О, московский гуляка, повеса,
Последний из праздных пьянчуг,
Что желал, но в любви так и не был,
Что смеялся над каждым из слуг.
Слуг любви и глупой страсти,
Пленящей и сердце, и ум.
В колоде карт одинаковой масти,
Ты единственный был королем.
Бродяга с кудрями злата,
Стерлись лапти в дорогах судьбы.
Для русского сердца брат ты,
Для русской, печальной души.
Звучат эти строки, как ода.
Но тебя восхваляют и так,
Как поэта, как драматурга,
Я же, как человека: мастак
Излагать сокровенное в тайне,
Так тепло, и понятно душе,
О, московский, праздный гуляка,
За стихи твои, браво! Туше!
Но, возможно ль, что в каждой браваде,
В каждой строчке надменных стихов,
Ты скрывал свою боль об утрате,
Об утрате ключей от оков.
Оков страсти и пламенных чувств,
Что ты сплавил с руками навек.
Люди ждут откровенного чуда,
А в итоге пропал человек.
И спустя сто дорог, давно пройденных,
Стертых в тряпки сапог и одежд,
Ты приходишь к родному порогу,
Исполненный слез и надежд.
Но тебе отпирают замок,
Лишь затем, чтоб выкинуть в снег,
Здесь давно никто не живет,
Ты давно здесь чужой человек.
И пустая сердечная рана
Затянулась холодным лезвием.
Человек стал осколком льда,
Без суда и какого-то следствия.
И ты стал холодом, черствостью,
В женщинах только утехи,
Твой алкоголь отдает прогорклостью,
Твое сердце отдает тленом.
И пусть каждый из нас тебя знает
Озорным патриотом, гулякой.
Но не каждый примерит твой образ,
И почувствует жизнь двоякой.
Да, поэт, и писал недурные стихи,
Смесь эмоций и буйство восторга.
Но цены за чувства так велики,
Что не расплатиться даже потомкам.
Настоящее чудо поэту создать,
Это значит: пережить, умереть, проиграть.
Повернуться к горестям златой головой,
Неудачника нет, есть поэт-герой.