вот она, военная работа –
Та, что называется судьбой:
Амбразуру вражеского дзота
Закрывать приходится собой.
Не броней, не выстрелом орудья,
Не гранатной связкою большой,
А своей не бронзовою грудью
И еще не каменной душой.
Немцы эту точку огневую
Строили надолго и всерьез.
Надо закрывать ее вживую,
В полный рост, ребята, в полный рост!
Закрывать всей кожей и костями,
Кровью, прорываясь напрямик,
И земли последними горстями,
Что вбирают пальцы в этот миг.
Лишь сукно шинели бесполезной,
Да брезент подсумка под рукой.
Хорошо бы щит иметь железный
Или панцирь рыцарский какой!
В этих обстоятельства жестоких
Нечего рассчитывать на них.
Закрывать приходится далеких
Всех своих любимых и родных.
Телом закрывать тебя, планета,
От войны безжалостных огней,
Коркой комсомольского билета
В гимнастерке выцветшей своей.
...Оборвалась жизни кинолента.
В ней судьба и подвиг – без прикрас.
Только жаль, что это не легенда,
Что она прокручена не раз.
Растрепала смерть седые космы.
От ее объятий не уйти.
Нынче зло войны выходит в космос
Строить дзот вдоль Млечного пути.
На миру и смерть красна в натуре!
Но никак не кончится тот бой.
Вся Россия встала к амбразуре
Закрывать Вселенную собой!