Я и Наицонев. Том второй

История одного человечества.




Я и Наицонев.

 В ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ ТОМАХ.

том второй.


2016 г.



Собрание сочинений
в 99 томах. Том 72-ой.

5585
Святая поступь требует ваяния.
И всё деяния, и всё деяния.
Сия история уж староватенька.
И лжи, и вымысла тут многоватенько.
Ах, поживу ещё. Авось понравится.
Не знаю я. Но всё мне это нравится.
От бездуховности до неумения,
От нетерпения до вдохновения.
И шито-крыто всё, и Риорита.
Сидим опять мы около корыта.
Я из корыта выросту ребёнком,
И чуб я свой отдам твоим гребёнкам.
А жизнь идёт личиной обаяния
Из глубины ночного предстояния.
5584
Из глубины ночного предстояния
Проходит жизнь личиной обаяния.
Стихи, любовь, измена и наркотики.
И вот отсюда все вот эти котики.
А он всевышней волей управляемый.
И не собою нам с тобой являемый.
И ничего ты тут ему не сделаешь.
Влюбился. Ну так что же ты поделаешь!
И с Влади он Мариною живал.
Да и на ком он только не бывал!
Уж и пошли повсюду разговоры.
Лучше гор могут быть только горы.
А надомною времени кошмар.
И из вулкана пышет знойный пар.
5581
И из вулкана пышет знойный пар.
А надомною времени кошмар.
Когда такие люди в стране Советской есть,
Я знаю, город будет. Я знаю, саду цвесть.
И снова встреча возле злачных мест.
И снова и согласье, и протест.
Так будет завтра, было так вчера.
Осуществимся, выдав на гора.
Да и над всем единая мечта.
И те же страсти, та же суета.
И уж пришли мы с вами… Но куда?
Мы долго шли, минуя города.
И наступал копытами на росы
Тот, кто поставил эти все вопросы.
5580
Тот, кто поставил эти все вопросы,
Он наступал копытами на росы.
Сочилось звёзд ночное молоко.
А до Голгофы было далеко.
И лишь шумел суровый Брянский лес
От дальних гор до трепета небес.
Мои враги теснились по бокам.
Я нёс свой крест пригвожденный к рукам.
В душе моей страданье и любовь.
И засочилась из ладоней кровь.
Сквозь руки мне пробили два гвоздя.
Стояло утро в трепете дождя.
Тут наступал копытами на росы
Тот, кто поставил эти все вопросы.
5579
Тот, кто поставил эти все вопросы,
Он наступал копытами на росы.
Да и ещё такое что-нибудь.
И пулей мне тогда пробило грудь.
В пунш ожиданья и желанья мёд
Я погрузился. Жизнь меня уймёт.
Пусть от всего останется сонет.
А вот и мы. Хоть нас уже и нет.
Ещё живём. Но тут не в этом дело.
Не знал и я, что был я не у дела.
И про Шекспира тоже ничего.
Я не узнал об этом ничего.
И возникают прежние вопросы.
Творог мы съели, допиваем росы.
5578
Творог мы съели, допиваем росы.
И возникают прежние вопросы.
Я не хочу печалить вас ничем.
Но пусть она вас больше не тревожит.
В душе моей угасла не совсем.
Я вас любил. Любовь ещё быть может.
Рождает в ком-то сдержанный смешок
Меж дат рожденья-смерти мой стишок.
И так у нас проходит житие,
Нас уводя с тобой в небытие.
Другая  -  и влюбляться, и любить.
Одна дорога  -  быть или не быть.
И мы сидим в скрещенье двух дорог.
Да и едим ноздрящийся творог.
5577
Да и едим ноздрящийся творог.
И всё сидим с тобою у дорог.
Ну, и так далее, опять и то, и это.
Не вынесла тревог душа поэта,
Поникнув умудрённой головой.
С свинцом в груди и с жаждой мести
Пал оклеветанный молвой.
Погиб поэт, невольник чести.
А утром новый гениальный текст.
Бифштексы с кровью. Весь в крови бифштекс.
И пунш, и мясо, плов и вертела.
Прекрасны чувства, славные дела.
Дуэль. И встреча вышедших из дрог
У стройных ног меж вьющихся дорог.
5576
У стройных ног меж вьющихся дорог
Дуэль. И встреча вышедших из дрог.
Да и его через четыре дня
Ты полюбила, позабыв меня.
А пуля дура рядом тут как тут.
Мы вдохновенны. Крылья в нас растут.
Оберегают от разврата нас,
Нам отдаваясь в первый в жизни раз,
В слезах желаний, и без оных слёз,
В объятьях ночи, в грёзах и всерьёз.
И души растворяются в слияньях
И нагишом, и в тонких одеяньях.
И девы к нам приходят в волосах
Распущенных. И мы на небесах.
5575
Распущенных. И мы на небесах.
Лицей уснул. А нимфы на часах.
И никогда уж не забудешь ты
Те впечатленья юной красоты.
Но как? Вот так. Как светлые мечты!
А в результате и явилась ты.
И чуткой власти божьего суда
Жар-птиц удачи, воли и труда,
Недостижимо в перьях золотых,
Непостижимо в волнах не пустых
Вас выдвигают в первый ряд имён,
Рождая радость сказочных времён.
И шелест тайн во взвитых волосах,
И луч восторга в дальних небесах.
5574
И луч восторга в дальних небесах,
И шелест тайны в взвитых волосах,
И мысли венценосное движение.
Стараются, творят до унижения.
Кто в гробовой кромешной тишине,
Кто в цвете дня, а кто и при луне.
И над таким же вымыслом напьюсь,
Да и слезами горько обольюсь.
А по ночам жестокие работы.
Обычные житейские заботы.
И не идёт ему сегодня карта.
И где-то дума мучает Моцарта.
Им не претят ни леность, ни уют.
В бокалах кровь. Её спокойно пьют.
5573
В бокалах кровь. Её спокойно пьют.
Напишет позже: «Радость и уют».
Ах, божество моё проголодалось!
Но в нём тогда уж сытость наблюдалась.
Гордится ли своею он державой?
Кто он? Да и исполнен он ли славой?
Какой из них тот главный? Золотой!
И третий. И четвёртый. И шестой.
Один поэт. А вот ещё поэт.
И баронессы в восемнадцать лет.
Князья. Княгини. Кто же там ещё?
В диванах дети, в сущности, ещё.
Пылают свечи. В комнатах уют.
Мы слышим вальс. Всё кружится. Поют.
5572
Мы слышим вальс. Всё кружится. Поют.
А там, вдали, и радость, и уют.
Там вечность. Да и с вечностью слияние.
В страстях непостижимые деяния.
Желания, и их отображение,
Стремления, победы, поражения.
Твоя, моя, чужые территории.
К чему всё это? Личности. Истории.
Не жизнь, а мука. Вечное безумие.
Потом Формоза. Смерть и слабоумие.
С царями воевал. Ходил в Испанию.
Сто тысяч положил тогда в компанию.
И научился быть поэтом он.
А был ведь рядовой Наполеон.
5571
А был ведь рядовой Наполеон.
И жизнь прошла. Да и прошла как сон.
И где-нибудь прожил бы тихо, с миром.
И не был бы он Вильямом Шекспиром.
А ведь могло б и так оно случиться.
Пошёл в актёры б, чтобы не учиться.
И в детстве тоже много не трудился.
Учёных тьма. И вот такой родился.
Звучит: «не быть», и снова верещит.
Едва услышишь «быть», опять трещит.
Так удалось пластинку ту разбить
Как раз на фразе: «Быть или не быть?»
А Гамлет был на землю уронён.
И патефон был к бездне наклонён.
5570
И патефон был к бездне наклонён.
И Гамлет был на землю уронён.
И нету, вижу, в том уже беды.
В краях Руси о нём строчат труды.
Его мусолят в далях Руси снежных
На все лады во всех искусствах смежных.
А уж везде он, как сорняк, пророс.
«Быть иль не быть?» Подумаешь, вопрос.
Вот гений, мол, один на целый мир.
И зачитали бедного до дыр,
Издав везде, на всех просторах мира.
Или возьмут какого-нибудь Лира.
Хоть и не всё наполнено тут лимфой,
Но он сдружился с вдохновенной Нимфой.
5569
Но он сдружился с вдохновенной Нимфой,
Хоть и не всё наполнено тут лимфой.
Конечно, что написано, не всё
Тревожит, как на блюде поросё.
Да и в словах оно неизъяснимо.
А почему? Оно необъяснимо.
Но вот забыть не можем мы его.
И написал всего-то ничего.
Век с половиной как поэта нет.
Погиб он, не достигнув зрелых лет!
Но вот остался даже и убитый.
Все остальные полностью забыты.
Один из них, его я видел там,
Всегда был грустен. Верил он мечтам.
5568
Всегда был грустен. Верил он мечтам.
И вот один из них сын Юри там.
Неверными и верными бывают.
Да и друг друга в спорах убивают.
В дуэлях. И грубят отцам и старым
Идут к друзьям. А там звучат гитары.
Имеют взгляды. Их же и меняют.
Ухаживают, любят, изменяют.
И веселятся, шутят и грубят.
Детей я вижу. В сущности ребят.
И тут его друзей весёлый круг.
И вспомнил я об этом как-то вдруг.
Преобразился он волшебной Нимфой.
И улетел омытый светлой лимфой.
5567
И улетел омытый светлой лимфой.
Подпрыгнул. И явился чудной Нимфой.
А чёрт присел, и посмотрел устало.
Она не заросла. Дорогой стала.
А оказалась мысль-то не глупа.
Не заросла народная тропа.
Вопрос, подумал я, довольно спорный.
Мол, памятник стоит нерукотворный.
И по Руси пошла тогда молва.
И я запомнил все его слова.
Потом прочёл я вдохновенный стих.
«Отстань»,  -  сказал ему я. Он утих.
Скрывались мы всё больше по кустам.
Он шёл за мной буквально по пятам.
5566
Он шёл за мной буквально по пятам.
Скрывались мы всё больше по кустам.
И появлялись меж кустов скотины.
И виделись нам всякие картины.
И потому рождались сцены эти.
И грезились раздумья о поэте.
По кругу я всё, видимо, ходил.
Дороги я домой не находил.
Я был тогда простуженный и злой.
Метель, вертясь, всё покрывала мглой.
Но свет ещё был виден из окна.
Вдали уже церквушка не видна.
И появлялся он то тут, то там.
И шёл за мной по вымерзшим кустам.
5565***
И шёл за мной по вымерзшим кустам.
А чёрт мелькал то тут, а то и там.
Да и «Анчар», рукою, в общем, гения,
Своей рукой он создал. И «Евгения».
И не одной трепал он нежность кудр.
И был, притом, умён он, да и мудр.
Ещё влиял на нашу он судьбу.
Великим был мыслителем в гробу.
Упёрся луч в церковное стекло,
Собой пронзив могучее чело.
И лунный диск об этом говорит.
Под небом звёздным в церкви свет горит.
Мелькает кто-то чёрный по кустам,
С подругою, то тут, а то и там.
5564
С подругою, то тут, а то и там,
Мелькает кто-то чёрный по кустам.
«Потом в стихах пред вами я явлюсь.
Захочет Бог, поэтом проявлюсь.
Не будет уж меня среди порока
Положенного человеку срока.
Прожил-то я всего, как видишь, треть.
Свеча горит. Приятно в мир смотреть.
Но не гаси ты свечного огня.
И пусть горит он только для меня.
И потрудись хотя б ещё часок.
Гляди, в часах уж сыплется песок.
Зовёт меня с печалью на устах
Всевышний с кровью алой на перстах.
5563
Всевышний с кровью алой на перстах
В пустыне жаркой с грустью на устах
Зовёт меня, перстом с небес грозя.
Ты ешь побольше. Мне ведь уж нельзя.
Сушёной рыбки с пивом пососи.
Или ветчинки с пивом откуси.
И тех, что без обкусанных концов,
Ты пригуби солёных огурцов.
Ну, как ты? Съел? Понравилось? Не очень?
И кучерявых тьма. Да и не очень.
А дворню взять. Детишек полон двор.
Иные так в невестах до сих пор.
Другие по годам мудрее стали.
А многие об этом лишь мечтали.
5562
А многие об этом лишь мечтали.
Иные по годам мудрее стали.
На царский двор тропинки нас ведут.
А там уж и награды многих ждут.
Приметами, что, в сущности, малы,
Не горе поделиться нам средь мглы.
И вот, и полежав уже в гробу,
И испытав проказницу судьбу,
О коей я веду с тобою речь,
Наклонностью к томленью жарких встреч,
Когда меня случайно с ней свели,
Я полюбил красот ку Натали!
Иные прямо таяли в кустах.
И расцветали радостью в перстах.
5561
И расцветали радостью в перстах
Иные, что и таяли в кустах.
