Романтика романса, или «любовь до гроба»: Алексей Толстой и героиня его романса …
Не так давно я вновь услышала традиционно пересказываемую историю о романтической любви, которой мы обязаны появлением одного из наших самых любимых романсов. Это история о любви с первого взгляда и «до гроба», возникшей между автором стихов и дамой его самых сладких грез. Романс «Средь шумного бала» действительно родился от любви, любви человека нежной души и мягкого сердца. Но вот это «до гроба» странным образом относилось исторически только к поэту и к его матери. Остальные участники этой романтической истории продолжали заниматься своими делами по английскому принципу «Все как всегда», или «business as usual».
Дитя любви поэта Алексея Константиновича Толстого к Софье Андреевне Миллер, стихотворение «Средь шумного бала», вдохновило П.И. Чайковского положить его на музыку. Вот так и родился наш любимый романс. И нам всем очень хотелось бы верить, что любовь, давшая жизнь этим стихам, принесла их автору радость и счастье до конца его дней. Но в этой истории о большой любви, как это ни грустно, больше вопросов, чем ответов.
Софья Андреевна Миллер (урожденная Бахметева), на момент встречи с Алексеем Толстым, была женой полковника конной гвардии Л.Ф. Миллера. Иван Тургенев и Алексей Толстой познакомились с ней на маскараде в Большом театре в январе 1851 года, когда Толстой, по долгу службы, сопровождал наследника Престола. При чем она была в маске, которую отказалась снять. Правда, обещала Толстому, плененному ее грацией, связаться с ним, поскольку взяла у него визитку. Это объясняет посвященные Софье позже строки А.К. Толстого «но тайна твои покрывала черты». По воспоминаниям Тургенева это именно он, очарованный ее волшебным голосом, оперативно договорился о свидании, на которое «за компанию» взял скромного Алексея Толстого. Другие современники утверждают, что дама сама связалась с ними и пригласила их к себе.
Однако, внешний вид загадочной дамы без маски сильно разочаровал избалованного вниманием красивых женщин Тургенева. Да и последовавший интеллектуальный разговор его несколько утомил. Хотя он оценил ее познания в области литературы и культуры и, годы спустя, присылал ей для первого чтения многие свои лучшие произведения. По всей видимости, Тургеневу было сложно отделить внешность «чухонского солдата в юбке» - а именно так он охарактеризовал Софью Миллер-Бахметеву от ее утонченного интеллекта и располагающей манеры общения. По свидетельствам современников Софья знала 14 - 16 языков! Как хорошо она их знала - это проверить сейчас невозможно. Видимо, знала в достаточной мере, чтобы произвести неизгладимое «лингвистическое» впечатление. А еще она прекрасно пела (контральто), была очень музыкальна и широко образована.
В отличие от более практичного в делах романтики Ивана Тургенева, чистый романтик Алексей Толстой был просто абсолютно заворожен мягким обращением и теплотой в голосе его мудрой собеседницы. Купидон не дремал за близстоящими вазонами – и наш Алексей Толстой навсегда потерял свое сердце! Что для, нас, его читателей и благодарных поглотителей его удивительного таланта, огромная удача. Сколько замечательных стихов родилось от этой любви! И, казалось бы, какая разница нам, что там еще могло происходить за кулисами!
Но ведь это только для нас с вами, читающими высокую поэзию полностью абстрагируясь от ее реальных создателей, разницы-то нет. А вот Анна Алексеевна, мама Алексея Толстого, знавшая все «закулисные истории» избранницы ее сына, не находила себе места от отчаяния. Правда, в некотором смысле, Анна Алексеевна сама была виновата в том, что ее сын был в 33 года все еще «завидный жених» (друг детства будущего Александра II как-никак!). Уж что ее там не устроило в предыдущих кандидатурах - княгини Елены Мещерской и графини Клари – только она одна и знала. Но в результате ее «внезапных недомоганий» каждый раз, когда сыночек заводил роман, он так и остался открыт для «охоты на поражение». Вот его, с маминой практической точки зрения, и «поразило». Никакие уверения друзей и родственников братьев Жемчужниковых в искренности намерений Софьи Андреевны не приносили ей утешения. Она знала, то что знала, то есть всю личную историю дамы сердца ее сына. Это отвержение горячо любимой им женщины просто разрывало сердце Алексея на части – он не мог сделать выбор между матерью и Софьей, так как нежно любил обеих. А что касается матери, то ее сердце перестало биться уже через пять лет после начала отношений Алексея и Софьи. Это случилось примерно за две недели до ее шестидесятилетия.
Причины для сомнений у опасений в искренности Софьи Андреевны у Анны Алексеевны действительно были. Дело в том, что некогда в семье Софьи произошла страшная трагедия: в 1847 году в Петровском-Разумовском, защищая ее честь на дуэли с князем Григорием Николаевичем Вяземским, своим другом, погиб ее брат Юрий. Князь Вяземский так и не женился на Софье, хотя в феврале 1848 года у нее родилась от него дочь Софья, которую принял в семью как свою ее брат Петр. А князь Вяземский женился на Прасковье Петровне Толстой, от брата которой Александра и пошла родословная ветвь, приведшая к рождению другого дорогого нашему сердцу Алексея Толстого - Алексея Николаевича, автора «Хождения по мукам» и внука брата Прасковьи Петровны.
