Разрывает, не вмещаются мои больные думы
В этой обветшалой юной голове,
По которой били без и за весомые заслуги,
И плоды которой всходят на листе.
В ней всё скомкано и спутано ужасно,
Всё кричит и одновременно как будто шепчет,
Что мои старания смешны, напрасны,
И летят по небу, словно легкокрылый кречет.
Вместе с тем они грозятся бунтом,
Если перестану к чёрту сам себя бросать.
Что ни дума в голове - наинаглейший тать.
Как невыносимо голова раздута...
Реет в голове тысячецветным стягом
Новый день, сместивший с трона старый.
Новый день до выдумок столь ярый,
Что приблизиться не достаёт отваги.
Натыкаюсь на поломанные рифмы -
Как Гусария, они на автора летят!
Убегаю с болью головною (жив ли?),
Но напрасно - в плен постыдный взят.
Я теряю разум, я не знаю,
Где безумие, а где лишь жизни бред.
Голос их подобен лаю:
"Ты не спрячешься от нас, блажной поэт!"
Я рыдаю, прожигают слёзы
И надетый Хроносом в огне подшлемник:
Коль поэта полоняют грёзы -
Более не будет рассуждений цельных,
Никогда описана не будет боле явь,
Да и сам поэт останется спать у Морфея...
Головная боль меня, однако, будит; вплавь
Выбираюсь из разрушенных мистерий.