В каком, скажи, друг, ухе мне звенит?
И будешь ты как прежде знаменит!
Надежда, что с желанием свела,
Уж и подвигла к блуду их тела.
Ты слушай весть про девушек и вдов.
А жил я без забот и без трудов.
Про гробовую эту аллегорию
Потом напишешь целую историю.
И про скольких поэт поведал баб,
И сколько съел ты этих плоских жаб.
Запомни всё до мелочной детали.
Тут духи нежной дружбы пролетали.
5560
Тут духи нежной дружбы пролетали.
Запомни всё до мелочной детали.
Беседовать со мной и пировать,
Поэта в ночь метельну отпевать.
Скажи-ка ты! Такая вот Евразия.
В четвёртый уж? А далее гимназия!
В который ходят класс? Душою слёзные?
Уж хороша ли? Детки-то сурьёзные?
И сколько раз её тогда ты за ночь?
Ну, как она? Молилася ли на ночь,
Когда первенный раз вот ты ея?..
А как, скажи, уж матушка твоя?..
Всё выложишь в беседах ножевых
Среди себе подобных и живых.
5559
Среди себе подобных и живых,
Всё выложишь в беседах ножевых.
И как ты брал бруснику на заре,
Цветочки рвал как в лютом январе,
Поэта отпустив гулять за вал.
Расскажешь всё. И как ты отпевал
Его. И уж доверишься на койке.
Иль выскажешься в дружеской попойке.
В душе сперва немного поскрипишь.
А ведь придётся. Ведь не утерпишь.
Ну, как не рассказать потом об этом!
Креветок ел, и пунш ты пил с поэтом.
Так не молчи уж попик с грустным видом.
Нет, хорошо быть в этой жизни гидом.
5558
Нет, хорошо быть в этой жизни гидом.
Всё с тем ты гордым и счастливым видом.
Когда приходят воины с похода,
Тогда бывает чудною погода.
Конечно, лучше б раннею весной.
И кто, скажи мне, вечен под луной?
Сегодня мне и пунш не по плечу.
Закусывай. А я уж не хочу.
Любого ждёт незыблемая твердь.
Холодные, как лёд. Как мрак. Как смерть.
В Париже брал. Так подставляй-ка руку.
По восемь франков я платил за штуку.
Не ел? Попробуй. Их едят живых.
Креветок без различий вкусовых.
5557
Креветок без различий вкусовых
Едят живых. Ты ел ли их живых?
Ещё успеешь. Дай повеселиться.
Ты, попик, пей. И перестань молиться.
Кто мил был ей, то знать теперь не нам уж.
Потом она поспешно вышла замуж.
Я целовал её в её уста.
И вот она! Ах, как она чиста!
Её красою был я очарован.
Был я её вниманьем избалован.
Любовь ко мне её была чиста.
Я целовал её в её уста.
И я гулял с ней ночью той без гидов.
Не знал тогда я лучше в мире видов.
5556
Не знал тогда я лучше в мире видов.
И я гулял там с ней всю ночь без гидов.
Под снегом уж цветы растут во рву.
Пойду я их для траура нарву.
И снег кружится лёгкий и летучий.
И лишь пурга. И мчатся, мчатся тучи.
Во мгле ночной всё не было рассвета.
Нет, нет. Не так. Оно ещё не лето.
Не веришь?.. Было жарко на дворе.
Уж непогода нынче в январе.
И я вернусь. Ты потрясён? Но это…
Ты продолжай… Я мигом… Луч рассвета…
А там и я под рясу загляну…
Себя к былому творчеству верну.
5555
Себя к былому творчеству верну.
И там уж я под рясу загляну…
…Ты долу ниже травки постелись.
И я вернусь. Ты обо мне молись.
И земляники наберу я в шапку.
Нарву цветочков аленьких в охапку.
А ты молись. Ты совершай обряд.
Я возвращусь и встану в общий ряд».
Поп пошатнулся и сказал в ответ:
«По пору сю?..» И ожил вдруг рассвет.
Стрелой Амура, ей войдя по эту,
Он в грудь ударил гордому поэту.
Молниеносно в небе промелькнул
Весёлый луч. И в бездне утонул.
5554
Весёлый луч. И в бездне утонул.
Ну, а вот я до утра не уснул.
И облака застыли в строгой думе.
И зашептал я: «Пушкин, Пушкин умер!»
Тут я на ёлку от испуга влез.
Вокруг шумел суровый Брянский лес.
Моя была неугомонной дума.
Комар взлетел без рокота и шума.
И тут рукой смахнул я грусть с чела.
Потом добавил: «А печаль светла».
Да и вздохнул в неизлечимой думе.
И вновь сказал: «А Пушкин всё же умер».
И замолчал. Мрак в рощицу нырнул.
Комар напился крови и уснул.
5553
Комар напился крови и уснул.
А я молчал и в рощицу нырнул.
«Там Пушкин умер! Растуды в качель».
Мелькнула мысль, посеребрив метель.
И лился тонкий лучик из берёзы.
И у попа со щёк стекали слёзы.
Он воевал с недугом и клопом.
И Пушкин отпевался тем попом.
Лежал в гробу непогребённый Пушкин
Невдалеке, в заброшенной церквушке.
Лукавый луч резвился у ворот.
В походе длительном к нему спешил народ.
И за стволом берёзы промелькнувший,
Самодовлеющий стоял простор уснувший.
5552
Самодовлеющий стоял простор уснувший.
И тьму прорезал яркий луч мелькнувший.
И очень даже с белыми зубами
Терзала дева нежными губами
Того, кто привезён из жарких стран.
О, нет! Увы! То вовсе не Иран.
Так думал я всё с этим вот в связи.
И глубоко уж вся она в грязи.
И я случайно разглядел планету
Сквозь дух вселенский, мчащийся к рассвету,
Мне через эти бездны пролетать.
Да и пришлось мне время коротать.
А там всем жить на вымершей планете.
И пусть прtxnятся вам причуды эти.
5551
И пусть прtxnятся вам причуды эти.
И я попал в его сказаний сети.
Да и, к тому ж, он тоже был Евгений.
Но Киселёв. Все знали. Он не гений.
А это всё, возможно, просто сон.
И верно ли, что умер Эдисон?
И думал я: «Пусть неудачник плачет».
Сижу я тут. На персональной даче.
И голова уж у меня бела.
Такие вот, скажу я вам, дела.
Жестокий этот с жизнью поединок.
Не нравится мне ваш свободный рынок.
И я уж колебаться начал в вере.
И это ты и видишь на примере.
5550
И это ты и видишь на примере.
А кто из нас какой привержен вере?
Такая, я скажу, юриспруденция.
Жестокая повсюду ерунденция.
И не дают команды задний ход.
Вошёл туда, да и ушёл в расход.
Мужик был крепкий, смелый был мужик,
Вот, например, Артём хоть Боровик.
Но как избегнуть страшного суда!
Оттуда не приходят поезда.
И он тогда и вставил там буравчик.
Есть у него такой особый шкафчик.
А факты он из тумбочки берёт.
И сам не знает, что и где он врёт.
5549
И сам не знает, что и где он врёт.
И где он эти сведенья берёт?
Он Киселёв. Он нам напоминает
Всё то, что мир пока ещё не знает.
А за Москвой в лесу перепела.
Встречаются и прочие дела.
Как в Украине жить нельзя без «Руха»,
Так на старуху новая проруха.
Кто излагает, где-то он берёт.
Кто отвергает, тоже часто врёт.
И всякий сам собою извергается.
Ну, а иначе и не полагается.
Такой народ уж обречён на свете
На вымиранье, сущий на планете.
5548
На вымиранье, сущий на планете,
Такой народ уж обречён на свете.
А кто и где от этого страдает?..
А их ему и так перепадает.
Зелёненьких ему побольше в рот.
Но по заслугам. Не наоборот.
Так Киселёв на НТВ без маски
Всё баит нам невиданные сказки.
Расскажет пусть на площади баян
О том, кто трезв, да и о том, .кто пьян.
Никто сегодня вам не даст ответ:
А был ли там Сусанин? Или нет?
Иль было всё совсем наоборот?
Самодовлеющий себя сгубил народ.
5547
Самодовлеющий себя сгубил народ.
А было всё совсем наоборот.
А нужно, я свой подвиг повторю.
И жизнь я посвятить хочу царю.
У ляхов и развесилась губа.
Они не знали, что и им труба.
Проделка эта, выходка Иванина.
Поляки завели в леса Сусанина.
И ты себя к могиле подвела.
Неужто ты ещё не поняла?
И не в коленках хилых прогибаемой,
А оставайся той же, несгибаемой.
Не будь-ка ты, как баба Бабариха,
Хлебнув беды, да и познавши лиха.
5546
Хлебнув беды, да и познавши лиха,
Не будь-ка ты, как баба Бабариха.
И даже, я б сказал, и непривычная.
И чтоб не стала ты совсем обычная.
Им докажи, что всё же ты огромная.
И роль твоя совсем уж и не скромная.
Вставай, вставай, огромная страна!
Вторая, да и первая война.
Всего лишь два стремительных порыва
От Нобеля до ядерного взрыва.
Как солнце в небе, так и ананас.
А ты опять уже воззрился в нас
Его душою и его лицом.
И пусть гордится каждый сын отцом.
5545
И пусть гордится каждый сын отцом.
И с профилем и всё равно с лицом.
Или вот с той, себя арийской мнящей,
Или простой и яркой, и звенящей,
Что не увлечь уже подобным нас.
И вот такой, простите, ананас!
Мы вознесём тирана всей планеты
До высоты чеканенной монеты.
Уж такова всемирная судьба.
Где воля, там и цепи для раба.
Порой бывает с профилем монета.
Но понимаю я, в чём смысл сонета.
Подумайте: неплохо б нам как раз
Спастись от нас уже в который раз.
5544
Спастись от нас уже в который раз
Хотелось мне и в этот тоже раз.
Но создал я империю рабов,
Вооружив охрану до зубов.
Не покидая в час кончины друга,
Скорбит над ним любезная подруга.
Момент настал, на всей земле напшикал
Уж этот недоумок Грубершикал.
А хочешь, можно выругаться матом.
И профиль там, он станет нумизматом.
То, что пою, давно уж кем-то спето.
И понял я, как всё наивно это.
Подумав так, я скушал ананас.
Получится ли это всё у нас?
5543
Получится ли это всё у нас?
А хочешь, режь на части ананас.
И снова в выражении ты милом.
Спотеешь, освежись душистым мылом.
Такой вот получается крокет.
А мыло запрессовано в брикет.
И мы уже танцуем в Амстердаме.
Да и в Берлине мыло пахнет в даме.
А бывший зюс стал мыльной жидкой пеной.
Наш реет флаг над Прагой и над Веной.
Золой лежит в невспаханных полях
Сосед мой бывший, вечно гордый лях.
И молча русских там мы наблюдаем.
И на кофейной жижице гадаем.
5542
И на кофейной жижице гадаем.
Ну, а пока мы русских наблюдаем,
Нам бы не знать нужды и лихолетья.
Стоять бы нам скалой тысячелетья.
Исчезли Русь и Посполита Речь.
Над миром водрузился грозный меч.
Всё убер дойч унд алес с перцем квас.
И нет границ, и нету грязных рас.
И нам всё это с вами и досталось.
Так никого ведь больше не осталось.
И вот кому б ещё нам в морду дать?
Чего б ещё нам с вами ожидать?
И мы лежим и утра ожидаем.
И на кофейной жижице гадаем.
5541
И на кофейной жижице гадаем.
И всё съедаем, что недоедаем.
А это значит, будет гот мит унс.
И будем только мы и камер кунс.
Да и людей других тогда не будет.
И нас никто за это не осудит.
И зазвеним мы профилем в монете.
Ах, хорошо живётся нам на свете!
А вот славян мы передушим дымом.
Арийский Райх нам будет третьим Римом.
И жизнь свою проклясть уж не забудут
Рабы, что повсеместно чахнуть будут.
Лежать ты будешь и чесать свой лык,
Съедая сёмгу, кету и балык.
5539
Съедая сёмгу, кету и балык,
Лежать ты будешь и чесать свой лык.
И всё путём, и дело тут с концом.
Ну, а уж их порадуем свинцом.
Но вот концом она ещё не важная,
Та плодовитость Геббельса отважная.
Земли на всех, конечно, будет мало.
И тут свиней мы вырастим на сало.
А остальное сжечь и заколоть.
Ведь мы костяк грядущего и плоть.
Наш дух даёт единственную нацию,
И сохраняет нашу мастурбацию.
И как шашлык, на ось земли нанижем
Идею мира. И себя воздвижем.
5538
Идею мира. И себя воздвижем.
Да и её на ось земли нанижем.
А мне убитых трезвые милей.
Чернила можно сделать из углей.
Да, я устал! Кончаются чернила.
А все другие пусть идут на мыло.
