Памяти Сергея Довлатова
23 августа 1978 года Сергей Довлатов вынужденно покинул пределы СССР
24 августа 1990 года писатель скончался в Нью-Йорке.
Самолет улетел, я остался один:
без жены, без дочки, без денег.
Представительный господин,
и, поверьте, отнюдь не бездельник.
Мне тревожно в глаза глядят
фокстерьерша Глаша и мама.
Есть пока у меня Ленинград
и «Агдама» еще сто граммов.
Я всем париям* здесь товарищ,
собутыльникам друг и брат,
победитель словесных ристалищ,
внешне красный, внутри демократ.
Завсегдатай пивных ларьков:
от Дворцовой и до Восстания,
гроза гадов и дураков,
никогда их терпеть не стану я.
Темен, как Абрам Ганнибал,
страшен, как торговец урюком.
Ленинградский обком достал.
Меня тащат на запад крюком,
выжимают меня из страны,
как зубную пасту из тюбика.
Силы наши, увы, не равны,
меня вертят, как кубик Рубика.
Не угоден я стал властям,
начал их раздражать порядком.
Нынче гонят ко всем чертям,
а за что? - для меня загадка.
Я хотел бы и дальше тут
жить, дружить и писать рассказы.
Но противен властям мой труд:
мои мысли, слова и фразы.
Что ни сделаю - под сукно,
все попытки – горох об стену…
Выпал в западное окно,
для начала, пролетом в Вену.
Пьют теперь без меня портвейн,
хоть тоскливо друзьям и скучно:
Толя Найман и Женя Рейн,
Глеб Горбовский и Саша Кушнер.
И спускаются в магазин,
облачившись в старые туфли,
парижанин В. Марамзин,
ленинградец Володя Уфлянд.
А в Америке пишет стих,
замечательный и неброский,
но талантливее других,
и успешней - Иосиф Бродский.
Жить осталось двенадцать лет,
надо как-то еще крутиться.
Почитателей, в общем, нет,
Равнодушные, в целом, лица.
Все написанное издам,
как рассказчик, не как мессия.
Но порою, когда поддам,
сильно тянет назад в Россию.
Я чернилами и вином
вытравляю клеймо журналиста.
И вернусь домой все равно
как писатель. Hasta la vista!
*В европейских языках слово «пария» приобрело значение «отверженный», «бесправный»
Фото из интернета
Стих опубликован в газете "За кадры верфям" №8 (2565) август 2017 года.