Этой старой карге пятьсот миллионов лет,
Она курит вишневую трубку и пьет вино,
На любой вопрос безошибочно знает ответ,
Хоть и делает вид, что ей, в общем-то, все равно.
Она помнит, как мир родился из ничего,
Как младенцем его прижимала к своей груди.
Иногда ей бывает грустно, не без того,
Только старая ведает, как эту грусть победить.
Пусть глаза ее слепы, она видит все вокруг,
Видит прошлого пласт и грядущего караван,
Знает, где замыкается жизни извечный круг,
Знает, что и смерть, и тлен – это лишь обман.
Ее уши глухи, она слышит каждый вздох,
Что слетает с уст тех, кто небо еще коптит.
И порой до нас, кто сам еще не оглох,
Ее низкий голос нечаянно долетит.
Эта старая швабра летает на помеле,
И плевать хотела, что годы уже не те,
И порою нас, ступающих по земле,
Забирает летать с собой на большой высоте.
Этой древней старухе пятьсот миллионов лет,
Ее вечной жизни завидовать не спеши.
Ты, конечно, скажешь: все выдумки, ее нет.
Только эта старуха – часть нашей с тобой души.