И доведём мы до могилы вдов
Во исполненье тягостных трудов.
А в воскресенье мы пошлём к работам
Рабов, что и тоскуют по субботам.
И овладеем всей земною массой
Арийской превосходства чистой расой.
Уж мы судьбу на ось земли нанижем.
И мир наш прост. И он желаньем движим.
5535.
И мир наш прост, и он желаньем движим.
Уж мы судьбу на ось земли нанижем.
Не опасайся. Истина права.
Себе бери законные права.
И поновее, да и что постарей,
Бери, бери. И нечистей, и тварей.
Развеяв в небе их по ветру прах,
Сжигай в печах и закаляй в кострах.
Облегчить жизнь заботою спеши,
Свет излучая радостью души.
А в это время в пламени горят
Потомки тех, что прошлое творят.
Подумай о величии души.
Ну, а о теле даже не пиши.
5534
Ну, а о теле даже не пищи,
Подумав о величии души.
И это правда, а не филантропа.
Так и Россия. Как и вся Европа.
Иль пиво пить и есть с икрой блины
Иль подыхать в агонии войны.
А по сему альтернативы нет.
Уж старый, старый ты, я вижу, свет.
Да и в глаза недобро посмотрела
Та, что от боли сердцем постарела.
И развели безвыходно руками,
Перебесившись прежними веками.
Европа! И не очень ты спеши
Величие своё отдать души.
5533
Величие своё отдать души,
Европа, уж не очень ты спеши.
Не будет плакать нищенка-старуха,
Не возвратятся бедность и разруха.
Ах, только б, только б не было войны!
И не носите в клеточку штаны.
Ты всех за всё решительно прощай.
И огурцы с капустой выращай.
И ты сиди себе на скромной даче,
Хоть ты других в десятки раз богаче.
Вникая в суть его стихотворений,
Ты полюби безудержность парений.
Прости его. Прости всей влагой пор.
И не встревай в безумный разговор.
5532
И не встревай в безумный разговор.
Прости его ты всею влагой пор.
И пусть сосед твой в чём-то и настойчивый.
Но будет мир. Пускай и неустойчивый.
Ах, только б, только б не было войны!
И хочется мне к тёще на блины.
И старость с юных лет увековечена.
А молодость трудами изувечена.
Где жизнь уже жива и не жива,
Там смерть плетёт страданий кружева.
Как всех баталий мира рукоделие,
Так нам страшны продажность и безделие.
Над нами рок плащ смерти распростёр.
И мы летим во времени костёр.
5531
И мы летим во времени костёр.
Над нами рок плащ смерти распростёр.
Земля и так висит давно над бездной.
Война, она не может быть полезной.
Ах, только б, только б не было войны!
И вот к чему стремиться мы должны.
И потому тут принцип Авиценны.
Он драгоценный. В нём порывы ценны.
Но и металл от времени устал.
Практичность в мире тверже, чем металл.
Она создаст, где нужно, коллективы.
А жизнь сама свершает коррективы.
Любите тех, кого везли к реке,
Да и кого ты видишь вдалеке.
5530
Да и кого ты видишь вдалеке,
Люби его, и приведи к реке.
Без проволочки ты слезай с телеги,
Когда о том твердят тебе коллеги.
Тут главное лететь, не очень мчась.
Осталась лишь практическая часть.
Вопрос решился. Он и завершён.
Поступок благовидный совершён.
Что предложила ей судьба сама
Над здравой силой холода ума,
Признав тебя над властью чувств своих,
То и отвергнет в пользу вас двоих.
Их притязанья преданной руки,
Как на лисицу красные флажки.
5528
Как на лисицу красные флажки,
Их притязанья преданной руки.
Ты будешь пить нектар и молоко.
И будешь думать смело и легко.
Пройди свой путь, дойдя до поворота.
Но есть ещё и райские ворота.
Чтоб не сгубил нас жизни страшный зверь,
Поддерживай в себе любовь. И верь.
Люби, люби. Сомненья чувства губят.
Не сомневайся. И тебя полюбят.
Ты стал вносить в свою судьбу поправки.
И ты пополз вдоль наклонённой травки.
На небо глядя, так подумал я.
Ах, предо мной не жук, а Зульфия!
5527
Ах, предо мной не жук, а Зульфия!
Её на травке тут увидел я.
Я просыпаюсь. Предо мной жучище.
Во сне всё было радостней и чище.
И каждому без пошлины дана
Наивность, что дерзка, да и скромна.
И таинством разит, и вдохновеньем,
И дышит бескорыстья омовеньем,
И этой нашей с вами простотой.
Ничто там не тревожит суетой.
Ему, как видно, тоже дорогого
Ведут быка, но нового, другого.
Не знает он, гонец чужого века,
Чем характерна особь человека.
5526
Чем характерна особь человека,
Не знает он, гонец чужого века.
И я тебе в стремленье не перечу.
Рождаясь, покатился день навстречу.
Где в небе утра реют ветерки,
Там чистой неги радость у реки.
За плоть простёртых к алчной цели дланей
Не сможешь ты укрыть своих желаний.
А то, что и его потом уймут,
Не многие подобное поймут.
От гнева чьи в тоске иссохнут жилы,
Тот не теряет мужества и силы.
И в сердце радость творческой мечты.
И все его стремления просты.
5525
И все его стремления просты.
А в сердце радость творческой мечты.
На огорченья значимую долю
Ты укрепляешь суть свою и волю.
Да и сгораешь превосходной Вегой.
Не страстью бурной, а продлённой негой.
И ты желаньем в чистом небе взнят.
Спокоен твой любезный сердцу взгляд.
Среди толпы мятущейся, огромной,
В заре созвездий, в мраке ль ночи тёмной,
Среди моих исхоженных дорог
Единый мир. И в нём единый Рок.
Вослед за правдой Бога-человека
Народ стремится из покону века.
5524
Народ стремится из покону века
Туда, за правдой Бога-человека.
И взмах крыла. И снова недолёт.
В туманной неге ты ушёл в полёт.
Шуршит душа, лаская угли вежд
В ночи глубокой складками одежд.
Под ореолом светлой красоты
Исполнен мир. И в нём, как данность, ты.
Звеня величьем времени примет,
Мечта повсюду шлёт тебе привет.
И я не мыслю жизнь без красоты.
Мои желанья доверху чисты.
Народ. И он в объятиях мечты
Ждёт доброты и светлой красоты.
5523
Ждёт доброты и светлой красоты
Народ в объятьях трепетной мечты.
Такая вот из Витебска нужда.
Ну, как вы там, Левинская? Да, да!
И член твой, взяв в ладони, потирает.
На мостике стоит и в даль взирает.
А дядя Сэм плывёт на корабле
По всей великой матушке Земле.
Ещё найдёшь таких десятков пять.
Чечню возьми. Балканы хоть опять.
Как, между прочим, все народы-гномии
Желают нераздельной автономии.
Мир захотел с обратной стороны
Жить по законам ядерной войны.
5522
Жить по законам ядерной войны
Задумал мир с обратной стороны.
Он белоснежен в розовых губах.
А Ясир влюбчив лошадью в зубах.
Узнайте вы заботы египтян,
И вы поймёте и израильтян.
Чем всё себе мы тут беспечно врём,
Так лучше мы от нежности умрём.
Крикливо ли возрадуясь в рекламе,
Не с торгашами, что засели в храме,
Он предлагал вам радость в шалаше
Преобладаньем творчества в душе.
Он вас коснулся гранью красоты,
Чтоб воплотить заветные мечты.
5521
Чтоб воплотить заветные мечты,
Он вас коснулся гранью красоты.
Да и друг друга жечь и презирать
Он призывал, чтоб вместе умирать.
А весь простор от пороха звенит.
Ну, а они взбираются в зенит.
Из-за каких-то там Голландских гор.
Да и плюют на брезжащий простор.
Мы погружаем возгласы наречий,
Сбиваясь в пыль и в прах противоречий.
И чтоб потом нам было хорошо,
Тут мы себя стираем в порошок.
Такой уж будет после ада рай.
А за него хоть сразу умирай.
5520
А за него хоть сразу умирай.
Наступит мир. Да и наступит рай.
Чтоб он согрелся распрей ручейками,
Свербит нам в небо бросить крупный камень.
Распоряжаться нами, знать, не нам ли.
А там ли, сям ли будут эти мямли,
Чтоб всех вас взял за пейсы суховей
Уж на крови еврейских сыновей.
Он станет фактом роста акций Крупов
Для омовенья наших с вами трупов.
Ну, а когда расплавится вода,
Вам скажут: «Да. Да будет рай всегда!»
Тогда у ваших милых Сор и Рай
Преобразится всеблаженный край.
5519
Преобразится всеблаженный край.
Молчите? Вы спросите ваших Рай.
А может, в русских, в немцев, в кахетинцев?
В кого стреляли? В римлян? В палестинцев?
Желанием исполнившись одним,
В молитве изливаясь перед ним,
Способны вы ли, пальцы раскаряча,
У стен стоять незыблемого плача?
И будет рай и так, и в шалаше.
Носите Бога с радостью в душе.
Не словом ли он землю защищал?
Но разве вам он камни завещал?
Он рассудил ещё тогда о том,
Какою будет ваша жизнь потом.
5518
Какою будет ваша жизнь потом,
Он рассудил тогда уже о том.
Проблема Сына, Духа и Отца
Не стоит и разбитого яйца.
В посольстве за обедом деловым
Так и скажите массам трудовым.
Кто главный тут по Африке знаток?
На Запад ли? На Север? На Восток?
Кого на сколько сдвинутая разница?
О чём шумим? И кто тут с нами дразнится?
Америка сквозь наглое враньё
Преследует стремление своё.
Мы любим процитировать потом
Великое учение о том.
5517
Великое учение о том
Мы любим процитировать потом.
И с той и с этой нашей стороны
Всю землю выжгли бомбами войны.
Ах, любим мы распаханных высоток.
И двести тысяч тут для сада соток.
Не отдадим Голландскую горю!
Что? Я не то чего-то говорю?
Ведь там же ты всю землю и распашешь.
Чего ты мне рукой оттуда машешь?
В столь родственный и близкий вам народ
Уж не бросай ты палки в огород.
Вот для того и надобно сближение,
Чтоб заслужить любовь и уважение.
5516
Чтоб заслужить любовь и уважение,
Уж для того и надобно сближение.
И на ребро не ставьте вы вопрос.
Тому ли учит вас Иисус Христос?
И поделите эти побрякушки.
Откройте вы себе глаза и ушки.
Не дураки вы. Умно поступите.
И, в сущности, друг другу уступите.
И сохраняйте видимость лица,
Что и глядит с упорством мертвеца.
Посовещайтесь. Да и примиритесь.
Договоритесь, больше не деритесь.
Идя с самим собою на сближенье,
Затормозите ложное движенье.
5515
Затормозите ложное движенье,
Идя с самим собою на сближенье.
Безумно спорят из-за огородов
Мужи известных всей земле народов.
Речей полсотни, и еврейских две,
Ведь уживались в буйной голове.
И все языки выучил Давид
В не разрешимом будто бы на вид
Таком не мелком, в сущности, вопросе,
Что не решишь в Кремле и на Форосе.
Тот палестинец, взяв себе еврейку,
Пусть ей отдаст и хлеб, и телогрейку.
Настанет миг, насытившись сближеньем,
Все примирятся с этим положеньем.
5514
Все примирятся с этим положеньем.
И захотят покончить с униженьем.
И времена, глядишь, и переменятся.
Родятся дети, вырастут, поженятся.
Всех стран земли громады населения
Уж отзовутся в новых поколениях
Того меж вами злого умолчания.
И за тобой пусть будет окончание.
Преодоленье времени двуречия
Ты разорви кольцом противоречия.
Обратным круговертовым движением.
И радость не восстанет поражением.
И не стремись ты этой ночью скорою
Перешибить плетень мечты опорою.
5513
Перешибить плетень мечты опорою
Ты не спеши уж этой ночью скорою.
Вода, она и в Африке вода.
Но не всегда согласие беда.
Второе здесь названье лишь в приблизе
И в «Бедных людях» и в «Печальной Лизе».
Ну, а они в нас вызвали рыдание,
И упредили наше ожидание.
Женатый Пушкин, Достоевский с той.
И Лев Толстой. И Чехов холостой.
И ты сумей быть честным человеком.
И поднимайся над идущим веком.
С таким смирись решеньем непростым.
Не будь балластом времени пустым.
5512
Не будь балластом времени пустым.
С таким смирись решеньем не простым.
У этих вот непрошеных гостей
Моли пощады так и для детей.
Он попирал тебя с твоей земли,
Когда валялось мужество в пыли.
И с тем, кто нас недавно сапогами
Топтал, не будем более врагами.
И, если нужно с прочими дружить,
Ты согласись и с ними мирно жить.
