(Предисловие в предыдущем отрывке)
Выслеживание зверей длилось несколько часов. За это время расторопные слуги князя Наку успели выстроить целый палаточный лагерь для обеда по случаю удачной охоты. В кострах горел сухой валежник, в котлах кипела вода. Русские бояре ранили косулю. Животное крепко связали и несколько человек, не имея ветки, к которой её можно было бы подвесить, держали тушу навесу. Стряпчий перерезал ей горло и, покачивая из стороны в сторону, ждал, пока кровь стечёт в глиняную чашу. Косулю освежевали, и один из монголов забрал голову и посудину с кровью животного. Он опалил остатки шерсти над пламенем костра и положил её в котёл, где уже кипели несколько голов, и волчья в том числе.
- Отведи, Господи, от греха... Не дай оскверниться русскому человеку... Не приведи, Господи, к трапезе за одним столом с погаными, - шептались бояре.
Обед состоялся в большом княжеском шатре. Несколько низких столиков были составлены вместе. С одной стороны сидел князь Наку с приближёнными и друзьями, с другой - князь Александр с боярами. Толмач Дока стоял за спиной своего князя. Он всё утро был в возбуждённом состоянии и хотел сказаться больным, чтобы от греха подальше убраться в посольство, но, взглянув на князя, заподозрил неладное. Невский был чернее тучи. Чем больше проходило времени с момента бичевания волка, тем сильнее он осознавал, кому принадлежал этот бич.
- Князь, отпусти поводья, помолись. Ты всё утро меня придерживал. Я успокоился. Теперь твоя очередь, - настойчиво нашёптывал Дока в спину своему князю.
Невский насупился ещё сильней. Дока почувствовал в воздухе нечистую силу. Он молился, крестился, бил поклоны о замёрзший грунт и налагал бесчисленные крестные знамения на спину князя Александра. В конце концов, князь не выдержал, повернулся к Доке и сказал:
- Будет, будет тебе, не ровен час, лоб разобьёшь. Я отошёл уже.
Слуги внесли в шатёр большое бронзовое блюдо с варёным мясом. Несколько тетеревов с маленькими птичьими головками, два худых длинных зайца и куски волчатины лежали вперемешку. Русские бояре перекрестились все до одного и отпрянули от стола. Князь Наку сделал вид, что ничего не происходит. Он велел слугам внести два следующих блюда. На одном лежала голова волка, на другом - косули.
- Выбирай, здесь сила и мощь, а здесь слабость и беззащитность. Бери первый, князь, ты гость, - обратился Наку к Александру.
Князь Невский указал на голову косули.
- Я так и знал. Поэтому ты не выпустил стрелу. Я бы выстрелил, - совершенно спокойно произнёс князь Наку слова, понятные только Невскому, и подвинул к себе блюдо с волчьей головой.
В полной тишине он стал выбивать мягкие варёные мозги из волчьего черепа. Каждый стук отдавался набатом в висках у русского князя. Он, не отрываясь, смотрел на блюдо, куда стекала грязно-серая густая маслянистая жидкость. Довольный собой Наку больше не злился на Александра. Он, как и русский князь, не знал и не узнает никогда истинную причину смерти своего отца Великого каана Гуюка. За отца он мог бы убить, и его рука не дрогнула бы. За отца он простил Невского. Отец у каждого только один.
- Я простил тебя, - миролюбиво сказал Наку, передавая пустой череп слуге, - несите русским их добычу.
Пока слуги выполняли приказание, Наку передал своему соседу блюдо с волчьими мозгами. Тот зачерпнул пятернёй немного сладковатого липкого жира, отправил руку в рот и облизал пальцы. Остальные монголы поступали также. Последним был сам князь Наку. Он посмотрел на дно медной миски. Ему досталось ровно столько же серого вещества, как и другим, словно всё было заранее взвешено. В этом все монголы - знающие, что им нужно от жизни. Он собрал остатки мозгов хищника всеми пятью пальцами и быстро поднёс руку ко рту, с удовольствием облизал сначала все пальцы вместе, затем каждый в отдельности. Вкус серой липкой жидкости был ему приятен, как молоко матери в детстве. Все свои качества храброго воина и заядлого охотника Наку приписывал чудодейственным свойствам именно серого вещества из черепа волка. Вытереть руки о козий мех шубы не удавалось, пальцы оставались мокрыми. Он вытер их о высокие голенища войлочных гутул и остался доволен собой.
Монголы забрали себе всю силу, хватку, ярость и хищность волка. Русские не возражали. В их подсознании ещё были живы языческие поверья, что вкусивший волчатины непременно станет оборотнем и будет каждую ночь жаждать чужой крови и выть на луну.
Перед боярами поставили чашу с большими кусками варёной косули, которую они сами забили и освежевали по русскому обычаю. Татары не перерезают жертве горло и не сливают кровь, а вспарывают грудину и вырывают живое сердце животного, считая, что таким образом они помогают душе уйти в Вечное Синее Небо. Один из бояр прочёл «Отче Наш». Монголы провели полный обряд задабривания своих духов, как добрых, так и злых, окропив все стороны света рисовой водкой из пиалы.
