Сумрак сгущается, как вода, - на глубине плотнее,
Следом за яростью – немота, таинство превращений.
Кожа становится чешуёй, крепкой и серебристой,
Ты еще помнишь себя другой – бубен и звон монисто.
Юбки мелькают, в движеньях рук – очарованье юга,
Улиц шумных, где резкий звук - лишь очертанье круга.
Сумрак сгущается, но толпа видит лишь танец страстный.
Ах, как изящна твоя стопа и башмачок атласный!
Темп нарастает, вперед-назад – дробью, игра плечами.
Сколько ловцов - улыбка, взгляд,- и как они все кричали!..
Кинул монеты к ногам аскер, нищий старик заплакал:
«Асагату…» - прошептал - «Эстер!..». Выла, как волк, собака.
Чайки метались, за плеском волн шум нарастал, зверея.
Тени вставали из пыли – сонм, боль – холодней, острее.
Кровь на гальке не столь видна, да твой башмачок разорван.
Жадно впитала тебя вода. Ты улыбнулась: до́ма!..
Илл.: В. Яковенко.