А чтоб преступной цели устыдиться,
Чрезмерно ты не должен был гордиться.
И человек с желудком и пустым
Охвачен был стремленьем не простым.
5511
Охвачен был стремленьем не простым
И человек с желудком и пустым.
Не унывал он в жизненных пыланиях.
Томленьем душ он был открыт в желаниях.
Не очень громкого чтобы, да и звонко,
Пропел свободу он бодро и тонко.
Квартирно порно шкафо табуретно
Он сочинял туманно и конкретно.
В каких он нынче думах, мыслях, чаяньях?
О чём мечтал, да и в каких отчаяньях?
О чём народ тот думал и страдал,
Чтобы поэт всё это угадал?
Да, он мечтой к народу много ближе.
И видел он, что и народ унижен.
5510
И видел он, что и народ унижен.
Да и мечтой он был к народу ближе.
Чтобы поднять заказчика престиж,
Старайся выдать свой конкретный стиш.
И будешь ты тут пёрышки кусать,
Да и заставишь всех вокруг плясать.
Ты сможешь многих посадить на сраку.
И превратишься ты тогда в писаку.
И как любой факир и фанфарон,
Запомни: ты не герцог, не барон.
А вот за так уж не отдашь ты стиш.
И сохранишь свой, собственно, престиж.
Всяк тут во всём горазд. И тем и движим
Не заменять судьбы своей престижем.
5509
Не заменять судьбы своей престижем
Всяк тут горазд. И тем вот он и движим.
Кто не бандит под драповым пальто,
Тот и получит выигрыш в лото.
Ещё пришлют вам праздничных инспекциев
От разрешений саммитов и секциев.
И даже часто в смехе поперхается
Тот, кто над вами тайно надсмехается.
И сам на это всё он и глядит.
А петушок на жёрдочке сидит.
Да вот одна у нас на всех потеха.
Смешно и грустно. Только не до смеха.
Там каждый был к подобной цели движим
Не заменять судьбы своей престижем.
5508
Не заменять судьбы своей престижем.
Там каждый был стремленьем этим движим.
И пишут так в классическом романе.
И лишь Аллаху верят мусульмане.
Да и зайти за эти закрома
Ты можешь сам. Но не сойди с ума.
И в никуда направленных процессов
Поборник ты. И личных интересов.
Террором эти беды называются.
И вновь дома вокруг тебя взрываются.
И наказанье ты нести обязан.
И будешь ты за это и наказан.
И мы своих достоинств не унижем.
И встал народ желаньем к правде движим.
5507
И встал народ желаньем к правде движим.
И началось. И мы уж раны лижем.
Звучит во мне мелодия народная.
Мир потрясён. И битва всенародная.
Идёт война. И как волна вздымается
Стихия. И всё в воздух поднимается.
И от мелодий западных речистенький
Уж дом мой стал не по земному чистенький.
Молясь Аллаху, руки взняв к созвездиям,
Я создаю оружие возмездия.
Я создаю оружие активненько.
И нет пока такого у противника.
И тихо песни я притом пою.
Да и кляну застенчивость свою.
5506
Да и кляну застенчивость свою.
И тихо песни я притом пою.
Вдали я вижу трубы по дымам.
Лучи ложатся медленно к домам.
Распрелюбезный ты, Россия, край.
Хоть тут ложись и сразу умирай.
Ах, как чудесно вдруг проснуться к утру!
И Ганг увидеть. Да и Брахмапутру.
И если хочешь, Волгу вспоминай.
И Неман рядом. Рядом и Дунай.
Двина, Десна, Березина и Буг.
Налево Запад, а направо Юг.
Я на распутье времени стою.
И берегу задумчивость свою.
5505
И берегу задумчивость свою.
И на распутье времени стою.
Мне не попасть в музей с названьем АРТ.
И не смеяться, выйдя за стандарт.
Быть пищей чьей-то, выстояв в застой,
Я научился с грустью и с мечтой.
Известно мне всё это одному.
И я журавль. И я лечу в дыму.
Недостижимым ни тебе, ни мне,
Желаньем тлею в звёздной вышине.
С синицей оказались мы в руках,
На эту боль поддавшись в пустяках.
Устали мы. И пострадала честь.
Мы не смогли всей сложности учесть.
5504
Мы не смогли всей сложности учесть.
И сохранить в себе былую честь.
И славу мира, и его надежд,
И лоскуты, и рвань, и хлад одежд.
Прошедших лет мелодия огня
Не сохранит от времени меня.
Остаться б мне средь этой лжи живым.
И в предстоящем быть бы таковым.
А я ведь гол, и беден. Да и наг.
И я вошёл в Самашки и в Буйнак.
Когда сто дней осталось мне, как в клинче,
Я чувствовал себя почти как нынче.
И я её предназначенье брал.
А в остальном я к свадьбе генерал.
5503
А в остальном я к свадьбе генерал.
И я её предназначенье брал.
Во дни успехов и в часы сгасаний,
И под пером моих чистописаний,
Свободным я не буду вас любить.
И не свободным с вами мне не быть.
Там о его мои разбились мысли
В двадцатом веке в том же самом смысле.
Хоть жить осталось мне не больше года,
Не знаю я, почём она, свобода.
Я заплачу за это вам вдвойне.
И что, скажите вы, осталось мне?
Её, родную сладкую свободу,
Мы не смогли тогда отдать народу.
5502
Мы не смогли тогда отдать народу
Её, родную сладкую свободу.
Так от неё теперь зависят все,
Как и приправа к сельской колбасе.
И не соврал я в этом даже малость.
Такая вот со мною вышла шалость.
Я стал себе подобных убивать
Лишь для того, чтоб мир завоевать.
И прохиндеем наглым и скотом
Я с детских лет являлся. И потом
Я погрозил и сыну и, отцу,
Да и с шеста слетевшему птенцу.
И я певцу безвременья в угоду
Звал убивать друг друга за свободу.
5501
Звал убивать друг друга за свободу
И я певцу безвременья в угоду.
С сорочьей вестью страха на хвосте
Он и сидит на времени шесте.
Всемирных акций зова петушка
По указанью толстого мешка
Я обо всём вам сказочно совру
Включеньем кнопки в девять ввечеру.
На сей планете он один для всех.
Один начальник он у нас у всех
Живых и мёртвых, ангелов и бесов.
Всё в спайке общей личных интересов.
И мы вершим всемирный беспредел.
И вот пошёл имущества раздел.
5500
И вот пошёл имущества раздел.
И наступил тут общий беспредел.
Лишив притом активного участья
Меня в борьбе за всеземное счастье.
И у меня отвисла голова.
А истина, она ведь не права.
Воздел топор над истиной палач,
Прикрыв себя аспектами задач.
Надев привычный смокинг ремесла,
Кипит котёл бездушия и зла.
Житейской славы реют миражи
В противоречьях зависти и лжи.
Судьба во тьме кровавых этих лет,
Нас обманула, дав нам пистолет.
5499
Нас обманула, дав нам пистолет,
Судьба во тьме кровавых этих лет.
Мы родились без сердца и души
Для мира зла. И копим барыши.
Хоть и для этой цели рождена,
Но вот страдать не хочет и она.
И хочется ей долларов и власти.
Запуталась душа в тенетах страсти.
Весь мир она задумала обнять.
Не успокоить душу, не унять.
И мы киваем молча на соседа.
И в нас живёт завистник непоседа.
В нас, в тайных недрах чаяний народа,
Сидит буржуйская проклятая порода.
5498
Сидит буржуйская проклятая порода
В нас, в тайных недрах чаяний народа.
Труд предпочтя дурному воспитанию,
Я процветаю, радуясь питанию.
Бетховена, Чайковского, Коперника
Мы просим не расстраивать соперника.
Не думая о наших поведениях
И в офисах, и в прочих заведениях,
Сидим с молитвой мы у наших столиков,
Не замечая злостных алкоголиков.
Об этом мы без удержу несём.
Быть впереди. Быть лидером во всём.
Поверить в детства лучшие мечты
Решили мы. И я решил, и ты.
5497
Решили мы. И я решил, и ты,
Поверить в детства лучшие мечты.
И за одежды взялся ты края,
И был уверен, что она твоя.
Лишь не хотел ты упустить удачи.
А всё начнётся с малой незадачи.
Нас заведут в пылающий огонь
И эта гниль, и эти гарь и вонь.
Земля клоакой на столетья станет.
Да и забот уже других не станет.
Ты будешь ввергнут в мерзость до бровей
И в копошенье этих вот червей.
Ты поместил себя в огонь оказий
Для мирового блага этой мрази.
5496
Для мирового блага этой мрази
Ты поместил себя в огонь оказий.
В свои кроваво призрачные зыки,
Сквозь крик и вой бессмысленной музыки,
Твоей мечты не принимает чрево
Любви живой плодов святого древа.
Из повседневной ложной суеты
Стрелять не стоит в милые черты
Лица, закрыв тревогой пистолет.
И вот ты умер. Умер на сто лет.
Ещё кого-то чтоб собой увлечь,
Уж если сможешь, не сутуль ты плеч.
Сумеешь ты ли? Нет, ты не сумеешь.
Приняв судьбу, что тут ты поимеешь?
5495
Принять судьбу, что тут ты поимеешь?
Так ты сумеешь или не сумеешь?
А недомолвок тут на триста лет.
В руке опять сжимаешь пистолет.
Твоя душа, забывшая мотив,
Удручена. Не видно перспектив.
Судьбы своей заветные черты
Увидишь ты? Нет, не увидишь ты.
Добро от зла в испуге отличить,
Кому задачу эту поручить?
Ты возвратись к томлению мечты,
Её лелея чудные черты.
И согласишься ль в этом мире ты
Принять судьбу, не уронив мечты?
5494
Принять судьбу, не уронив мечты,
Не согласишься в этом мире ты.
И всюду мани, мани, мани, мани
За тот же шелест зелени в кармане.
Через лжецов привязанных к эфирам
Они в жестоких играх правят миром.
Чем услыхать в концерте «Оду Радости»,
Уж у тебя не стало большей радости.
И нет у сердца радостней примет.
А обученье совести предмет.
И, как урок, нам в сущность не вменили
Того, что нам с тобой не объяснили.
Вот этой вечной мудрой красоты
Желаю я. Да и желаешь ты.
5493
Желаю я. Да и желаешь ты
Вот этой вечной мудрой красоты.
Не разобравшийся ещё в искусствах,
Ты человек запутавшийся в чувствах.
С душою мелкой алчущий бандит.
И этим всем твой дух руководит
Для общего подонков интереса
Торговлей, да и мнимостью прогресса.
Свободой всё такое называется.
И кровь, и нефть в одну трубу вливаются.
Всю Азию решили поделить.
И стали кровь сплошным потоком лить.
Уж так они ведут её, компанию.
И, смотришь, и ограбили Испанию.
5492
И, смотришь, и ограбили Испанию.
И так они ведут её, компанию.
Зимой и летом, ночью и в рассвете
Он и течёт ручьями по планете.
Собою всю планету пропитал
Всё тот же всем известный капитал.
Оберегая от излишних стрессов,
На бирже столкновенье интересов.
И разгромив остатки партократии,
Он защитил позывы демократии.
Они и завершают весь прогресс
За этот меркантильный интерес.
В Чечню пришли, озлили касаваров.
Народу больше зрелищ и товаров.
5491
Народу больше зрелищ и товаров.
В Чечню пришли. Озлили касаваров.
И вожаки народы в битве сдвинули.
Потом и разбежались, и отринули.
Волнуя их наличием беды,
Достигли нетерпения… ды-ды.
Что в кровотоке зарезвилась в Мекке,
Ещё не зная сути в человеке.
Едва лишь только вырос из штанов,
Уж он один из этих пацанов.
Ведут детей они в огонь, уроды.
Да и какие там тебе народы!
И вот они народы в бой ведут.
И указаний те народы ждут.
5490
И указаний те народы ждут.
И всё ж они народы в бой ведут.
Все жить хотят без огненной бодяги.
И в Беларуси тоже есть трудяги.
Как и в России, в Польше и в Литве.
А ведь народ в огромном большинстве
Во власти полной этих вот уродов.
Лжевожаков намерений народов.
И прячут явно видные хвосты
Они туда, где ставки и посты.
И с мастерством народного юриста,
Да и в душе с мечтой авантюриста,
Они такого только вот и ждут.
И в бой они народы те ведут.
5489
И в бой они народы те ведут.
Те вожаки такого только ждут.
Пока вокруг соседей ты имеешь,
Спокойной жизни ты не поимеешь.
Тебе тогда бежать через кусты,
Уж если пулей их настигнул ты.
И не сомкнёшь свои всю ночь ты очи.
И жди гостей к себе средь тёмной ночи.
И труп тебе подбросили в кусты,
Чтоб стало ясно, что зарезал ты.
Зарезал ты ближайшего соседа
Вчера ещё у речки до обеда.