Пир задался. Русские пили кумыс, чтобы не обидеть хозяев, зная, что путь в посольство пойдёт только через церковь и отпущение грехов. Монголы ели много мяса и пили рисовую водку до икоты, икоту запивали кумысом до громкой отрыжки. Наевшись, стали обсуждать охоту:
- Опытный вепрь каким-то образом увёл своё многочисленное стадо на север в соседний лес, так что даже поросячьего визга не услышали...
- Собаки не вышли на логово волчицы. Хорошо. Тяжёлую самку убивать нельзя, ведь по преданию когда-то именно волчица вскормила единственного оставшегося в живых монгольского мальчика и не дала прекратиться роду человеческому в бескрайних степных просторах...
- А принёс ей этого мальчика старый чёрный ворон. С тех пор он - священная птица, на которую мы, монголы, не охотимся...
Странные замечания князя Наку в сторону князя Александра перед трапезой насторожили русских, но за едой и питьём всё забылось. Не хотелось, чтобы такой удачный день закончился чем-нибудь плохим. Невский не сожалел о случившемся на охоте. Он помнил спокойные глаза Наку во время смертельной опасности. Но он также знал о хитрости и коварстве монголов. Пытаясь рассудить случившееся, он в какой-то момент глубоко задумался и сидел молча, уставившись в одну точку.
Вероятно, князь Наку перехватил его опустошённый взгляд. Правнук Чингисхана поднял правую руку. За столом установилась тишина.
- Князь, ты думаешь, почему нет соли на столе? Думаешь, специально не поставили? Ты опять ошибаешься, - обратился он к Александру, - монголы очень гостеприимный народ. Мы всегда стараемся угодить дорогим гостям.
Князь хлопнул в ладоши и вошёл слуга с миской серой крупной поваренной соли, словно только и ждал своего часа за дверью.
- Я бы сам попробовал, да монголам соль, что яд. Как вы, русские, едите пищу с солью? Хотелось бы мне посмотреть. Ты посолишь кусок мяса? - спросил Наку вызывающе, но при этом спокойно глядя в глаза князя.
Вызов был сделан. Соль, скорее всего, была отравлена. Все двадцать восемь славных лет пронеслись перед глазами князя Александра Невского. Всё самое главное. Оказалось, это были не ратные подвиги на поле брани и государственные дела.
«Незабвенная моя матушка Феодосия, родный мой батюшка Ярослав, любимый братец Фёдор, Олександрушка с Васяткой... Родные места... Неужели всё кончено? - думал князь, - чему быть, того не миновать»...
Ни одна жилка не дрогнула на лице Невского. Он принял миску с солью из рук слуги с абсолютным спокойствием, словно речь шла не о его жизни и смерти.
«Помирать, так с честью. Ты не дождёшься от меня раскаяния. Что было, то было. Пощады не попрошу...»
Князь взял ломоть лепёшки, положил на него кусок варёной косули, обильно посолил и, перекрестившись, поднёс ко рту.
- Стой! Ты с боярами не попрощался, - остановил его Наку.
- Прощайте, други! Не поминайте лихом...
Князь немедленно отправил кусок в рот.
«Нечего потешаться. Я не буду думать о смерти, - пообещал он себе, тщательно пережёвывая хлеб с мясом приправленные солью, - сколько же монголы теряют, что не едят соль...»
Дока был ни жив, ни мёртв. Когда Александр проглотил еду и поднёс ко рту ещё кусок, он вспомнил синее тело князя Ярослава Всеволодовича, отравленного бабкой Наку ханшей Туракиной, его предсмертные муки и упал на пол без сознания. Бояре кинулись приводить его в чувство, а князь сидел и спокойно жевал крепко посоленную пищу.
«Если это яд, то довольно вкусный», - подумал он и ещё подсыпал приправы на мясо, которое приобрело благодаря соли настоящий мясной вкус.
- Молодец, князь, - сказал Наку, - а толмачу вели дома всыпать за то, что в мыслях дурное держит.
- Всыплем. С солью всыплем. Он запомнит, - пошутил Александр, глядя в глаза достойного потомка Чингизхана. Тот скорее отрубил бы голову, чем... Хотя, кто их поймёт, этих поганых...
Обед длился долго. Монголы упились рисовой водкой, стали горланить песни. Русские от кумыса были пьяней монгол, но не в стельку. До церкви не добрались. Свалились замертво в посольстве. Следующие три дня отмаливали грехи и собирались в обратный путь подальше от греховных приключений. Отчалить не успели. Ханша Огул-Гаймыш пригласила во дворец на прощальный ужин. Желала лично передать дары хану Батыю и Сартаку.
Дока и князь занервничали. Опять придётся есть во дворце... Бояре чуть не взвыли. Хотелось домой. Одному Ларику это предложение понравилось. Появился шанс раздобыть за эти дни вольную для Улисы. Подготовку к отъезду не отменили. Скупали на рынке овощи и сухофрукты, сушили сухари, чтобы благополучно пройти пустыню Гоби. Лес и степи не дадут умереть с голода. Хотя, как знать...