Человек из себя вышел и потерялся! Как так?
И часы на стене тревожно - "тик-так, тик-так".
Может он вышел за хлебом и подался пешком в северные края,
где под сумрачным серым небом в одеяло из мха кутается земля?
Может он поспешил как мог, но опоздал на перепутавший все трамвай?
Может сбежал, счастливый, вспомнив свой первый май?
Вспомнив свой первый смех и как мама давала в руки букет из черемухи - "только не поломай".
Человек потерялся! Всегда вроде был на месте, и на тебе - вдруг ушёл.
И никто не может сказать - плохо это иль хорошо.
Может он захотел по африканским пляжам бегать радостный, черный от солнца, младенчески нагишом?
Может решил, наоборот, что он уже большой и выживет как-то сам?
Дело даже не в этом, а в том,
что оболочка его
встаёт по будильнику по утрам, так же ровно к 8:00 выходит курить во двор,
чистит зубы, смотрится в зеркало, приглаживает вихор.
Что-то ест, сидя в кресле пытается крестики с ноликом посчитать,
пишет строчку за строчкой в старенькую тетрадь
и таит свои мысли от всех, кто мог бы их прочитать.
Только кофе невкусен, не зелен у клена лист,
грустен поезда зов, пьян по пятницам машинист (с понедельника трезв, а потом вновь, паскудник, глядится в бутылки дно).
Слишком дорог билет, придорожные галки на насыпи об одном -
человек потерялся! И поверх всех теней будто лежит пятно.
Вот берет оболочка лист бумаги и ручку, и пишет "вернись назад",
горсть особых примет, телефонные цифры, код города наугад.
С целой кипой под мышкой обходит родной квартал,
агитирует - "Ищем! Тут не глупости вам, тут человек пропал! Что забились, как в подпол мыши? Ищем, товарищи, ищем"!
И идёт оболочка, через зной и метель идёт,
напевает и верит, что все же его найдёт,
что вернутся они целым одним домой,
что она ему скажет, как грустно вот так, одной.
Если ты её встретишь, знай - ей долго ещё идти -
у идущих к себе иногда очень путаные пути.