И уж пошла с тех пор меж вами месть.
А вожаки в любом народе есть.
5488
А вожаки в любом народе есть.
И уж пошла тут между вами месть.
И меж собою все передерутся.
И вожаки на саммит соберутся.
И там решат в Москве и в Вашингтоне
На фактор разграбленья литра в тонне.
Или ещё каким-то предстоянием
Обманутые внешним состоянием.
От ренессанса и до мрачной готики
Они везде, где доллар и наркотики.
Так где же вам не встретятся грабители!
И уж воюют только ли любители.
В чеченце жизнь и смерть в запасе есть
За землю, за свободу и за честь.
5486
За землю, за свободу и за честь
В чеченце жизнь и смерть в запасе есть.
На южных штатов северном ветру
Играют в безопасную игру.
Сам Клинтон, блин, держал его в руке,
Всех этих грязных дел коммюнике.
И шах Мансуд себя трудом извёл.
А Вашингтон итог всему подвёл.
Рецепты тем и этим говорят.
Дают советы. Хвалят и корят.
И всё вот это сверху наблюдают.
И в разговоры верить принуждают.
Пошла Россия на себя войной.
И встал народ единою стеной.
5485
И встал народ единою стеной.
И вот в Чечне потешились войной.
А остальное делят пополам.
А корабли оставили хохлам.
Споткнулся он на Черноморском флоте.
Свалился от удара на работе.
И ничего к исходу дня не ждал.
А к вечеру от прессы пострадал.
И это ясно стало и для прессы.
Сошлись одни с другими интересы.
О том из прессы из Москвы сужу я.
Вчера буржуй недострелил буржуя.
Того, кто тут захочет мирно спать,
Давай его и резать, и трепать.
5484
Давай его и резать, и трепать,
Того, кто и захочет мирно спать.
А оппозиция она ведь не права.
А вкладывать туда свои средства,
Уж сколько нужно веры и отваги
Там, где играют в ценные бумаги.
На бирже ты когда-нибудь бывал?
Ну, а развал, так он везде развал.
Вот только меньше стало вечной лени
В структурах власти новых поколений.
Всё тот же прежний управленья орган.
А что буржуй? Чем хуже он парторга?
И жить оно, конечно, всё же можно.
Да и прожить иначе невозможно.
5483
Да и прожить иначе невозможно.
Живут ведь люди. Жить как прежде можно.
Или Лужков, к примеру, князь московский.
И вот Гусинский. Или Березовский.
Уж и нельзя нам спать не перестать,
И за прогул лишь строгий схлопотать.
И уж теперь иначе невозможно.
И на работе стало спать тревожно.
Исчезли двухнедельные запои,
Похмелья, недопитья, перепои.
Другие обрели универмаги,
По сейфам разложив свои бумаги.
Иные стали виллы покупать.
Никто уже не хочет мирно спать.
5482
Никто уже не хочет мирно спать.
Иные стали виллы покупать.
А ты порядок в офисе навёл?
Компьютер ты на время перевёл?
Своим ларьком от прочих обособился?..
Тот, кто сумел, тот быстро приспособился.
И мир проснулся, да и был таков,
Послав туда сто тысяч челноков
Вначале с небольшого оборота.
И снёс народ дворцовые ворота.
Стоит народ у сорванных ворот.
И видит, что задач невпроворот.
Народ вздохнул легко и бестревожно.
Конечно, лишь настолько, сколько можно.
5481
Конечно, лишь настолько, сколько можно,
Народ вздохнул легко и бестревожно.
Пускай огнём уж всё у нас горит.
Он не согласен. «На фиг!»,  -  говорит.
У Клинтона об этом не спросили.
Что? Не поехал? Вновь не пригласили?
Трубят о том и Лондон, и Давос,
Как он летел, как шмякнулся в навоз!
Ах, лучше уж об этом не пиши!
Он бросил камень, сняв его с души.
А если да, то в чей же огород?
На всё смотрел взволнованно народ.
И спит народ надёжно и безбожно.
Конечно. Но не больше, чем возможно.
5479
Конечно. Но не больше, чем возможно,
Дремал народ надёжно и безбожно.
Вот он такой. Такой он генерации.
Он хочет быть главой администрации.
Он президент. И он бандитов мочит.
Дышать он хочет. И решать он хочет.
И придаваться трепету и нерву.
И щекотать он хочет эту стерву.
Любить он хочет, изливая сперму.
В колхоз не хочет, и не хочет в ферму.
Он то присядет, то опять он вскочит.
Работать он давно уже не хочет.
Он хочет персик и лимон жевать.
Да и не хочет он переживать.
5478
Да и не хочет он переживать.
И повалился в царскую кровать.
И мнит он жизни прежней возвращенье.
Кипит в народе гнев и возмущенье.
И кровью площадь Красную залили.
Опять кричат: «Не правильно делили!»
День пропагандой в воздухе язвит.
И уж другой взгореться норовит.
Едва пожар закончился, потух,
В полёте снова жареный петух.
И он кричит: «Ку-ку. Ку-ка-ре-ку!»
На той кровати, лёжа на боку.
Кушетку и двуспальную кровать
Он никому не хочет отдавать.
5477
Он никому не хочет отдавать
Кушетку и двуспальную кровать.
Натурой, что всегда была весёлой,
Он в мюзик-холле радуется голой
Спине. И ждёт особых перемен.
А в оперетте Сильва и Кармен.
А было б всё разумнее в природе,
Если б не стало вольности в народе.
Свободой нас без смысла одарили,
И грабить снова  всех подговорили.
Стоят и ждут дальнейших указаний
Зачинщики всеобщих наказаний.
И встали два барана у ворот.
Награбился и загрустил народ.
5475
Награбился и загрустил народ.
И встали два барана у ворот.
И вечный друг переродится вдруг,
Порвался дружбы нерушимый круг.
И враждовать Чечня и Русь веками
Опять решили, взяв мечи руками.
И снова будет каждый гол и сир.
И человек поверил в новый мир.
Преобразуйся. Не печалься ты.
Твои потуги замыслом чисты.
Да и реальность в сфере суеты
Не терпит, как известно, пустоты.
Сумеешь, я надеюсь, скоро ты
Достигнуть и любви, и простоты.
5474
Достигнуть и любви, и простоты
Уже тогда, мой друг, сумеешь ты.
В стремлении к несбывшимся мечтам,
Твой дух послужит радостным местам.
Придав себя мгновению огня,
О том ты скажешь, глядя на меня.
И кто-то новый вспыхнет и умрёт.
И жизнь продлится и пойдёт вперёд.
И, порезвившись, в бездну протекает
Эпоха, что на вечность намекает.
И уж размером минимальных блох
Черты счастливых видишь ты эпох.
Любовь, взирая с вечной пустоты,
Нас погружает в светлые мечты.
5472
Нас погружает в светлые мечты
Любовь, взирая в вечность пустоты.
И для души, и для в крови горенья,
Придёт к нам время веры и смиренья.
Властитель Рима. В этом ты мастак.
И возмущён ты, если что не так.
Уж жизнь ведёт законно переправу
По своему и виденью, и праву.
И о предмете должно полагать,
Себя везде желая излагать.
Призвав свободу мнений и наречий,
Шипит клубок живых противоречий.
Для сохраненья жизненных цветов
Спасти б неплохо птиц… Да и скотов.
5471
Спасти б неплохо птиц… Да и скотов.
Для сохраненья жизненных цветов.
Под древом жизни прячутся века.
А плод любви сорвать спешит рука.
И боль вражды, и разночтенье мнений
Уснули тайной радостных волнений.
На кроне жизни в трепете имён
Сам кесарь дремлет мглой былых времён.
Мрачнеют горожан в тревоге лица.
Молчит в дремоте древняя столица.
А если спросят, долго ли ты жив,
Ночному Риму яйца подложив?
Идут века. И где-то квохчут куры.
И вечер надвигается понурый.
5470
И вечер надвигается понурый.
Идут века. И где-то квохчут куры.
И возгорелась времени звезда.
Тысячелетья канут в никуда.
Когда пройдёт последний мокрый снег
Воображеньем влаги тайных нег,
Из тьмы желаний ночи камелька
Помчится в вечность радости река.
С надеждою в натруженной руке,
В грядущем так желанном далеке,
Вы всё ещё чего-то в жизни ждёте
В противоречье дедушке и тёте,
В вопросе этом думавших легко.
А мысль она простёрлась далеко.
5469
А мысль она простёрлась далеко.
Признать такое сердцем нелегко.
И жди её. И носом не верти.
И утешай себя всем этим ты в пути.
Борись в разлуке с грустью и кручиной.
И не юли. И просто будь мужчиной.
И подступает истина ко мне.
Струится время тенью на окне.
Над измождённым и уставшим миром
Тоска ползёт ограненным сапфиром.
И грусти апельсиновый накат.
Малиново-сиреневый закат.
Холодный вечер. И седой, и хмурый.
Легко ему проникнуть в ваши шкуры.
5468
Легко ему проникнуть в ваши шкуры.
Уж вечер надвигается понурый.
Откуда ты такая и взялась,
Когда бы ты во мне не родилась,
Пред коим и померкло бы Ярило.
Заря любви! Не ты ли то мерило,
Из всех своих отверстий и щелей
Идущее под флагом кораблей.
И лей на эту истину елей
Из всех свих отверстий и щелей.
Неси себя как можно высоко.
И пусть прольётся утра молоко.


5467
И пусть прольётся утра молоко.
А ты неси себя вперёд легко.
И на Оби, да, да, и на Оби,
Люби, люби, люби, люби, люби.
Не пожелать, не чувствовать, не знать,
Так ничего за жизнь и не узнать.
И чем мечтать о малом и о многом,
Так лучше быть огромным осьминогом.
Плывите дальше. Может, повезёт.
А не сумели, кто-то загрызёт.
А что вам делать, сами догадайтесь.
Округлых форм томлению отдайтесь.
И принимайте должное легко,
Его неся как можно высоко.
5466
Его неся как можно высоко,
Идите в мир как можно далеко.
И не просите вы ничьё прощенье,
Когда у вас исчезло ощущенье.
Когда вы не по этой больше части,
Вас не минуют беды и несчастии.
Не принесут вам ни добра, ни зла
И те, уж чьи не ладятся дела.
Но не забудьте с женщиной грешить.
Любите акт с любимой совершить.
Любите от желаний не устать.
Любите, дети, в юности мечтать.
Любите с булкой свежей молоко.
Тебе легко. Да и ему легко.
5465
Тебе легко. Да и ему легко.
Любите, дети, с булкой молоко.
Не лучше ли прикрыться камышами,
Чем брань такую выслушать ушами.
И он-то сам тому порой не рад.
Неисчислим запас его тирад.
Тогда поэт болтлив и многословен,
Когда он и натуре женской ровен.
В ней не одна лишь о любви молва.
А мысль поэта зрелостью жива.
Любовь права. Всегда она права.
Да и нужны ли образу слова.
И как она откроет только рот,
Так уж народ толпится у ворот.
5464
Так уж народ толпится у ворот,
Когда она откроет только рот.
И вся земля мечтой озарена.
Она не знает, в чём её вина.
Вы помогите мыслям и словам.
И их флюиды излучатся вам.
Пошли впервые, чтоб скатиться с гор,
Мельканьем ветра озеро и взор.
И не вздохнуть нельзя и не уснуть.
Ах, уж какая к вам прижалась грудь!
Когда вокруг красивые тела,
Зачем у вас не ладятся дела?
И я войду, как прежде, в оборот
Своих раздумий с верою в народ.
5463
Своих раздумий с верою в народ
Я и войду, как прежде, в оборот.
И я останусь жить. И будь здоров.
И эти уши слышат гул ветров.
Могу я видеть, как шумит гроза,
Пока ещё не высохла слеза,
Схватив ангину с корью на ветру.
А, может, я когда-нибудь умру?
В какой, не знаю, в тот ли, в этот год.
Или не так. Пойду-ка я в расход.
Не помню, правда, в этом ли году.
Вернее  -  по миру. Я по миру пойду.
Я старше дамы. Опущусь я в грот,
Преумножая личный оборот.
5462
Преумножая личный оборот,
Я опущусь в холодный тёмный грот.
И с дамой той мы были одногодки.
Животик маленький. На нём колготки.
А лоб с боков курчавостью завит.
И ярко-красный губ румяных вид.
На тот предмет, что дёргает и тащит,
Она в испуге глазками таращит.
Куда не ходят даже поезда,
Ввести его спешит она туда.
И им же и по нежности поводит.
И над тобой она и хороводит.
А пальчик всё же тянет нежно в рот.
Но совершает всё наоборот.
5461
Но совершает всё наоборот.
И тут же тянет нежно пальчик в рот.
Остаться с носом или быть без носа?
Решение коварного вопроса.
Мы и в любви, и в нежности кипим.
Приподнимаясь, койкою скрипим.
