Собранная плоть из горсточки пылинок,
по истеченью жизни опять вернётся в пыль,
и тысячи следов от тысячи ботинок
лишь подтвердят, что мы "ушли в утиль"....
Из "ничего" в "ничто" с короткой остановкой
в пространстве мироздания с вывескою "жизнь",
а мы ведём себя, с подачи чей-то ловкой,
как будто после жизни будет ещё жизнь.
Воспетый призрак рая, обещанный когда-то,
страдания сейчас в обмен на жизнь потом,
в мозолистой ладони синица насмерть сжата,
пока задравши головы следим за журавлем.
А прелесть этой жизни в ней же и скрывается,
когда душой и телом чувствуешь ее,
и в сладострастном танце тела двоих сливаются,
и не скупясь раздариваешь души своей тепло.
Пока не спишь ночами, стихами насыщая,
мазками по холсту раскрашивая ночь,
возможно, этой ночью чью-то жизнь спасаешь,
да так, что сама смерть бежит от жизни прочь!
Заботливой рукой бросая в землю семя,
что прорастет любовью ко всему, что есть,
своим трудом, возможно, ты побеждаешь время,
каждое мгновение в стремлении сберечь.
И в поиске ответов на вопросы мироздания,
как мир возник и как нам надо жить,
порою исполняем чужие мы желания,
решая непонятному служить.
На двух столпах стоит наш мир несовершенный,
и выдуманный бог тут вовсе не причём,
ты или зуб, траву срезающий мгновенно,
или травинка, пережеванная чьим-то ртом....
Я господин Ничто, Вы же, "божье стадо",
подходы наши к жизни так я объясню:
вы, страдая жили, потому что "надо",
я же, наслаждаясь, потому, что так "хочу"!
; Попытка осмысления в стихотворной форме одного из отрывков романа «Отверженные» французского классика Виктора Гюго.