До края наполним бокалы,
И звонким настроем ребячьим
Осушим мы вмиг свое зелье,
Что станет нам позже роднее всего,
Что будет держать нас в объятиях
И сцепит невидимой нитью,
Сковав нас неведомой злобой,
Как плесень, проросшей в сердцах и умах.
Отныне лишь блеклая память
Расскажет, кем были мы раньше,
Поведает, что мы повинны,
И сами ступили на тропы могильные.
Теперь только лес этот проклятый,
Что полнится душами сонными,
Пристанищем служит тем сломленным,
Кто сдался, потратив себя без остатка.