И будто мы в круизе по Европе.
А ножки ваши сходятся на попе.
Ах, только б, только б не было войны!
И бьёт он вас с обратной стороны.
Берёт он ручкой с жаждой дорогою
Вот эту грудку, придавив ногою.
Да и рукою медленно вращает.
И наслажденье сердцу обещает.
5460
И наслажденье сердцу обещает,
И грудку нежно ручкою вращает.
И крупный пот течёт по мокрой роже.
И бьётся кровь в томлении и дрожи.
Мы кое-где слегка пощекочим.
Молчим и стонем, стонем и молчим.
Он просит, чтоб у ночи на глазах
Я отдалась в восторге и слезах.
Играет он той ласковою штучкой.
И не спеша, легко проводит ручкой.
А там что будет, будет впереди.
И замирает ласкою в груди.
Когда вокруг меня он им вращает,
То вот об этом и оповещает.
5459
То вот об этом и оповещает,
Когда вокруг меня он им вращает.
Но у зеркал я что-то завертелась.
И вот тогда тут мне и расхотелось.
И норовит попасться на крючок
Тут мне какой-то странный мужичок.
И в возжелании нервическом и колком
Я и прикрылась от прохлады шёлком.
Меня и нагишом, да и в пальто
Вознаградят за это и за то.
Ты удивился? О, Христос! Аллах!
Ты отражался в бледных зеркалах
В субботу эту, да и в среду ту,
Осуществив давнишнюю мечту.
5458
Осуществив давнишнюю мечту,
В субботу эту, да и в среду ту,
Уж вся твоя перчатка на меху.
А вот рука уже в твоём паху.
И ты смотрела в зеркале плэйбой.
А он был счастлив. Он уже с тобой.
Захочет он тебя ещё сейчас?..
Ну что ж, зови. Зови хотя б на час.
А как домой захочешь ты уйти,
То ты его за всё, за всё прости.
Мечта не птица, крыльев не обрежешь.
И стан крутой в желанье не изнежишь.
Иная носит в замыслах мечту,
Не доверяя каждому скоту.
5456
Не доверяя каждому скоту,
Иная носит в замыслах мечту.
Теплом твои округлости меня
Там обнимали до исхода дня.
И мы тогда томиться не устали,
Как будто нас за этим и застали.
А он всё медлил, словно он тупой.
И стоны из меня неслись толпой.
И так меня он трепетно потрогивал,
И так меня он медленно расстёгивал.
В одежде той в постель к нему легла
В надежде я, что радость обрела.
И не слетела бы с меня одежда,
Если б не мелочь подлая, надежда.
5455
Если б не мелочь подлая, надежда,
То не слетела бы с меня одежда.
Сказать хотелось: «Поднимайтесь, хери!»
Но как приятно нам врываться в двери,
Когда приспичит медленно кончать!
Тогда и моды не было кричать.
Да и чернухи той тогда не гнали.
И о плэйбое мы ещё не знали.
И вдруг такой меж нас, увы, плэйбой.
Всё получилось там само собой.
Я поплыла в его порыв коварства.
И написала тут я про лекарства.
Закрыться б с ним. И это ведь не сложно.
И не было б тогда душе тревожно.
5454
И не было б тогда душе трнвожно.
Закрыться б с ним в той спальне было можно.
И тут вот я сгорела от страстей.
А он ведь был отец троих детей.
И я к больным в палаты заходила.
И меж кроватей быстро проходила.
Любой мужик бывал со мной игривым.
В глазах огонь. В движениях порывы.
И не была ещё тогда я дурой.
Я не пила. Гордилась я фигурой.
И с нас порой слетало одеяло.
А это на фигуру не влияло.
Оно, конечно, в принципе возможно
Не верить тем, кто повествует ложно.
5453
Не верить тем, кто повествует ложно,
Оно не просто. Но оно возможно.
И одеяло на себя влечёшь.
И всё течёшь… течёшь… течёшь… течёшь…
Жерара тут с Филиппом не стояло.
А как посмотришь  -  это ж одеяло.
И на себя пуховый плед влечёшь.
И всё течёшь… течёшь… течёшь… течёшь…
Всю эту ночь хотелось мне дивиться,
Как и во сне, на страждущие лица.
И он не стал тут это проверять.
А хочется ведь всё же доверять.
Оно не просто, но оно возможно,
Не верить тем, кто повествует ложно.
5452
Не верить тем, кто повествует ложно,
Оно не просто, но оно возможно.
Не приходил бы лучше ты домой.
Чего гордишься, маленький ты мой.
А сам умора. Не на что глядеть.
Кричит: «Сносился. Нечего надеть».
И скажет строго: «Вот, возьми бельё».
И у порога сделает своё.
Мне не желая косы расплести,
Попросит нежно: «Чаем угости».
А этот, третий. Уж когда ложится,
Удобнее спешит расположиться.
И разве с ним идти в разведку можно?
Пойду одна. Самой оно надёжно.
5451
Пойду одна. Самой оно надёжно.
А с ним идти в разведку разве можно?
Хоть сам уже от ожиданья млеет,
Но всё меня не трогает. Жалеет.
«Ты знаешь, Маня, мой четвёртый, Ваня,
Был не такой. С ним нас сроднила баня.
В момент желанья действовал с душой.
Не важно, малый там, или большой.
Уж я в тот миг с кем попадя случуся.
Но если я сама не засочуся,
То я тогда и кайф не получу.
Да и не лезет, если не хочу.
Иной большой, а за душою пусто.
Не получилось. Кислая капуста.
5450
Не получилась. Кислая капуста.
Иной большой, а за душою пусто.
Чтоб интересно было на двоих,
Ты не делись на наших и своих.
Со мной контакты крепче завяжи.
Своди в кино. Про книжки расскажи.
Ну, а потом уж можно и впереть.
Сперва погладь, чтоб сердце отогреть.
А вот мужик, он должен быть с душой.
Пусть даже где-то в нём и небольшой.
Ты думал бабе просто всунуть надо?
Мужик он что? Он сам себе награда.
А он слизняк. Он кислая капуста.
Где это густо. А в кармане пусто.
5449
Где это густо. А в кармане пусто.
Он не мужик. Он кислая капуста.
Не всех подряд за денежки катаешь,
А только тех, о ком сама мечтаешь.
Уж баба тут тебе не пароход.
И к ней нужон особенный подход.
Но охмурять ты женщин не умеешь.
Хотя и этот вроде бы имеешь.
Не пьёшь, не куришь. А вот я с дырой.
Ты ж положительного времени герой.
Сперва на видик надо б подниматься,
А уж потом и сексом заниматься.
И говорю я: «Ты мужчина ман».
И, взяв за это, щупаю карман.
5448
И, взяв за это, щупаю карман.
И говорю я: «Ты мужчина ман?»
Нужны в режиме эти перемены.
К шести приходит муж домой со смены.
Скажу, что надо, чтобы до пяти.
А он захочет сызнова придти.
Когда он время лучшее назначит,
Так ты, Мария, возвращайся, значит.
А я стою всё тут и таратору.
А мне бежать давно пора в контору.
Про этот съезд, Кобзона и Ратару
Я без конца с тобою таратару.
Такой вот был у нас тогда обман.
Я повторила по-французски: «Ман».
5446
Я повторила по-французски «Ман».
Такой вот был у нас тогда обман.
Хоть ты ложись холёной рожей в гроб.
И барабанит перепонкой в лоб.
Оно не бьёт кувалдой в голове.
У ей в заначке есть по рубель две.
Ах, заболталась! К Ваньке побегу.
Его последним взяли на снегу.
И Промокашку. Этого бздуна.
Потом того забрали Горбуна.
Да и, как крыс, в подвале придавили.
И всё о том, как их переловили,
Тот кинофильм я восемь раз глядела.
Торгую телом. Так. И ради дела.
5445
Торгую телом. Так. И ради дела.
Тот кинофильм я восемь раз глядела».
Её виденья быстро пролетели.
Поспать они тогда вот захотели.
И полегли по двое на кровать,
Чтобы забыть уж, с кем им ночевать.
И пули от легавых получать.
И Фокса из ментовки выручать.
Мол, греть его она должна на теле.
И Вовка рад. И так, и в самом деле.
Да и сберкнижку он ему даёт.
А Промокашка весело поёт.
Вторая, та, ничейная жена,
И не пьяна, и вся обнажена.
5444
И не пьяна, и вся обнажена,
Вторая, та, подруга Горбуна.
Что кошку гладит. А потом, на урку
Взглянув, попросит: «А сыграй-ка Мурку.
Ты нам мозги мурой не засирай.
Ты Мурку,  -  просит,  -  мил-дружок, сыграй».
Листа играет, будто бы по пьяни,
Шарапов тут на ихнем фортепьяне.
А Промокашка у стола похаживает.
Кота Мурлыку женщина поглаживает.
И перстень крутит кругленький такой.
Котёнка гладит левою рукой.
Та, что красивше, курва Горбуна,
Берёт с подноса рюмочку вина.
5442
Берёт с подноса рюмочку для вина,
Та, что красивше, курва горбуна…
…И сызнова сюда вы приходите.
Пароль такая. Деньги отдадите.
Какие вас тревожат нынче страсти?
К вам подойдёт Мария, скажет: «Здрасьте.
Иди туды и затаись под вяз.
А три двоим уж будет под завяз.
Хорош и так. И так уж весь в говну.
По две двоим. Четвёртому одну.
И мне рубель. И Нюрка будет рада.
А понимать тебе тут и не надо...
Не понимаю. В чём тут рококо.
Отвергнул всё, что ценится легко.
5441
Отвергнул всё, что ценится легко.
И завезли туда, где молоко.
Их Нюрка на вино переменила
Там, в документе, красные чернила».
Да и потом уже не доглядела.
«А что, у вас нет до чернилов дела?»
«Тут, за углом. Там возят молоко».
«А где она?»  -  «Совсем недалеко».
Я говорю: «И две Ивану в ставку».
«Да,  -  отвечает.  -  Рубель за доставку».
Молчим. Потом кричит: «Чернил принесть?!»
Я повторяю: «В рубель восемь есть?»
И в пониманье глухомани взгляд.
Да и глаза слезятся и болят.
5440
Да и глаза слезятся и болят.
И в пониманье глухомани взгляд.
«Пои сама ты ими поросят.
Чернила есть?»  -  «По рубель пятьдесят».
На идеал она и не похожа.
В её лице проглядывает рожа
Мадонной, чтоб порадовать культуру.
И мы зовём подобную натуру.
Слова привета в сторону отбросим.
За рубель восемь мы вина попросим.
Живу в стране, где жить приятно мне.
По целине иду как на войне.
Мне и понятно стало, и легко
Лишь верить в то, что знаю глубоко.
5439
Лишь верить в то, что знаю глубоко,
Мне стало и понятно, и легко.
Потом меня сразила, помню, кома.
И запиши: «Родился от парткома».
И никогда уже и не узнаем,
Кто был отцом. Его мы вспоминаем.
«Рожаем?»  -  У одной спросил. «Рожаем».
Искушены мы в битве с урожаем.
Попутчика от недоброжелателя
Я отличу как друга от приятеля.
Но я не против даже экспозиции.
Я научился разностям позиции.
Мне стало тут и просто, и легко
Лишь верить в то, что видишь далеко.
5438
Лишь верить в то, что видишь далеко,
Мне стало тут и просто, и легко.
Изящных чувств мои кончались сроки.
Потом вернулся я из Тереоки.
И эта та. Нет, то была не та.
И захлебнулись нежностью уста.
И там пшеницы выросла стена.
Была она в доцента влюблена.
Я провожал её на целину.
Потом встречал я там ещё одну.
Слюна мечты течёт по бороде.
И я обжёгся там, на той воде.
Тому, кто выпьет утром молоко,
Совсем легко. И мне совсем легко.
5437
Совсем легко. И мне совсем легко.
Но я не понял, в чём тут рококо?
Цените сходство в разностях культур.
Не увлекайтесь Марксом. Едьте в тур.
И я спешу. И стон в моей груди.
Два шага в зад, четыре впереди.
Туда сюда. Потом опять туда.
И избегайте рабского труда.
Придти к победе много раз простей
Разнообразьем творческих путей.
И каждый хочет прелести такой.
И будто к ней он тянется рукой.
А на портрете вдумчивый Ильич.
И я молчу пришибленный как бич.
5436
И я молчу пришибленный как бич.
А на портрете вдумчивый Ильич.
Эпохе тех далёких лет привет!
Посовещались. Вытерли предмет.
Я за желанье деву извинил.
И повернулся. Позу изменил.
И даже кровь волнуется в висках.
И затекает в шейных позвонках.
Вот только так, иначе голова
Разнообразит радость естества.
Она же шепчет: «Первый раз сосу.
И вахту я несменную несу».
Ну, а уж я пред ней молчу как сыч.
