Насолю усмешек бочку –
Злых, таинственных, надменных.
Двести лет им до просрочки
В кучке листьев охрененных.
Заготовлю впрок улыбок,
Положу на полку зубы.
Ворох сделанных ошибок,
Неотёсанных и грубых,
Комплименты, сантименты
Обитают в коробушках,
Между ржавых инструментов,
Между веников с лаврушкой.
В паутине старых писем
Что-то важное хранится.
Тараканы мыслей… Брысь им!
Для болячек есть больница.
Здесь, на дне дырявой кружки,
Тюбик скорчился с «Моментом»,
Лёгкий труп засохшей мушки,
Бескозырчатая лента,
Наряду с помётом крысьим,
Стопкой – чахлые обиды,
Календарь, совсем без чисел,
Как без жизни Атлантида.
Скрип рассохся в недрах скрипки,
В черепной коробке – разум.
В зону, где храню ошибки,
Посторонним вход заказан.
Я иду за следом санным
Между изб-одноэтажек.
Сохранились, как ни странно,
Глухари на крышах даже.
Свет пронзителен и зыбок.
Иней синий. Край суровый.
Замороженная рыба.
Заржавелые засовы.