Почему-то я - Гиви Камикадзе во всем искал приключенческую сторону. Даже в вещах трагичных усматривал элементы развлекательного характера. Если по телевидению показывали ограбление банка непосредственно с места действия, я впрыгивал в юркий «Мустанг» и принимал живое участие в погоне за грабителями в надежде, что кто-то из отчаявшихся незаметно выкинет один из мешков с деньгами для отвода глаз полицейских. Так случилось и в этот раз. Я ловко перехватил инкассаторский мешок в воздухе, и он плотно прижался к моему животу, как родственник, не видевший меня десяток лет. Ко всему, что шелестит, я с детства испытывал искренние чувства, кроме листьев деревьев и кустарников. Они в отличие от купюр желтеют и рассыпаются, а кроме рассыпчатой гречневой каши я мало чего люблю. Вообще у меня есть обыкновение разговаривать с неодушевленными предметами, деньги не исключение. Иные из них могут порассказать намного более интересные истории, чем те, кто держал их в руках.
Я оглянулся. В голове подтвердилась радостная мысль, за соучастника меня не приняли, видимой погони нет, похоже, я наслажусь моим главным хобби – беседой с деньгами. Мешок был относительно скромных размеров, не опечатан, видимо, собран на скорую руку. Я любовно положил на него ладонь и ощутил тепло. Будь на его месте красивая девушка, и она не принесла бы такого трепетного удовлетворения. А если бы это был юноша? Но столь крамольную мысль я быстро изгнал из головы и начал неторопливо развязывать тонкую веревку, растягивая предвкушение разговора по душам с зелеными. Каждое движение пальцев сопровождалось изысканным импровизированным монологом. Я лелеял надежду, что мои многочисленные слушатели различной деноминации по достоинству ценили остроумные шутки и реплики, с которыми обращался к ним. Я запустил руку по запястье в горку, предназначаемую для предстоящего транжира, называя их ласковыми именами.
«Друзья, с которыми тяжело расставаться, – говорил мой дед, – это деньги».
С некоторых пор я придерживался другой концепции «деньги – это враги», тогда меньше травмируешь себя.
– Скоро мне придется расстаться с вами, надеюсь, вы перенесете боль расставания?
Я сунул руку поглубже и вдруг ощутил нечто твердое. Неужели пистолет? – екнуло в сердце. Продолжая ощупывать предмет, случайно нажал кнопку. В салоне запахло горелым. Из сумки повалил дым. Я выдернул руку с несколькими купюрами и к своему ужасу увидел йены.
– Зачем я столько говорил с ними по-английски, – заорал я в бешенстве.
Я немедленно настроился на волну, передававшую последние новости. Внушающий доверие голос сообщил:
– Ограблен японский банк. По требованию бандитов выдано несколько мешков с деньгами, но грабители не подозревают, что в них находятся японские йены, обладающие уникальными качествами валюты-камикадзе – она самовозгорается при сигнале тревоги из центрального банка.
В машине становилось невозможно дышать. Я нащупал ручку двери, рванул ее вниз и с криком «Вонзай» вывалился в пыль на обочину. Все, что помню, это приближение ко мне улыбающегося полицейского с наручниками (тоже трагическим элементом, но менее развлекательного характера).