Стоит Ильич. Бросает в небо клич.
5435
Стоит Ильич. Бросает в небо клич.
Она берёт. А я молчу как сыч.
И отдаюсь на час в аренду ей.
И будто я ловлю гадюк и змей.
Снимаю маузер, саблю, башмаки
С неё единым манием руки.
И, как какой-то заграничный маг,
Кладу на кипу розовых бумаг.
Или несу её туда, на крафт.
На посошок с тобой, на брудершафт.
И добавляю: «Подождём пока».
И тут беру другую за бока.
«Что ж,  -  говорю,  -  до вечера. Прости».
И вверх я рук вздымаю две кисти.
5434
И вверх я рук вздымаю две кисти.
И говорю: «До вечера! Прости!»
Ещё с войны пред каждым боем смычка.
Была у нас подобная привычка.
Мы до сих пор с буржуями в бою.
И нет в нас сил на прочную семью
Ещё с времён рожденья комсомола.
Не обижайся. В нас такая школа.
Чего ты нос, прекрасная, повесила?
Налей вина. Чего же ты не весела?
И говорю я: «Водочки налей!»
Плясал я в клубе. Был там юбилей.
А помнишь, мы танцуем гопака?..
И вот иду я около ЦК.
5433
И вот иду я около ЦК.
Потом мы с ней плясали гопака.
Я в пиджаке с двухбортовым расхристом.
Она с другим весёлым трактористом.
Политзанятий тут подходит час.
Мол, будем думать, только не сейчас.
И выпирает в дверь меня с пальтом.
«Пообсуждаем,  -  говорит,  -  потом».
«Не будет против даже и райком.
По документам я холостяком».
И я её до трусиков раздел.
«Возьми меня в помощники в отдел».  -
Так говорю. Мы кушали икру
Из кабачков. И тут я и не вру.
5432
Из кабачков. И тут я и не вру.
Потом мы там докушали икру.
Прошёл уже политзанятий час.
«Тут раздегайтесь. Позовем сейчас».
На совещанье рвутся сто девчат.
Молчат пугливо. А потом стучат.
Ей прижимаю левое плечо.
И осторожно двигаюсь ещё.
«Тебе приятно?»  -  спрашиваю.  -  «Да!»
И запускаю медленно туда.
А ей щекотно. Я рукой беру.
И снова слышу: «Я поговору».
И тут меня ласкает по бедру.
И я ей дал по пятому ребру.
5431
И я ей дал по пятому ребру.
И я там в том вопросе ей не вру.
И обнажился русский произвол.
Трусы снимает. Падает на пол.
А на лице пленительный пожар.
«Ах, душно,  -  говорит.  -  Тут печный жар».
И телогрейку тёплую снимает.
Понравилось. Смеёмся. Вынимает.
А я её до трусиков раздел.
Она ввела к себе меня в отдел.
Ни в чём уже себя не попрекая,
С косичками, весёлая такая,
Та девушка из третьего отдела,
Что там меня плечом слегка задела.
5430
Что там меня плечом слегка задела.
Та девушки из третьего отдела.
Лгут паразиты. Ложь для них рубаха.
И, мол, она была на грани краха.
Что и ведут об этом разговоры,
Её разворовали те же воры.
Развал страны не входит  им в вину.
И мы летали там и на Луну.
Обратную снимали сторону.
Построили мы БАМ и целину.
Да и руками всё мы создавали.
И совестью мы там не торговали.
И вот живём мы в веке прежнем, смелом.
И не торгуем мы душой и телом.
5429
И не торгуем мы душой и телом.
И мы из тех, что в образе умелом.
Опять же, с нею всюду мы вдвоём
За долларами в скачке не гарцуем.
И песни мы по-прежнему поём.
На танцах мы по-старому танцуем.
И молодая в нас не стынет кровь.
Мы ценим дружбу, верность и любовь.
Любовь важнее. Зелень нам бумага.
Дороже нам общественное благо.
С годами с нею мы не изменились.
Потом мы меж собой переженились.
Парторга с этой девушкой комсоргом
Увидел я. Они схлестнулись торгом.
5428
Увидел я. Они схлестнулись торгом.
Опять парторга вижу я с комсоргом.
А я при ней был миленький дружок.
Она была мне пухлый пирожок.
Мы целый час у входа обнимались.
И уж любовью там мы занимались.
Её я до райкома не донёс.
Но через лужу всё жеперенёс.
А лужа та была, увы, не мелкой.
И девушка тогда считалась целкой.
И тут мы целиною занялись.
И в близости немедленно слились.
Парторга вижу с девушкой комсоргом.
Да и они грешат телесным торгом.
5427
Да и они грешат телесным торгом.
Парторга вижу с девушкой комсоргом.
Тогда ещё нас не сразил цинизм.
Мы говорили с ней про коммунизм.
Всю ночь мы там пробыли до светла.
И с этих пор пошли у нас дела.
Так что могу вас тоже проводить.
Туда и мне уже пора сходить.
И там две лужи. И у входа склизко.
И это всё отсюда очень близко.
Набравшись духу, смелости и сил,
Я у неё прощенья попросил.
Стою, гляжу. Она мне не знакома.
Провёл её глазами до райкома.
5426
Провёл её глазами до райкома.
И вот когда душа мечтой влекома,
Моторы мы с тобою завели.
И трактора мы в поле повели.
Лишь солнышко над нами утром встанет,
Как мы уж в полевом с тобою стане.
И ночь уже ложится отдыхать.
А мы спешим на Родину пахать.
Видать, что дело действенно и прочно,
С энтузиазмом, с пафосом и срочно.
Как собирались раньше на войну,
Так мы теперь пошли на целину.
Ох, этот звук, уж он не из парткома.
Иду туда, куда душа влекома.
5425
Иду туда, куда душа влекома.
Нет, это, видно, звук не из парткома.
Хоть ты встречай с восторгом перемены.
Цель оправдала и средства, и цены.
Средства исчезли. Остаётся цель.
Свобода вышла молча на панель.
Придёт пора, все сядут в тюрьмы воры.
Гудят моторы. Слышу разговоры.
И трактор свой я сразу запустил.
Поднял я болт и к гайке привинтил.
Какой-то винт от шайбы отлетел.
Свободу слову? Ишь, что захотел!
Нет, это всё же голос из парткома.
Иду туда, куда душа влекома.
5424
Иду туда, куда душа влекома.
И снова голос. Снова из парткома.
Часы сверяю. Уж который час?
Вернуться к ней могу я хоть сейчас.
Со мной она и не разведена.
Она моя законная жена.
Танцую твист и вальс, и гопака.
Идёт работа. А пока, пока…
Или под суд пропойцу отдают.
А может, знамя красное дают.
Диплом, возможно, новый присуждают.
Кого-то чистят. Или убеждают.
Нет, это дальше. В комнатах парткома.
Ну, а душа к твоей душе влекома.
5423
Ну, а душа к твоей душе влекома.
По радио призывы из парткома.
На перерыве хочется вздремнуть.
Минуты нет спокойно отдохнуть.
И всю я смену вдумчиво тружусь.
Включён конвейер. Я к нему сажусь.
И так тружусь, как будто я играю.
Однажды провожал я, помню, Раю.
В шестнадцать лет я знал её родную.
Идём мы вместе. Входим в проходную.
Часы сверяю. Руку подаю.
И вижу Лену. Первую мою.
В мозгу застой. Сказал бы я  -  тупик.
Вошёл в метро. А было время пик.
5422
Вошёл в метро. А было время пик.
На эскалатор встал. В душе тупик.
Озлился. Говорю: «Пошла ты в баню!»
«Ты, Вань, не спишь?» И пробуждает Ваню.
Она рукою трогает его.
От просыпанья храпа своего
Испуган Ваня. Нос ещё свистит.
Она с вопросом. «Ванечка хотит?»
«Здесь почеши. И тут чуток ещё.
И тут маненько. Там вот. Где плечо.
Мне спинку поскреби ещё, ещё».
«Ты, Ваня, чё?»  -  «Я, Маня, и не чё».
Когда подходит этот самый пик,
То грустно мне. Душа ушла в тупик.
5421
То грустно мне. Душа ушла в тупик.
Потом подходит самый, самый пик.
Да и Данная нежностью томит.
А фитилёк у образа дымит.
И целый час никак не вынимаешь.
И всё сильнее, глубже прижимаешь.
А там уже и всунешь горячо.
«Ну и не чё»,  -  ответишь ей в плечо.
А на картине юная Данная.
«Ах, Ваня, Ваня, я ведь не больная».
И тихо спросит: «Ванечка хотит?»
И рядом ляжет, глазки закатит.
За ней повторишь и глядишь в окно.
Уж нам не знать такое не дано.
5419
Уж нам не знать такое не дано.
За ней повторишь и глядишь в окно.
Придёшь домой. А влага у пушка!
Иная, смотришь, и взяла дружка
И при живом-то и здоровом муже.
Сон это сон. Случается и хуже.
Я в эту ночь ей, видно, угодил.
И вот в поход тогда я уходил.
И не звала в помощники она.
И не винилась предо мной жена.
И африкан мне там весёлый снился.
Он кожей загорелою дразнился.
Когда проснулся, я жену нашёл.
И к странному открытию пришёл.
5418
И к странному открытию пришёл,
Когда проснулся и жену нашёл.
Подумал я об этом как-то вдруг.
Уж поиграл бы он с тобою, друг.
Ведь их не любят хуже африканских.
Но хорошо, что хоть не из армянских.
На юге есть подобные народы.
Они такой курчавистой породы.
Но верою он был не славянин.
Он муж её. Хороший семьянин.
Присмотрены и живы-сыты дети.
И мир опять случился на планете.
И вот что я в итоге здесь нашёл.
И, совершив сей хадж, домой пошёл.
5417
И, совершив сей хадж, домой пошёл.
И думал я: я божий путь нашёл.
И спишь один. А, впрочем, не беда.
Да и втроём теплее, чем когда…
Вину с неё за это я сниму.
А по сему, прикинь-ка ты к уму.
Без мужа спать так долго не должна
Супруга ваша с вашего рожна.
Мы эту тему тут оговорим.
И прижилась она и со вторым.
Но и прошло ведь времени немало.
Жена меня давно не обнимала.
Не виноват я, ох, не виноват.
Поступок сей последствием чреват.
5416
Поступок сей последствием чреват.
Не виноват я, ох, не виноват.
И места нет в кровати для ружья.
Жена в серёдке, по бокам мужья.
И спим втроём, все вместе, стервецы.
Как будто мы персидские отцы.
И каждый нас отцами называет.
Детей в дому всё больше прибывает.
И, как и прежде, жизнь приятна мне.
Я возвратился к детям и жене.
Но не сумел я долго быть бездельником.
Я уходил, чтоб жизнь прожить отшельником.
Я говорил, что я уж староват.
Не виноват я был, не виноват.
5415
Не виноват я был, не виноват.
А он был молод. Я был староват.
Мы в очерёдность лазили в кровать.
И стали жить мы с ним и поживать.
В хозяйстве пара рук всегда сгодится.
По утру все втроём идём трудиться.
Жена полезла, бедная, на печь,
И там решила в томной грусти лечь.
Меня же положили на полати.
Но я пошёл и лёг в её кровати.
Сказав: «Пойду посплю. Совсем устал».
Сидящий за столом мужчина встал.
«Я знала, что тебя уж в доме нет».
«Нет, знала ты, что это всё навет!»
5414
«Нет, знала ты, что это всё навет!»
«Он взял меня. Себя я знала? Нет!
Мы спать легли. Во сне, любя девчонку,
Он заколол свинью. И съел печёнку.
И как уж это принято по чину,
Я пригласила в дом к себе мужчину.
А как свиней колоть пора приспела,
Я не смогла. Я год почти терпела.
Я муки одиночества снести
Не в силах. И уж ты меня прости.
Зачем ты нас тогда одних оставил,
И выживать в такой беде заставил».
Я на колено к долу опустился.
Пошёл к углу, и там перекрестился.
5413
Пошёл к углу и там перекрестился.
И на колено к долу опустился.
А погубили Меня ведь за это,
Что он сторонник Ветхого Завета.
И публика его не понимала.
Он жил, как все. Недолго и не мало.
И вспомнил я о правдолюбце Мене.
И грош нашёл я как-то там, в пельмене.
Ты принесла мне стул, вина и ужин.
Ты всё ж признала собственного мужа.
Как в медной и единственной копейке,
Себя я вижу снова в телогрейке.
А у тебя в лице кровинки нет.
И ты молчала грустная в ответ.
5412
И ты молчала грустная в ответ.
О, я не зверь. Не зверь я дикий. Нет.
Медведь хромой, не кормленный, лохматый.
Смотри, пришёл к нам в хату зверь косматый.
А дети говорят: «Послушай, тятька.
Там, за столом сидит какой-то дядька.
И на вопросы он не отвечает».