Вскоре юная Софья Андреевна, пытаясь избежать осуждения семьи, воспользовалась «оказией» в лице яркого и страстно влюбленного в нее офицера Льва Федоровича Миллера (состоявшего в родстве с Ф.И. Тютчевым), предложившего ей «руку и сердце». Сердце Льва, а также его роскошные пшеничные усы, похоже, Соню не сильно интересовало, но «руку» она, поразмыслив, все-таки взяла. Возможно, муж ее сначала искренне любил, или просто был уязвлен, что его так «дешево купили», т.к. позже он ей довольно долго не давал развода, хотя они уже жили «по разным углам» и он очень редко ее видел.
В любом случае, пока влюбленный Алексей Толстой писал слова своего знаменитого романса, объект его любви прекрасная Софья напрасно времени не теряла и срочно завела роман с Д.В. Григоровичем, с которым она, по словам самого Григоровича, отправилась в длительное путешествие. Толстой, узнав о романе, кинулся «выяснять отношения» в имение семьи Софьи. Тут-то ему его Муза и рассказала всю историю своей жизни. И он сразу же принял на себя полную ответственность за все ее личные проблемы, в которых он уж точно не был повинен. Но романтически настроенный Алексей считал себя ее спасителем и избавителем от всех страданий. Это какой-то до боли знакомый сценарий, не правда ли?
Все было бы нормально, если бы чувство Алексея к Софье было действительно разделено. Но ведь это остается под вопросом, поскольку Софья очень критически относилась к Толстому годы спустя. Она постоянно сравнивала литературные достижения Ивана Тургенева с произведениями Алексея не в пользу последнего. Правда, Софья Андреевна действительно приехала к Алексею во время Крымской войны в Одессу, когда он заболел тифом. Насколько она его практически «выхаживала», трудно сказать. Но «ставка была больше чем жизнь», и после преждевременной смерти матери Алексея Толстого, возлюбленные наконец обвенчались 3 апреля 1863 года в греческой православной церкви в Дрездене. Они взяли на воспитание племянников Софьи Андреевны, среди которых была и ее родная дочь Соня. Известно, что Софья Петровна, как эта девочка стала известна, воспитывалась как приемная дочь Толстого, выросла и вышла замуж за Михаила Александровича Хитрово, и у них было четверо детей.
После некоторого непродолжительного радостного периода совместной жизни Муза поэта сильно заскучала. Ей было тоскливо с Толстым и за границей, и в России. Не муж, а Тургенев, которого она мало волновала как женщина, был ее литературным кумиром. Муж Софью Андреевну положительно раздражал. В конце концов у Толстого начали сдавать нервы, и все остальное случилось как результат глубокого разочарования, повергшего поэта в тяжелую депрессию. Хотя он продолжал боготворить свою Софью и подтверждал это и в письмах, и в стихах, постоянный страх потерять интерес своего кумира привел к осложнениям со его здоровьем – астма, невралгия, головные боли. Нервная система его было полностью расшатана. Возможно, он уже отлично понимал «что к чему», но изменить ничего не мог. Не было ни физических, ни нервных сил. В результате – передозировка морфия, возможно, чисто случайная. Вот и не стало нашего замечательного поэта.
А муза Сонечка сразу же переехала в Питер и завела литературный салон. Правда, якобы, часто плакала в окружении портретов покойного мужа. Так говорят. Однако и другое тоже говорят. Кто же его знает, что там на самом деле было! Ее салон процветал, и Достоевский считал ее душой элитарного интеллектуального общества. Говорят, он был в отношении Софьи весьма романтически настроен, но мы с вами «со свечой не стояли», так что знать точно ничего не можем. Правда дочь Достоевского подтверждала, что Софья Андреевна была источником вдохновения для многих творческих натур.
Одним словом, весьма незаурядная личность была эта муза позапрошлого века. Возможно, если бы князь Вяземский не предпочел убить брата Софьи на дуэли вместо того, чтобы покорно жениться на ней, и он бы тогда был окрылен на большее, чем создание единственной оперы - «Княгиня Острожская» - которая практически нигде не ставится. Остается только предполагать, что за невестой князя Вяземского Прасковьей Петровной Толстой давалось солидное приданое, в то время как семья Бахметевых сильно поиздержалась, держа открытый дом для расширения социальных контактов своих детей. Мама Софьи Андреевны, кстати, изначально очень поощряла роман дочери с князем Вяземским, но ее надежды, как мы знаем, обернулись полным крахом для семьи в связи с гибелью любимого сына на дуэли и несостоявшимся браком.
Вот такая вот грустная история случилась за пределами поэтических строк одного из самых романтических романсов нашего классического репертуара.