Меня в дому никто не замечает.
Пью брагу я. Пою со всеми хором.
Поел блинов, намазывая здором.
Все в доме живы. Я сходил в сортиру.
Придя домой, увидел я квартиру.
И памятуя данный мне совет,
Я ухожу, храня один завет.
5411
Я ухожу, храня один завет
И помятую данный мне совет.
Бывают и иные устремления.
А мы путём рождаемся деления.
Я чашу нетерпенья наполняю.
Мол, волю не свою я исполняю.
Но то совсем другое наказание.
Иные, правда, любят указания.
Бывают средь таких и созидатели.
Апостолы и те не все предатели.
Быку из хлева требовать смешно,
Чтоб в Риме грели кесарю вино.
Из леса, памятуя сей совет,
Я ухожу, храня один завет.
5410
Я ухожу, храня один завет,
Из леса, памятуя сей совет.
Не каждый жизнь сумел связать с борьбой
В копилку мира собственной судьбой.
Общественный поставил я вопрос.
И первым в том уж был Иисус Христос.
Тебе вот тут идти до коммунизма,
Если в тебя заложена харизма.
Харизма в нас уж, видимо, не та,
Принять судьбу Иосифа Христа.
Не заставляйте Ваню или Прошу
Нести, кряхтя, не по размеру ношу.
Примите мой спасительный совет.
Всего страшней бесчувственный ответ.
5409
Всего страшней бесчувственный ответ.
Избави Бог другим давать совет.
На третий день уж я домой вернулся.
И тут вот я вздохнул и улыбнулся.
Чтоб далее безропотно идти,
Молиться нужно радостно в пути.
И силы вот мои уж на исходе.
И неспокойно в этом мне походе.
Я жить задумал, из дому уйдя,
Чтоб поселиться вроде медведя
В лесу среди вот этих мокрых ям,
Оставив всё тебе и кумовьям.
И мне довольно исторгаться ложью.
И там мой дом за перезревшей рожью.
5408
И там мой дом за перезревшей рожью.
Довольно мне уж исторгаться ложью.
Бокал вина не разведённый квасом
Себе и поп иной позволит часом.
Не грех, друзья, такое допустить.
И чарочку-другую пропустить.
Во взоре светлом к Господу высоком
Уж и запьёшь вишнёвым чистым соком,
Колбаскою накушавшись свиною.
А вечером с друзьями и с женою
Ещё подрежешь к пиву петуха.
И нету в том смертельного греха.
И всё же верю я и в милость божью.
Хоть возмущён я повседневной ложью.
5407
Хоть возмущён я повседневной ложью,
Скажу тебе: «Я верю в милость божью».
И не сидеть мне в этой мокрой тине.
И по сему, пойду-ка я к скотине.
И женскую не мнимую красу
Я полюбил, забыв про колбасу.
А как прожить супругу не любя?
Любить Его бы надо, не себя.
Уж таково Всевышнего веленье.
И для того нужно приноровленье.
И буду я псалмы спокойно петь.
Не каждый может запахи стерпеть.
И надо ль мне тут прикрываться ложью!
И жизнь свою отдам я Богу божью.
5406
И жизнь свою отдам я Богу божью.
Не буду тут я прикрываться ложью.
Ведь для того над лесом небеса,
Чтоб замолить у Бога словеса.
Так кто ж овёс пойдёт коням давать?
А утром и не хочется вставать.
Я божий раб. Сегодня понедельник.
О, я отшельник! Я, увы, не мельник.
И не попью я больше молочка.
Ах, подхвачусь я утром с кондачка!
И написать об этом будет кстати.
Тут дети, мать, широкие полати.
Вот и пишу я эту повесть божью.
Да и иду босой по бездорожью.
5405
Да и иду босой по бездорожью.
Да и пишу вот эту повесть божью.
За всей Руси страдальца и отшельника
Мне сочинить захочется про мельника.
Пусть ум мой мысль подальше углубит.
Ну, а уж если очень засвербит,
Два лоскута для вящего момента,
Да и перо, и свиток пергамента
Есть у меня. Лесков присочинил
Как там мужик в безделье обвинил
Двух генералов. Я не генерал.
И нет грибов. Давно уж все сожрал.
И хорошо. Мороз мне колет в очи.
И есть так хочется, что просто нету мочи.
5404
И есть так хочется, что просто нету мочи.
Молиться буду, глядя звёздам в очи.
Чтоб быть спокойным к этим колбасам,
Хоть ноздри тут себе прижми к усам.
Чтоб дань земле достойную отдать,
Хотя б неделю нужно подождать.
Учиться буду там я гекзаметру.
Но я ещё хочу сходить до ветру.
И всё мне что-то пахнет колбасой.
Зима и снег, а я иду босой.
Да и собаки к утру разбредутся.
А к вечеру опять к реке сойдутся.
И крикуны мне эти гуси, куры!
Ах, вечер заунывный и понурый.
5403
Ах, вечер заунывный и понурый.
Опять ушли куда-то к речке куры.
А я голодный, бедный и босой.
И пахнет щами мне и колбасой.
О чём-то бабы станут говорить,
Когда борщи нацелятся варить.
А вечера тут чудо как тихи!
И буду я замаливать грехи.
Его певец я вечной скорбной лиры.
Я божий раб. Слуга худой и сирый.
Не плотник я, не пахарь и не мельник.
Свободен я от дел. Ах, я бездельник.
Бараны там. Уж нету с ними мочи!
Не загнаны в сарай. А дело к ночи.
5402
Не загнаны в сарай. А дело к ночи.
Ах, мне бараны эти. Нет уж м очи.
И вот опять девических услад
Мне захотелось. И по коже хлад.
А к празднику соседи соберутся,
И в песнях за весельем наорутся.
И уж не будет там моей ноги.
Мне не запахнут в Пасху пироги.
Не засмеются больше в доме дети.
Лучины свет мне ярко не засветит.
И щеколдой я не закрою дверь.
Да, я ушёл. Отшельник я теперь.
Дубить не надо мне уж больше шкуры.
Вот и коза не доена. И куры.
5401
Вот и коза не доена. И куры.
Дубить уж мне не надо больше шкуры.
А был я молод. И паслись там кони.
И проводил я по твоей ладони
Ладонью тёплой собственной руки.
Ты помнишь нежный лепет у реки?
И свиньям пойло надо бы давать.
Ах, полежу! Не хочется вставать.
И замолю я прежние грехи.
Ещё не пели даже петухи.
Молиться буду там я постоянно.
Моленью я предамся окаянно.
Туда я не вернусь уже домой.
Там жеребец не поен мой хромой.
5400
Там жеребец не поен мой хромой.
И не вернусь я более домой.
И тем себя покорней быть заставлю,
Что просто норму пищи поубавлю.
Что делать буду в этом разе знать,
Уж если тут об этом вспоминать.
Забуду прихоть сладкую его.
Усладу пьянства, денег баловство.
Забуду всё я, думы и былое.
Я обрасту. Покроюсь грязи слоем.
Я за поступок дерзкий извинился.
С тобой простившись, детям поклонился.
Да, я ушёл в ту ночь тогда из дома.
А у реки не убрана солома.
5399
А у реки не убрана солома.
И загрустил я, уходя из дома.
У Бога я прощенье попрошу.
Нарву орехов, груздей насушу.
Грибы к зиме запрячу я в песок.
И буду пить сосновый сладкий сок
Из пышных зимних охлаждённых веток.
И сок еловый, чистый, без таблеток,
Всё заедая свежею корой
Зимой и летом, и иной порой.
А есть сырыми буду их при этом.
Сушить грибы к зиме я буду летом.
Так я решил. О, друг ты милый мой.
Не захочу вернуться я домой.
5398
Не захочу вернуться я домой
Уж никогда, ни летом, ни зимой.
И там я буду жить. Моя там келья.
И уж устрою там себе постель я.
Там ждут меня на дальнем берегу.
И я не лгу. Так я уж побегу.
Поверь. Не веришь? Пусть я падлой буду.
Иду я в лес. Отшельником я буду.
Решил я душу, милая, спасти.
Ты не грусти. И за любовь прости.
Не очень близко, как я погляжу,
До тех вот мест, куда я ухожу.
Я обещаю, ты поверь мне, Тома,
Что возвращусь я, уходя из дома.
5397
Что возвращусь я, уходя из дома,
Я обещаю, ты поверь мне, Тома…
…И так они, притом, и называются,
Те, что собою сами развиваются.
Которым нет в природе повторения.
И я писать хочу стихотворения.
С безумной страстью умного лица
Досочиню я повесть до конца.
Чтоб в новом веке было чем гордиться,
До декабря мне надо потрудиться.
Но уж не в этом, а в другом году.
А если даже, Тома, не приду,
Клянусь тебе, ты верь мне в этом, Тома,
Что возвращусь я, уходя из дома.
5396
Что возвращусь я, уходя из дома,
Я отвечаю, ты поверь мне, Тома…
…Почистив зубы и подкрасив ротики,
Мы и пришли сюда не для эротики.
Валяться нам случилось тут по полкам
В вопросе этом правильном и колком.
Не соглашусь я и на обрезанье,
Пока в душе, коль верить в предсказанье,
Не буду я по паспорту евреем.
И я клянусь, что мы не постареем.
Твоей любви лучей желая очень,
Не дожидаясь вечера и ночи,
Под перекаты утреннего грома,
Я и пойду, чтоб выпить штофу рома.
5395
Я и пойду, чтоб выпить штофу рома.
И я клянусь тебе раскатом грома
Здесь заниматься разными делами,
Чтоб там уж не юродствовать телами.
Располагая к радости тела,
Тут и пошли чудесные дела.
И этим ты в нас дивный дух родил,
Уж если телом нас ты наградил.
Быть разобщённым общество устало.
Всевышний, зри! Смотри, нас сколько стало.
И кем-нибудь и я хотел бы стать.
И вам желаю жить и процветать.
Меня томила в этот вечер нега.
И стал искать я место для ночлега.
5394
И стал искать я место для ночлега.
Ах, я устал. Меня томила нега.
Что эта Ева чья-то дочь и мать,
Мне будет странно это понимать.
И из груди польётся молоко.
А разлучиться будет нелегко.
И тут любой с любою сразу случится,
И всё вот так стремительно получится.
И он такого не предполагал
Тогда, когда всё это облагал.
И, мол, Создатель в гневе заругается.
И скажет он: «Уж так не полагается!»
Вблизи от этих мне знакомых мест
Какой-то бес сосиску с хреном ест.
5393
Какой-то бес сосиску с хреном ест
Вблизи от этих мне знакомых мест.
Тогда в тебя безумно я влюбился.
Ну, а потом тебя я и добился.
И не совсем из выспевшего теста
Я зазвездил тебе под это место.
Не подорваться б только мне на мине,
Аделаиде, Эмме и Руфине.
Тебе отдался я: Галине, Томе.
И тут вот я в томленье и истоме.
И был ли я согласен быть с тобой?
Смотрел ли я по телеку плэйбой?
Моя ты тать, подруга и коллега.
И ждёшь любви ты. Ну, а я ночлега.
5392
И ждёшь любви ты. Ну, а я ночлега.
И ты моя подруга и коллега.
Открыты нам дороги и пути
Туда, куда нам хочется идти.
И зацветают тихим зноем травы.
А вот уже вдали видны дубравы.
Прохладою и жаждой кровотоков
Повеяло. То веет от потоков.
Обнажены леса. Резвятся страстно
Живые лани. В мире всё прекрасно.
Сюзанны, Жанны, Кати, Веры, Оли
Нас ждут у клуба. Ищут лучшей доли.
И рестораны уж повсюду есть.
Пять за ночлег. И восемь чтоб поесть.
5391
Пять за ночлег. И восемь чтоб поесть.
И рестораны уж повсюду есть.
В нас вызывают тайное броженье
Их раздвиженье, а потом сдвиженье.
И ножки, ножки, ножки, ножки, ножки.
Бретельки, кнопки, трусики, застёжки.
Сердца стучат. А лицами мартышки.
В портфелях книжки. Тихие как мышки.
Курсисток юных вижу я навалом.
Зады крутые с радостным овалом.
И грудь вполне желанного упорства.
Фигурки прелесть. Не было обжорства.
И алость губ. И щёчки как ранеты.
И мысленно я посчитал монеты.
5390
И мысленно я посчитал монеты.
А губки так и просятся в менеты.
А будут дети  -  будут и отцы.
Порой и старцы, а порой юнцы.
Творца вполне оправданная вольность.
Есть пухловатость. Есть там и продольность.
А в основном чернёный жгучий зной.
И рыжеватость. Правда, с белизной.
Лишь только схожесть некую отметишь,
Как сразу ты различие заметишь.
Обнажены до оголённой плевы,
Стоят у переходов королевы.
«Нет,  -  говорю,  -  я здесь совсем один».
«А не встречался ль тут тебе блондин?»